Агиналду Силва - Нежный яд. Страсти.

И вдруг Лавиния исчезла. Молодые рабочие бегом бросились туда, где только что мелькало ее яркое платье. Так и есть – Лавиния лежала на земле. Она оступилась, свалилась с плиты и не решалась подняться. Помертвев при одной только мысли – ребенок! Что будет с ним? – она не отважилась встать и лежала не шевелясь.

Первым подбежал Валдомиру.

- В больницу! Срочно! – скомандовал он.

Лавиния тут же поднялась, но не из послушания, а из гордости: в любую больницу она дойдет на своих ногах и не позволит никому догадаться, что творится у нее на душе.

Валдомиру сам сел за руль, гнал отчаянно и потом сидел и ждал в коридоре.

Ох уж эти коридоры! В точно таком же сидела Лавиния, собираясь сделать аборт. Неужели это все-таки перст судьбы?

Вышел врач. Валдомиру приготовился к самому худшему.

- Все в порядке, - сказал он с улыбкой. – Мы добросовестно обследовали вашу жену и можем с полой ответственностью сказать, что с ребенком все в порядке. Хорошо, что срок еще невелик, вот в следующем месяце неизвестно, чем кончилось бы дело.

Валдомиру облегченно вздохнул.

- Однако пусть ваша жена полежит несколько дней в постели. Мало ли что. А если кровотечение, то немедленно к нам!

- Спасибо, доктор, - с чувством сказал Валдомиру и пожал врачу руку.

Привезя Лавинию домой, он уложил ее в постель, а сам отправился на кухню.

- Да будет тебе известно, что я отличный повар и судомойка! – крикнул он.

Лавиния не хотела, а рассмеялась.

В этот вечер Валдомиру не пошел к Карлоте.

- Я не могу оставить Лавинию, - объяснил он ей по телефону. – Просто боюсь, понимаешь?

- Понимаю, - ответила Карлота.

И как всегда, вложила в это короткое слово очень многое.

С этого дня Валдомиру не отходил от Лавинии. Стоило ей приподняться, как он на нее шикал.

- Доктор велел тебе лежать, - тут же говорил он.

Он готовил ее любимые блюда и радовался, что она ест с большим аппетитом.

- Я всегда ела как птичка, поклевала, и довольно, - сказала Лавиния, - а теперь вот ем за двоих.

- Ешь на здоровье, тебе и нужно за двоих и на двоих.

Чуть позже Лавинии позвонила Матилди. Валдомиру взял трубку, рассказал, что случилось, и попросил ее прийти завтра, когда он уйдет на работу.

- Чтобы было кому позвонить, если что, - объяснил он. – Сам я постараюсь как можно раньше вернуться с работы.

Матилди пришла с утра, растроганные подруги расцеловались. Выглядела Лавиния неважно – худая, бледная, нервная. В разговоре все возвращалась к Валдомиру и Карлоте. И при этом смотрела страдающими глазами, заправляла за ухо выбивающиеся пряди волос, запахивала у горла старенький халатик.

- Да-а, - сказала Матилди, - а я понимаю Валдомиру. Я бы на его месте тоже к Карлоте бегала.

Лавиния с недоумением уставилась на подругу. О чем это она?

- Ты посмотри на себя! – воскликнула Матилди. – Да на такую смотреть противно! Если любишь мужчину, нужно за него бороться! А ты?

- Что я? – спросила Лавиния, а сама тут же вспомнила, какую красивую ночную рубашку подарил ей Валдомиру, как водил по магазинам, какие наряды покупал…

- Послушай, - торопливо обратилась она к подруге, - а ты можешь сходить в магазин и купить мне рубашку посимпатичнее и какой-нибудь пеньюарчик?

- Умница! На лету мои мысли ловишь!

Карлота зашла проведать Лавинию, когда та примеряла обновки, и лишний раз убедилась, что не ошиблась в своих прогнозах, - у этой пары было многое еще впереди.

Когда Валдомиру вернулся с работы, его встретила красивая, уверенная в себе женщина.

Он внутренне ахнул и не мог скрыть своего изумленного восхищения.

- Как тебе идет быть дома! – только и нашелся что сказать. – Сейчас я тебя накормлю, обед у меня приготовлен, только разогреть.

А когда Лавиния заснула, он тихонько сел возле нее и положил руку ей на живот. Он слушал биение новой жизни.

Слишком много разного навидалась в своей жизни Карлота, чтобы не дорожить своим благополучием, а благополучие связывать с мужчиной. Она прекрасно видела, что Валдомиру благодарен ей за то, что она стала для него тихой пристанью. Но в пристани нуждаются тогда, когда в душе слишком много бурь.

Мудрая Карлота прекрасно понимала, что удерживать ей нужно не Валдомиру, а «Мармореал», и тогда от нее не уйдут ни деньги, ни благополучие, ни мужчина. И она стала главной союзницей Валдомиру в его борьбе за любимое детище, а ее главной противницей по-прежнему оставалась не Лавиния, а Режина.

Карлота была прозорлива и, желая сохранить «высокую светлую дружбу» с Валдомиру, налаживала отношения с той, кто вполне мог стать его спутницей жизни.

Лавиния не доверяла Карлоте, ревновала к ней, злилась, но не могла не отдавать ей должного. Ум, такт и доброжелательность Карлоты всякий раз обезоруживали ее, и в конце концов Лавиния призналась самой себе, что какие бы чувства она ни испытывала к своей сопернице, но эта женщина ей друг.

Что же касается «Мармореала», то Карлота исправно ходила на службу, но, кроме своих обязанностей, занималась еще и тем, что пристально следила за деятельностью Режины.

А Режина лихорадочно перестраивала административную структуру доставшейся ей фирмы. Она не сомневалась, что ей предстоит ожесточенная борьба с отцом, и хотела, чтобы вернувшись в «Мармореал» Валдомиру не узнал в нем ничего – ни людей, ни отделов, ни системы управления.

Вводя очередное новшество, Режина ликовала, но не потому, что это новшество должно было послужить делу, а потому, что оно должно было сбить с толку ее противника.

Но угар борьбы редко когда способствует пользе дела, и в каменоломнях наблюдались многочисленные злоупотребления и нарушения. Именно эти нарушения и коллекционировала Карлота. Так у нее появилась целая папка документов относительно добычи мрамора в Итагуаи. Эксплуатация велась с грубыми нарушениями всех экологических норм, и одна эта папка была грозным оружием против Режины.

Нововведения Режины сами по себе приводили в ужас Фигейру. Он понимал, что еще немного и фирма может погибнуть окончательно. Встревоженный, он отправился к Валдомиру.

- Я добился разрешения на эксгумацию, - сообщил тот взволнованному зятю. – Как только у нас будут результаты анализа, состоится суд, я вступлю в наследство, и мы вновь окажемся у власти. Ты же понимаешь, что на моей стороне, кроме тебя, еще и Марсия, и Фортунату, и Элеонор. Мы немедленно проводим собрание акционеров, переизбираем Режину. Это дело двух недель, не больше.

Несколько успокоившийся Фигейра приехал в «Мармореал» и нашел у себя на столе приказ. Режина назначила его ответственным за каменоломню в Серра-да-Вереда, где отныне он и должен был находиться.

Когда он пришел к Режине за объяснениями, она ответила: