Агиналду Силва - Нежный яд. Страсти.

- Успокойся, девочка, никто тебя не посмеет обидеть, - стал он, целуя, утешать ее.

- А как ты посмел? Как ты посмел с ним так обращаться?! Он этого не заслужил, - плача повторяла Марсия, уже жалея Элизеу.

Дверь распахнулась, и Элизеу застыл на пороге. Он вернулся, чтобы поквитаться с Фигейрой, но, увидев Марсию у него на руках, в его объятиях, обрушил весь свой гнев на нее.

- Теперь я понимаю, что значит человек твоего круга, - насмешливо заявил он. – Естественно, муж сестры тебе подходит как нельзя лучше.

Фигейра опустил Марсию на землю и, засучив рукава, пошел на Элизеу. Неизвестно, чем бы кончилась эта сцена, если бы не появилась Элеонор и Марселу.

- Я же говорила, что они поубивают друг друга, - торопливо проговорила Элеонор, становясь посредине комнаты.

Как только она узнала от Марселу, что Элизеу решил поговорить с Марсией, она заторопилась к дочери, не предвидя от разговора ничего хорошего. Марселу сколько мог удерживал ее и в конце концов отпустил.

- Мне кажется нам пора поговорить, - властно проговорила Элеонор. – У нас накопилось слишком много недоразумений, взаимной боли, непонимания. Может быть, мы сейчас объяснимся, и нам станет легче.

Марсия с упреком посмотрела на мать? Что толку в выяснении отношений, да еще прилюдном? Почему не признать, что эти отношения безнадежно испорчены? И от этого им всем больно, очень больно. Но устраивать из сердечной боли спектакль кощунственно.

Нет, Марсия не ждала ничего хорошего от этого разговора, ну разве то драки не будет. И не собиралась ничего говорить.

Зато Элизеу жаждал оправдаться. И горячо вступился сам за себя.

- Чувства у меня были самые искренние, и чувство любви, - тут он посмотрел на Марсию, - и чувство благодарности, - он посмотрел на Элеонор. – Я никого не хотел обидеть. Даже в мыслях такого не имел, а вышло так, что обидел всех. Но и Марсия наговорила мне такого, за что стоит попросить прощения. А уж то, что я увидел сейчас, и вовсе непростительно! И мне кажется, что именно с этим и стоит разобраться!

- И ты смеешь мне это говорить? Мне?! – возмутилась Марсия.

И Элизеу с Марсией принялись яростно ругать друг друга, припоминая давние грехи, что все окружающие почувствовали себя лишними. Элеонор и слова не могла вставить. Разве удивительно, что она в очередной раз почувствовала себя обиженной?

Вот кто сознательно стоял в сторонке, так это Марселу. Стоял и про себя усмехался.

- Вся моя жизнь из-за тебя пошла прахом! – кричал Элизеу.

- Я столько для тебя сделала! – кричала Элеонор.

- Я тебя и знать не хочу! – кричала Марсия.

- Да ты и не знала, каков я на самом деле! – отвечал Элизеу. – Ты любила себя и свои фантазии.

- И хорошо, что не знала! А как узнала, так бросилась бежать куда глаза глядят! – возмущалась Марсия.

- Ты меня бросила и в мою сторону не глядела. Ты презирала меня за то, что я нищий, и после этого смеешь говорить о благородстве?!

Упреки, обиды клокотали все яростнее, а Марселу, спрятавшись в тени, улыбался все шире. Он был похож на повара, который с удовольствием наблюдает, как кипит и выпускает клубы пара приготовляемый им суп.

Увидев искаженное яростью лицо Марсии, перекошенное со слезами на глазах, - Элизеу, пурпурное от обиды – Элеонор, сеньор Барони подхватил несчастного художника, готового разреветься, и потащил к выходу.

- Я чувствую, разговор не получился, - мягко и вкрадчиво говори он. – Элеонор, дорогая, я же говорил, что не стоит тебе вмешиваться. Я прошу прощения за молодого человека, но он так впечатлителен… Я вскоре тебе позвоню, дорогая…

Слезы обиды и гнева кипели на глазах Элизеу, он сидел в машине и едва ли не всхлипывал. Марселу довез его до Галереи.

- Я хотел показать тебе, как смотрятся твои рисунки среди корифеев.

Барони широким жестом обвел стену, на которой висели самые выигрышные работы. Рисунки молодого художника смотрелись среди них бледновато. Элизеу почувствовал это и вспыхнул.

- Это все ерунда, - сказал он. – Я могу делать гениальные копии картин средневековых мастеров. И мы на этом заработаем сумасшедшие деньги. Я докажу семейству Серкейра, что художник одним своим талантом может добиться богатства, славы, почестей. И вот увидите, сеньор Барони, я буду задирать перед ними нос, а не они передо мной.

- То, что ты мне предлагаешь, именуется мошенничеством, - грустно сказал Марселу, - и оно уголовно наказуемо. Вместо того чтобы задирать нос, ты можешь оказаться за решеткой.

Элизеу смотрел на него горящими глазами.

- Вот увидите, этого не случится! Я буду работать так, что ни один эксперт не определит подделки. Поймите! Сейчас для меня самое важное – деньги.

- Не в деньгах счастье, молодой человек, - наставительно произнес Марселу.

- Но мне показалось, что вы по достоинств оценили мой талант копииста. Я могу работать в самых разных манерах. Я не терял времени, я учился.

Элизеу нервно расхаживал по залу, поглядывая на стены.

- Если тебя разоблачат, ты уже никогда не поставишь подпись под своей картиной, - все с той же печалью сообщил Марселу.

- Сейчас мне важнее всего деньги! – пылко воскликнул молодой человек. – Я готов на все, лишь бы их заработать. Я же подписал с вами контракт. Вы что, хотите его расторгнуть?

- Почему же, - задумчиво сказал Владелец Галереи, - просто подобная деятельность не предусмотрена нашим контрактом.

- Разумеется. Но мы можем подписать еще один! – наивно воскликнул художник.

Марселу не мог сдержать улыбки.

- Как все у вас просто, молодой человек. Ради ваших честолюбивых замыслов вы хотите подвергнуть опасности честного, добропорядочного коммерсанта, его состоянии, его доброе имя. Слушая вас, я начинаю думать, что вы и впрямь опасный человек и мои знакомые дамы из семейства Серкейра не так уж не правы в своих обвинениях.

- Нечего мне мораль читать! – крикнул Элизеу. – Говорите, согласны или нет? А то я еще кого-нибудь найду.

- Подумать надо, - степенно ответил Марселу.

- Только поскорее думайте, - нетерпеливо отозвался Элизеу.

- Перед отъездом к тебе зайду, будет что-то готовое, с собой возьму, - сказал сеньор Барони.

- Спасибо, - от души поблагодарил Элизеу великодушного коммерсанта.

Фигейра, проводив домой Элеонор, заглянул в гостиную. Марсия полулежала в кресле. После безобразной сцены у нее не было сил сдвинуться с места. Он подошел к ней, обнял за плечи.

- Ты – прекрасная душа, романтик, моя девочка, - нежно сказал он. – У этого человека корыстолюбие на лице написано. Не верь ни одному его слову. Ты хрупкая, нежная, тебе нужна в жизни опора. Только настоящий мужчина может стать тебе такой опорой.

Марсия опустила глаза и ничего не ответила, не ответила словам, не ответила ласковым рукам Алвару.