Ви Киланд - Моя прекрасная ошибка [litres]

– Умберто? Ты помнишь, как Франческа играла эту мелодию?

– Разумеется. – Он кивнул. А затем собрал вместе все пять пальцев в традиционном жесте итальянских бабушек и произнес: – Belle parole non pascon I gatti .

Лидия расхохоталась и посмотрела на меня.

– Это означает: « Красивыми словами кошек не накормишь» . Моя свекровь, Франческа, все время повторяла эту пословицу. Я никогда не понимала, что это на самом деле значит.

Мы оставались в пансионате несколько часов и даже сходили пообедать, а потом вернулись. Но в этот день все наши достижения ограничились лишь этой краткой вспышкой воспоминаний. Следующее прослушивание музыки после обеда не вызвало у Умберто никаких ассоциаций, но все же я надеялась, что именно она была причиной улыбок, которые светились на лицах всех участников сеанса.

Лидия посмотрела на часы.

– Умберто, подошло время для молитвы. Ты хочешь умыться перед началом службы?

– Да, хорошо.

Она повернулась к нам с Кейном.

– Не хотите присоединиться к нам?

Я не отношусь к числу тех, кто не пропускает воскресную службу, но, тем не менее, присоединялась к ним несколько раз, чтобы увидеть реакцию Умберто на церковную музыку. Только не в этот раз.

– Думаю, нам пора ехать, – объяснила я Лидии. – Темнеет.

Когда мы прощались, Умберто взглянул на Кейна.

– Вы сейчас собираетесь пойти погулять с Максом?

Кейн решил подыграть ему.

– Да. Обещаю, я хорошо позабочусь о Максе.

После того как медсестра увела Умберто в его комнату, чтобы подготовить к службе, Лидия проводила нас по коридору к выходу.

– Поверьте, я научилась не расстраиваться из-за того, что мой муж влюбился в другую женщину и не помнит меня, но каждый раз, когда он вспоминает этого пса Макса, мне ужасно обидно. – Она засмеялась, но было заметно, что в ее словах есть доля истины. – Надеюсь, профессор, что вы высоко оцените труд Рэйчел. Похоже, музыкальная терапия – действительно эффективный метод.

Я улыбнулась.

– Ну, сегодня профессор Уэст здесь не для того, чтобы выставлять мне оценки. Он просто решил ознакомиться с результатами моей работы, ведь он мой научный руководитель.

– О, замечательно. Надеюсь, сеанс произвел на вас впечатление.

Кейн посмотрел на меня теплым взглядом.

– Да, я весьма впечатлен ее работой.

Лидия нежно обняла меня.

– Увидимся на следующей неделе?

– Я обязательно приеду.

– А вы, профессор, тоже нас навестите?

– Если Рэйчел возьмет меня.

М-м-м… Это он в буквальном или в переносном смысле?

Сидя в машине по дороге домой, я поняла, что Кейн о чем-то напряженно думает – он вел себя сдержаннее, чем обычно.

– Может, вы хотели пойти на службу? Мне не пришло в голову спросить вас, когда я отказалась составить им компанию, а ведь вы потратили на меня все воскресенье.

Кейн бросил на меня взгляд и снова уставился на дорогу.

– Пятнадцать лет уже не ходил в церковь. Ноги моей там не будет, даже если вы меня озолотите.

И что, черт побери, она делает ?

Я нырнул за широкую мраморную колонну и стал наблюдать. Я пришел позже обычного, потому что Лайам валял дурака на репетиции, и мы все потеряли счет времени, пытаясь выучить новую песню, которую он написал вчера вечером, напившись до чертиков. Половина из того, что он нацарапал на коричневом бумажном пакете, была размазана и нечитабельна. Но вторая половина была чертовски хороша. Так что мы долго болтали, перебирая разные комбинации рифм, пытаясь заставить этого осла вспомнить, какие же слова он там написал.

Обычно я приходил в половине первого, устраивался в исповедальне и некоторое время ждал. Моя маленькая подружка приходила сюда к часу дня. Но сегодня я опоздал, а она пришла раньше. По крайней мере, я думал, что она пришла раньше. Я никогда не видел ее достаточно ясно, чтобы полностью быть уверенным в том, что это она. Вполне вероятно, я мог сейчас прятаться от какой-нибудь другой маленькой девочки, которая случайно забрела в церковь.

Старая деревянная исповедальня изначально была темной, а решетчатая перегородка, разделявшая нас, не позволяла различить детали внешности, кроме хвостика на затылке. Я знал, что у нее темные волосы и что она крошечная – совсем как та маленькая девочка, которая сейчас украдкой заглядывает в исповедальню со стороны священника. Я с любопытством наблюдал, как она настороженно огляделась и открыла дверь. Шагнув внутрь, она задержалась там на несколько мгновений, а затем быстро метнулась обратно, на сторону прихожан, заняла место кающегося грешника и закрыла дверь.

Прошло минут пять, дверь больше не открывалась, и, поскольку путь был свободен, я быстро проскользнул внутрь, чтобы исполнить роль исповедника. Кабинка выглядела как обычно, за исключением того, что на полу лежали две монетки. Я решил, что, возможно, ей просто захотелось взглянуть на священника.

– Благословите меня, святой отец, ибо я согрешила.

Прошло, должно быть, не меньше шести недель с нашей первой встречи, но каждый раз, когда девочка произносила эти слова, я чувствовал, как сжимается мое сердце. Она несла слишком тяжелый жизненный груз для ребенка. В последнее время мы даже не говорили о так называемых грехах, которые, по ее мнению, она совершала. Она появлялась на той стороне исповедальни, и мы просто болтали в течение получаса или около того. У меня было чувство, что я – единственный взрослый, которому она доверяет. И в этом была дьявольская ирония, потому что на самом деле я еще даже не был взрослым и лгал ей с первой минуты, как она вошла в эту кабинку.

– Как прошла эта неделя?

– У меня были неприятности в школе.

Я улыбнулся про себя.

– Вот как? Что же ты сделала?

– Это тоже был грех.

– Расскажи мне об этом.

– Ну, вы ведь помните мальчика, который сидит рядом со мной, я вам о нем рассказывала? Томми?

– Тот, у которого рука всегда в штанах?

– Да, тот. Он заставил меня сказать плохое слово, и меня наказали. Мы оба получили наказание.

– Как же он заставил тебя сказать плохое слово?

– Мы изучали разные формы кристаллов для какого-то государственного теста. Учительница нарисовала на доске алмаз и спросила, какой он формы. Мы выучили «ромб» несколько лет назад, но когда она попросила меня ответить, я забыла это слово. Учительница хотела помочь и дала мне подсказку. Она сказала, что слово начинается с буквы «р», и мне показалось, что я вспомнила, и я выкрикнула неправильное слово.

– И что же это было за слово?

– Ректум.

Мне пришлось сделать усилие, чтобы не засмеяться.

– Ты понимаешь, что оно значит?

– Теперь понимаю. Томми объяснил мне это. Он сказал, что это означает «дырка в…опе». – Она помолчала. – Только он сказал все слово целиком. Он меня часто обзывал так, вот я и запомнила это слово.