Силвиу Абреу - Новая жертва

— Полно глупости-то говорить! – вскидывалась тогда тетушка Нина, которая могла в одно мгновение превратиться из благодушнейшего создания в злобную фурию. – Жозе приедет, будто солнышко в доме засветит! Каждому доброе слово скажет, да все с шуткой, прибауткой. Как его не любить?! Мы все его любим!

Все да не все: Витинью, родной брат Нины, который тоже жил с ними и помогал Жуке в магазине, терпеть не мог его отца. А Жозе – широкоплечий седоусый здоровяк, у которого годы, похоже, не отнимали силу, а прибавляли ее, — в свою очередь терпеть не мог тщедушного, боязливого Витинью, называя бездельником и дармоедом. Жозе простить не мог Витинью, что тот поселился у него в доме обманом: пришел переночевать и застрял на пятнадцать лет. Не мог простить его несамостоятельности, робости. И еще одной давней, но самой главной, самой обидной обиды! Когда Нина злилась на брата, она всегда пугала его:

— Погоди! Вот приедет Жозе и прогонит тебя из дома!

И когда Жозе приезжал из своей очередной поездки, Витинью становился тише воды, ниже травы, опасаясь громогласного Жозе, который умел не только оглушительно хохотать и балагурить, но и ругаться на чем свет стоит.

Жука восхищался отцом, любил и уважал его, хотя и ему подчас доставалось от Жозе, и тоже, надо сказать, из-за Аны. Жозе понимал толк в женщинах, сам любил, и они его любили, и ему казалось, что сын ведет себя не по-мужски, согласившись на роль друга при любимой женщине. Если любишь, добивайся, не добился – уходи! – так считал старина Жозе. Но быть третьим при чужой жизни – такого он ни понять, ни принять не мог.

Чувствительный и более утонченный Жука не спорил с отцом. Он вовсе не был слабаком, как временами казалось его отцу, он тоже был и сильным, и мужественным человеком, но только на свой лад, — его сила была в умении глубоко чувствовать и жить своими чувствами.

Не случайно Жука так любил музыку, и в особенности оперу. Волшебный мир театра, гармония человеческих голосов, звучавших так божественно, завораживали его, уносили в иные, небесные сферы. Поэтому, как ни дорого стоил билет, Жука бывал на всех премьерах и гастрольных спектаклях. Итальянская кровь предков говорила в нем громче, чем у других членов семьи.

Но на этот раз Жука не хотел идти даже в свою любимую оперу, так он переживал из-за Аны. Ему казалось предательством бросить ее сейчас в одиночестве. А что, если он ей понадобится? Что, если она захочет с ним посоветоваться?

Жука стоял и смотрел в окно на убегающую вдаль улочку с высокими домами и балконами, завешанными бельем. Что, если сейчас из-за поворота покажется Ана?

— Иди переодевайся, — сказала, входя в комнату, тетушка Нина. — а то опоздаешь на свою оперетку. И смотри плащ не позабудь, того и гляди, дождь польет.

— Не оперетку, а оперу, — поправил Жука. — Да я... — невольно замялся он.

— Беги, через два часа дома будешь, — сказала Нина. — Ничего мимо тебя не пройдет!

Жука махнул рукой и пошел переодеваться.

Театр был полон — гастрольный спектакль «Риголетто». Жука сидел, слушал божественного Верди, и его глаза невольно наполнялись слезами. Как он понимал Риголетто, болеющего за свою несчастную дочь, полюбившую недостойного и погибшую из-за него...

Когда занавес опустили. Жука долго еще сидел в опустевшем зале со смятенной душой, полной чудесных звуков и мучительных чувств. Наконец он опомнился и заторопился к выходу. Заглянул в гардероб за плащом и с удивлением получил на свой номерок белый женский плащ, а потом увидел и сидевшую в фойе и явно поджидавшую его красивую женщину.

— Однако вы не торопитесь уйти из театра, — сказала она, передавая ему его плащ и забирая свой.

— Простите! — Жука виновато развел руками. — Но я никак не мог предположить... это же гардеробщик... номерки...

— Конечно, конечно, — прервала его стройная пышноволосая брюнетка в вечернем платье.

— Все в порядке, все в порядке!

Они вышли на улицу, и оказалось, что льет проливной дождь.

Жука почувствовал себя вконец виноватым.

— Если бы не я, вы бы не попали под дождь! — огорченно сказал он. — Позвольте вас проводить. Ваша машина далеко?

— Я без машины, — отвечала незнакомка. — Сейчас поймаю такси.

— В дождь в Сан-Паулу ловить такси? — Жука невольно улыбнулся, но тут же вновь посерьезнел, поняв, что обижает незнакомку. — Вы же сами понимаете, что вам сейчас не поймать машину! Позвольте я вас подвезу. Моя машина тут, совсем рядом!

— Но вы не знаете, кто я, а я не знаю, кто вы, — незнакомка была явно в нерешительности, а дождь лил потоками.

— Что за проблема! — Жука тотчас достал и протянул ей свою визитную карточку. — Я — Жозе Карлус Местиелли. Для друзей просто Жука. Торговец. Родился седьмого июля тысяча девятьсот...

Жука говорил так открыто, так простодушно, что убедил незнакомку в своих самых добрых намерениях.

— Согласна, — прервала она его. — Похоже, что дождь кончится совсем нескоро. А меня зовут Элена. Элена Рибейру.

— Очень приятно, — ответил Жука.

Он предложил ей руку, и они торопливо спустились по мокрым скользким ступеням к машине. Она и впрямь стояла недалеко, так что новая знакомая Жуки не успела промокнуть.

Как выяснилось, Элена живет в Морумби, довольно отдаленном квартале новостроек с роскошными домами, но граничащем с трущобами.

Жука тронул машину с места, однако проехали они разве что до поворота — ветровое стекло заливал дождь.

— Вы не сочтете за дерзость, если я предложу вам переждать дождь в кафе, а потом отвезу вас домой? — спросил Жука, поворачиваясь к Элене.

В полутьме машины глаза ее мерцали так таинственно...

— У меня достаточно здравого смысла, чтобы оценить и ваш здравый смысл, — отвечала Элена.

Они остановились возле уютно сиявшего огнями кафе. Нежданно-негаданно Элена попала на ужин, да еще с кавалером! Про себя Элена посмеивалась: из-за плаща она отказалась от ужина, на который ее приглашали Карла и ее приятель Роналду. Но, к сожалению, ждать они не могли, ужин устраивал компаньон Роналду и опаздывать на званые ужины не полагалось. Однако судьба приготовила Элене сюрприз, она послала ей этого в общем очень милого и приятного человека.

Новые знакомые сидели за столиком и болтали. Жука объяснил Элене, почему он никогда не ездит в дождь.

— Как-то поехал. Ливень — в двух шагах ничего не видно! Мне бы остановиться и переждать, но куда там! Я ведь торопился на базу, а вместо базы въехал в грузовик. Вот кошмар-то! Весь передок всмятку и головой я здорово шандарахнулся. Едва не умер, пока дождался «скорой». Шрам до сих пор остался. Вот здесь, посмотрите!

Простодушная искренность Жуки была чем-то мила Элене, и она слушала его с удовольствием. А он рассказывал ей, как красиво отреставрировали витражи на центральном рынке. Рынок стал настоящей городской достопримечательностью.