Альберто Альварес - Роза и Рикардо

— Кике слушает, Шеф!

— Пора! — коротко пискнул телефон и отключился.

Чучо уже потирал липкие ладони:

— Ха! Сейчас повеселимся!

Все поднимались с земли, разминая затекшие ноги. Этот сброд радовался предстоящему развлечению.

Пистолет им выдали один на всех. Совершить кровавое дело доверено было Кике, и компаньоны завидовали ему. Никто, включая самого индейца, не знал, что это должно было стать его последним деянием на белом свете. Федерико Саморра планировал убрать своего приспешника сразу по возвращении того в Мехико. А заодно и отслужившего свое Чучо.

Гордый своей особой миссией, Кике прокашлялся и приказал тоном генерала:

— Вывести заключенных!

Двое забулдыг грубо вытолкали сестер из здания наружу.

Кике не торопился. Он упивался своей ведущей ролью в этом спектакле. Ему хотелось насладиться видом трепещущих жертв.

Дульсе и Лус молча стояли перед своим будущим убийцей, все так же держась за руки.

Кике поигрывал пистолетом.

— Ну что, страшно? — хохотнул он. Девушки молчали.

— Улыбнитесь же, барышня! Вас ждет приятная прогулка. Сейчас вы отправитесь прямиком на небеса.

— И будете летать там с ангелочками, хи-хи! - подтявкнул Чучо.

Бандиты загоготали.

Кике поднял пистолет, направил его на пленниц:

— Смотрите внимательно, барышни. Вот тут такая мааленькая дырочка. Из нее вылетит такая мааленькая пулечка. Пиф — падает одна из вас. Паф — падает другая. Не знаю только, с которой начать.

Чучо подсказал:

— Пусть они сами это решат.

— Отличная идея. Посоветуйтесь, барышни. Девушки переглянулись, взглядом прощаясь друг с другом. Затем подняли глаза на своего мучителя.

— Стреляйте скорее, что ж вы медлите! — сказала Лус.

— Может быть, вам страшно? — спросила Дульсе.

Озноб пробежал у Кике по спине. В этот момент ему действительно стало не по себе. Почему они не падают на колени, не умоляют о пощаде? Чучо даже захрюкал от смеха:

— Кике страшно!

У Кике от ярости глаза налились кровью:

— Страшно?!! Кому — мне?!

Его палец лег на курок и...

И в этот момент какой-то огненный вихрь пронесся между ним и девушками. Это был Чирино, летевший во весь опор. Мигель скатился со спины коня и шагнул к брату...

Это произошло так молниеносно, что Кике не успел отреагировать и выстрелил.

Еще какие-то секунды они стояли лицом к лицу — два брата, рожденные одной матерью.

Потом Мигель стал медленно оседать на глинистую землю, красную, цвета крови.

Пистолет выпал из руки Кике, и братоубийца остался стоять неподвижно, с протянутой вперед рукой, вытаращив безумные глаза.

Перед ним лежал его Мигель, его братишка, которого он маленьким учил плавать и скакать на коне... Это он, Кике, когда-то давно прозвал его Певчим Ягуаром...

Пуля попала прямо в родимое пятно на груди, против сердца.

Дульсе и Лус закрыли лица: впервые они сегодня расцепили руки.

Даже очерствелые бандиты были потрясены случившимся. Все, кроме Чучо. Тот, согнувшись, подбирался к пистолету. Ему не терпелось заполучить блестящую вороненую игрушку и пустить ее в ход.

Никто не обращал на него внимания, и он по-воровски схватил пистолет. Любовно погладив, он навел его на одну из сестер. То-то шеф похвалит его, узнав, что он один в сложной ситуации сохранил выдержку и хладнокровие!

И в этот момент позади них, слева раздалось:

— Бросить оружие! Вы окружены!

И сразу же — справа:

— Полиция!

Члены шайки кинулись врассыпную. Кике бросился к тропе:

— Куда вы, идиоты! Там опасно! За мной!

Он, как и Мигель, знал единственную дорогу, ведущую отсюда.

Тем временем из-за обрывистых краев карьера, слева и справа от здания конторы, вынырнули Жан-Пьер и Пабло. Это они вдвоем спугнули банду. Никакой полиции тут еще не было и в помине.

Они схватили ошеломленных сестер в охапку и утащили в безопасное место, под укрытие стен.

Бандиты, отталкивая друг друга, убегали по тропе прочь.

Федерико Саморра вышел из дома через черный ход. Он решил на всякий случай перебраться на другую тайную квартиру.

Что-то в его системе не сработало.

Кике никак не сообщал о выполнении приказа. Радиотелефон не отвечал.

Саморра, конечно, не мог знать, что при поспешном, паническом бегстве Кике выронил телефон и тот лежал теперь на дне глубокого оврага. Однако шеф чувствовал, что дело неладно.

Но это было еще не все. Бесследно исчез Гонсалес, которого Саморра-Манкони использовал для самых тонких, самых деликатных поручений. Связные побывали в квартире проповедника и сообщили, что она пуста. Слушатели, собравшиеся на проповедь в парке Чапультепек, были разочарованы: оратор не явился.

Люди Саморры, внедрившиеся в полицию, тоже ничего не могли сообщить. Хоть Вилмар Гонсалес и сидел в камере предварительного заключения в полицейском участке, но его анкетные данные не были занесены ни в одну картотеку. Дежурный инспектор под влиянием падре Игнасио отложил на сегодня все папки и занялся оперативной работой.

Саморра шел по людной Пасео де ла Реформа, делая вид, что разглядывает витрины магазинов, на самом же деле проверяя, нет ли за ним слежки.

Роза Линарес не спала всю ночь и лишь теперь, когда солнце светило в окна, наконец забылась тяжелым сном. Тут же, на диванах, расположились Лаура и Эрлинда. Феликс и Рохелио уехали по делам. Рикардо сообщил в свою страховую компанию, что сегодня прийти не сможет. Он боялся оставить Розу одну, боялся отойти от телефона, боялся, наоборот, подойти к телефону: а вдруг плохие известия?

Наконец у него от постоянных опасений начала раскалываться голова. Таблетки не помогали.

«Хватит бояться! — сказал он сам себе. — Этим делу не поможешь. Необходимо проветриться».

Он вышел на улицу и побрел куда глаза глядят. Вокруг сновали люди. Начался рабочий день, и все куда-то торопились. Его, идущего медленно, то и дело толкали.

«Как много людей вокруг, — подумал Рикардо. — Сотни, тысячи, толпы! И как среди них все равно одиноко и тоскливо. Хоть бы одно знакомое лицо мелькнуло!» И оно мелькнуло.

У одной из витрин на Пасео де ла Реформа Рикардо увидел своего бывшего сотрудника, работавшего когда-то начальником отдела их страховой компании. Рикардо обрадовался.

— Федерико! — окликнул он.

Старый знакомый вздрогнул, однако не обернулся. Тогда Рикардо решил позвать по фамилии:

— Саморра!

Тот уже много лет не слышал своего настоящего имени «Видимо, кто-то из далекого прошлого. Еще до тюрьмы. А раз так — бояться нечего». В самом деле: не убегать же вдоль по улице, точно зайцу. Это бы показалось подозрительным.

И Саморра оглянулся.

Каков же был его испуг при виде Рикардо Линареса: ведь он только что отдал приказ об убийстве обеих его дочерей!