Ви Киланд - Моя прекрасная ошибка [litres]

Кейн усмехнулся.

– Вы безумно привлекательны, когда смущаетесь.

Я отпила холодной минеральной воды, чтобы занять рот в надежде, что мое лицо не зальется предательским розовым румянцем.

– И все же, когда моя мама болела и ужасно страдала, я хотела, чтобы она поскорее умерла, чтобы не испытывать таких мучений. И мне было все равно, что я останусь без матери. Я хотела одного – чтобы она упокоилась с миром. Вот какие воспоминания вызывают у меня Лидия с Умберто. – Я поставила стакан с водой на стол. – А как насчет вас? Вы когда-нибудь были так влюблены?

Кейн покачал головой.

– Не уверен, что способен на такое самопожертвование. Большую часть жизни я руководствовался собственными эгоистическими интересами, и не мне рассуждать о бескорыстной любви.

– У вас были подружки?

– Да, и много. И со всеми я вел себя как эгоистичный ублюдок.

Я посмотрела на него.

– Все изменится, когда вы встретите ту самую женщину.

Он поднес кружку с пивом к губам.

– Возможно. А может быть, я создан для того, чтобы всю жизнь трахаться направо и налево без особых обязательств, удовлетворяя свои эгоистические потребности. Впрочем, бывают вещи и похуже.

Никогда бы не подумала, что Кейн может быть эгоистом – он поменял мне колесо, даже после того как я обругала его и помешала вести занятие. Невозможно было представить и то, что он не уделяет женщине внимание в постели. Он всегда был таким чутким, что от этого временами становилось не по себе, и, как мне казалось, склонным к глубоким переживаниям. А потом, он ведь музыкант… а значит, у него ловкие руки и хорошее чувство ритма. Нет. Такой человек, как Кейн Уэст, не мог эгоистично вести себя в постели. Уж в этом я была уверена.

Он прищурил глаза.

– И что происходит в вашей милой головке?

– Что вы имеете в виду?

– Вы подозрительно притихли после того, как я сказал, что бывают вещи и похуже циничного траха.

Вот опять он чутко уловил мое настроение. Нет, он определенно был внимателен к женщинам. А такие мужчины обычно хороши в постели.

– Я просто думала над тем, что вы сказали. Вы совсем не кажетесь мне эгоистом.

– Мы с вами не состоим в близких отношениях.

– Это так. – Я пожала плечами. – Но вы слишком заботливы, чтобы думать только о себе в таких делах.

На красивом лице Кейна промелькнуло понимание, как будто он только сейчас понял ход моих мыслей. Он наклонился ко мне через стол с лукавой улыбкой, от которой у меня заколотилось сердце.

– Я вовсе не имел в виду эгоистичное поведение в постели. – Он опустил взгляд на мою шею, а потом поднял и уставился на губы – которые тут же невольно приоткрылись. – То есть я всегда добиваюсь, чтобы женщина кончила до того, как это сделаю я. И наслаждаюсь каждой минутой этих ласк, когда удовлетворяю ее. – Он снова посмотрел мне в глаза и наклонился ближе. – Женщины всегда кончают раньше меня… и по многу раз.

Я невольно сглотнула. Мое тело среагировало на его слова, и Кейн это знал. Он откинулся назад с блеском в глазах и дерзкой улыбкой.

Когда я наконец решилась заговорить, мой голос звучал довольно хрипло.

– Тогда в чем же выражается ваш эгоизм?

– В том, как я себя веду, когда мы не находимся в постели. Я имею в виду отношения.

– О-о…

– Не все обладают способностью к бескорыстной любви, как Лидия.

– Не уверена, что соглашусь с вами. Думаю, мы все потенциально можем стать такими, как Лидия. Просто некоторые принципиально не хотят даже пытаться и не ищут своего Умберто. И для такого выбора обычно бывают вполне определенные причины.

Мускул на подбородке Кейна дрогнул, но он не произнес ни слова. К счастью, вскоре после этого нам принесли еду. Кейн заказал сувлаки, а я – гирос. Мы жадно набросились на еду и какое-то время были поглощены только ею.

Правда, очень скоро мой гирос превратился в бесформенную массу – лепешка порвалась, и мясо с соусом вывалилось наружу. Я не заметила, как белый соус дзадзики потек по внутренней стороне руки.

– Вы вся в соусе, – заметил Кейн.

Все еще сжимая гирос в руке, я повернула запястье, чтобы посмотреть. Соус тек по руке и капал на мою блузку. Если я сейчас положу гирос на тарелку, потом я уже не смогу взять его без того, чтобы он не развалился. Поэтому я провела языком по руке, запястью и пальцам, слизывая длинную полоску соуса. Не очень приличное поведение, но это лучше, чем испортить замечательную блузку.

Когда я подняла глаза, Кейн сидел, глядя на меня в упор.

– Боже, вы что, собираетесь меня уволить за это?

– Что?

Он в недоумении смотрел на меня.

– Вы действительно ничего не понимаете?

– Понятия не имею, о чем вы.

Кейн тряхнул головой и опустил глаза в тарелку.

– Ладно, давайте закончим ужин. Мне пора ехать.

Всю поездку до моего дома между нами висело неловкое молчание. Мы не произнесли ни слова. Честно говоря, я не представляла, что можно сказать. До меня, наконец, дошло, что Кейн своими комментариями хотел показать, что я его завела своим импровизированным шоу со слизыванием соуса, но его поведение было и напоминанием о том, что мне следует прекратить предаваться диким фантазиям, которым никогда не суждено осуществиться.

Когда мы подъехали к моему дому, Кейн припарковался вторым рядом и выключил зажигание.

– Я провожу вас до двери.

– Вам не стоит этого делать. Со мной все в порядке.

– Ну, не бросать же вас на обочине. – Он открыл дверцу, решительно прекращая дискуссию.

– Ну, ладно, ладно, – пробормотала я себе под нос.

Мы все еще чувствовали неловкость, поднимаясь в лифте на мой этаж. Я принялась рыться в сумочке, пытаясь нащупать ключи.

– Благодарю за то, что согласились быть моим научным руководителем и составили мне компанию сегодня.

– Не за что. Я сделал бы это для любого студента.

Снова напоминание. И это больно.

Я отперла дверь и распахнула ее.

– Не хотите ли зайти? Могу приготовить вам кофе или что-нибудь еще.

На самом деле я и не думала заманивать его домой на пресловутую «чашечку кофе» и произнесла все это просто из вежливости.

Кейн довольно долго молчал.

– Думаю, будет лучше, если мы с вами больше не будем проводить время вместе, помимо занятий. Я убедился в серьезности ваших исследований, и мы хорошо спланировали занятия и лекции на целый семестр. Если у вас возникнет необходимость обсудить со мной вашу диссертацию, секретарь кафедры в курсе моего расписания и может назначить вам встречу.

Может, все дело в том, что наши отношения приобрели слишком неофициальный оттенок… но я все же решилась спросить:

– Я сделала что-то, что вас обидело?

– Нет. – Он кивком указал на мою квартиру. – Не забудьте запереть дверь.

Я быстренько приняла душ, переоделась в старую майку, в которой спала, и залезла в постель, испытывая замешательство и грусть. Меня все больше влекло к Кейну, несмотря на то что глупо было влюбляться в человека, которого не интересовали серьезные отношения с женщинами.