Альберто Альварес - Роза и Рикардо

Кике раздражало, что девушки все время продолжают держаться за руки, точно сросшись друг с другом. Он сгреб в свой огромный кулачище два тоненьких девичьих запястья и сжал их так, что суставы хрустнули.

Лус невольно вскрикнула, ища защиты:

— Эдуардо!

Ответа, естественно, не последовало. Девушки мощно оглядывались.

— Кого это она зовет, Кике? — почесал узкую впалую грудь Чучо. — Уж не твоего ли братишку?

Кике усмехнулся:

— Наверное. Он всегда вступается за женщин. Такое у него хобби. Только, барышня, к твоему сведению, его зовут Мигелем, а не Эдуардо. Могла бы и выучить имя своего защитника.

Чучо захихикал:

— Учи не учи, это бесполезно. Он уже далеко — тю-тю! Так что вы, бедняжки, тут совсем одни.

А девушки уже и так поняли, что они одни-одинешенъки перед лицом грозной опасности. Эдуардо исчез, улизнул. Он предал их.

— Как мы с ними поступим, Кике? — осведомился Чучо.

Но Кике отлично знал: до приказа Альваро Манкони пленницы неприкосновенны. Скорей бы поступил этот приказ! У него уже чесались руки, его терзало кровожадное желание поизмываться над жертвами.

Но поиздеваться ведь можно разными способами. Например, запугивая. Как приятно видеть, когда человек перед тобой бледнеет и трясется от страха!

Он достал из кармана миниатюрный радиотелефон новейшей конструкции:

— Посмотрите на эту штуковину, барышни. Красивая, правда? Радиотелефончик. У одного человека — назовем его шефом - есть такой же. В любую минуту этот человек может поднести его к губам и приказать: Кике, пора! Девчонок — убрать. И тогда вы услышите такое нежненькое, приятное «пиф-паф»! Это будет последнее, что вы услышите, барышни!

Мигель свистнул — Чирино, точно привидение, возник из-за массивной колоннады, обрамлявшей древнюю пирамиду.

Жан-Пьер уже голосовал на шоссе, останавливая небольшой грузовичок.

Пабло закинул в кузов большой мешок опилок. Затем туда же легко запрыгнул конь и залезли сами мужчины.

Грузовичок довез их до автобусного кольца и укатил восвояси. Жан-Пьер, Пабло и Мигель Сантасилья стояли у начала тропы, которая вела к месту заточения сестер-близнецов.

Индеец оседлал своего Чирино и взвалил позади седла мешок с опилками.

Пабло проковырял в мешковине дырочку, и опилки тонкой струйкой посыпались на землю.

— Идите точно по моему следу, — сказал Мигель. — Ни вправо, ни влево. Это единственный безопасный путь.

Полная луна вышла из-за облаков, будто бы специально для того, чтобы осветить им дорогу, и белые опилки ярко выделялись на фоне красной глинистой почвы.

— Шарль Перро! — улыбнулся Жан-Пьер. Он вспомнил французскую сказку о Мальчике-с-пальчике, который, уходя в лес, бросал позади себя белые камушки, чтобы найти обратную дорогу.

— Вперед, Чирино! — тронул коня Мигель, и огненный друг понес его вперед, на схватку с врагами.

Жан-Пьер и Пабло зашагали следом, стараясь не уклоняться от тоненькой белой полоски, указывавшей им путь.

Мигель Сантасилья мчался на помощь девушкам. Эдуардо Наварро, напротив, удалялся от них все дальше и дальше, покинув их в беде.

Они могли бы встретиться, но...

Но у Эдуардо не было своего Мальчика-с-пальчика. А сам он дороги не знал.

Теперь он шагал размашисто, бодро и весело, распевая уже во все горло. Он думал о том, как ловко и удачно избежал опасности быть убитым бандитами, и совсем позабыл о другой опасности, о которой предупреждал Мигель: стены заброшенных карьеров очень зыбкие, тут могут быть обвалы и оползни.

Если начало пути он проделал в кромешной темноте то теперь полная луна освещала его дорогу. Эдуардо так разрезвился, что помчался вприпрыжку.

Один неверный шаг и...

Толстый глинистый пласт пополз вниз, увлекая беглеца за собой, крутя и сдавливая его, накрывая своим многотонным весом.

Предательство всегда наказуемо.

Немного погодя Мигель Сантасилья, проезжая возле этого места, услышал откуда-то снизу приглушенный, тоскливый вой.

У него мелькнула беглая мысль: «Койот? Откуда тут могут взяться койоты?»

Но раздумывать над этим было некогда: надо было торопиться к Дульсе и Лус.

Неповоротливый дежурный инспектор полиции наконец-то опросил всех: Розу Линарес, Рикардо Линареса, Рохелио Линареса, Эрлинду Линарес, Феликса Наварро, Лауру Наварро, такого-то года рождения, проживающих там-то и там-то. Он был доволен собой: во всех бумагах и документах царил полный порядок. Все было подшито в папки, каждая папка пронумерована и аккуратно надписана.

Измотав всем нервы до предела, он распустил посетителей по домам, обещав сообщить, когда что-нибудь выяснится.

— Хорошо-о! — удовлетворенно потянулся он и тут вспомнил, что пообещал заняться еще каким-то проповедником — Кто тут проповедник? — рявкнул он.

Сидящий за решеткой Вилмар Гонсалес вздрогнул и втянул голову в плечи.

Неожиданно со стула поднялся старенький католический священник в черной султане, до сей поры терпеливо ждавший своей очереди:

— Я проповедник.

Инспектор достал новую стопку чистых бланков:

— Имя, фамилия, год рождения...

— Сын мой, — мягко сказал падре Игнасио, — если ты не выслушаешь меня немедленно, без всех этих формальностей, то возьмешь на душу страшный грех. И будешь вечно гореть в адском пламени.

Инспектор, словно загипнотизированный, встал перед падре навытяжку:

— Я вас слушаю, святой отец!

Федерико Саморра — он же Альваро Манкони — имел своих людей в столичной полиции.

За домом Линаресов тоже следили его люди. Саморра был уже осведомлен о том, что родители девчонок побывали в участке. Знал он и то, что туповатый инспектор продержал их там полночи, не принял никаких решительных мер, а занимался в основном оформлением бумаг. Дело, скорее всего, будет отложено в долгий ящик.

Значит, никто не будет преследовать банду по горячим следам. Можно отдавать последний приказ: уничтожить пленниц и сбросить тела в один из заброшенных карьеров. Банда успеет скрыться.

Не знал он только одного: того, что, распрощавшись с Линаресами, медлительный инспектор предстал перед слугой Господа. И того, что иногда немощный старичок может оказаться сильнее самого мускулистого громилы, потому что сила не в бицепсах, а в сердце.

Сразу после недолгой беседы инспектора с падре Игнасио были подняты на ноги оперативные отряды всех районов Мехико и пригородов. В воздух поднялся даже полицейский вертолет.

Но рука Саморры уже тянулась к радиотелефону.

Начинало светать.

Банда кружком сидела на красноватой земле. Негодяи уныло передавали друг другу пластиковую бутыль пепси-колы. Делали по глотку и плевались от досады.

Вдруг в нагрудном кармане Кике что-то запищало Это был радиотелефон.