Оксана Алексеева - Когда жёлтый карлик выходит на охоту [СИ]

Возможно, что он тоже не хотел возвращаться в гостиницу, хоть на сон оставалось все меньше и меньше времени. Несмотря на то, что ничего особенного не происходило — мы даже и не разговаривали толком — прогулка получилась удивительно приятной. Но мы не стали это обсуждать, когда уже оказались в гостинице. Он замер возле моего номера, словно хотел что-то сказать, но потом пожелал доброй ночи и ушел к себе.

В итоге поездку мы оба оценивали как со всех сторон успешную — я отдохнула, он подписал один очень выгодный контракт и, возможно, собирался в будущем его существенно расширить. Даже если со второй частью не выгорит, результатом он все равно мог быть доволен. Уже после посадки в аэропорту мы вернулись к нашим обычным взаимоотношениям:

— Мне хотя бы на вторую пару надо успеть, Антон!

— А мне надо успеть выспаться.

— Такси сначала в институт, ладно? Пожалуйста, захвати мои вещи домой!

— Ну ага, придумала тоже!

— Антон! Ну я же и так опоздала! Или что, мне с сумкой по институту носиться? Пожалуйста!

— Ащ-щ! На ужин тогда мне пирожков с мясом сделаешь, отплатишь.

— Ты бесплатно даже почесаться поленишься?

— Почесаться не поленюсь! А вот тебя чесать бесплатно — с чего вдруг?

— Ну и паразит!

— Так что там насчет пирожков-то?

Почему в русском языке нет слова, которое сочетало бы в себе одновременное «восхищение» и «раздражение»? Мне оно крайне необходимо, чтобы сформулировать мнение об Антоне. Хотя зачем я все усложняю? «Раздражение» — исчерпывающе подходит.

Конечно, вдоволь наторговавшись, мы договорились. А с тех пор отношения наши вернулись в обычное немирное русло, что обоих очень даже устраивало.

И вот знаменательный день наступил. Мы с Антоном уже уселись ужинать, по привычке лениво препираясь, когда на кухню вплыла Ольга — еще более счастливая, чем обычно, а за ней и Руслан.

— Закончил! — оповестил он собравшихся, не пытаясь скрыть и собственной радости.

Я было открыла рот, чтобы поздравить его с этим событием, как со стороны Антона звякнула о тарелку вилка, которую он так и не успел донести до рта:

— Ну вот я и поел, — он резко встал и тут же ушел в свою комнату.

Больше за стол он не вернулся, но его поведение почему-то никого не озадачило, а Ольга беспрерывно щебетала о том, что эта книга непременно станет бестселлером. Мне все же удалось улучить секунду в перерыве между ее фразами, чтобы поздравить Руслана. Тот тоже был очень доволен собой и вовсе не собирался разыгрывать ложную скромность. Правда, что ли, почитать, чего он там настолько самоуверенно калякает?

Ольга с Русланом начали обсуждать поездку за город на несколько дней. Девушка уже готовилась к защите диплома, поэтому к институту не была привязана так, как некоторые. А вот некоторые тоже бы съездили… Куда эти двое собираются? В местный санаторий? Пришлось только вздохнуть и не слишком очевидно завидовать.

С этого момента, как я поняла позже, эстафетная палочка была передана Антону — отныне он не ел, не спал, только непрестанно кричал на кого-то по телефону — у него-то звукоизоляции в комнате не стояло, так что нам приходилось с этим мириться. Как он еще не охрип?

— Слышь, писатель! — теперь доставалось и лучшему другу. — Открытая концовка, серьезно?!

— Я не буду переписывать финал, — упрямо повторял Руслан при поддержке своей Оленьки.

— Ты закопать меня решил?! — тот вообще спокойно теперь говорить не мог. — Так вот, следующую книгу ты себе точно закопаешь, помяни мое слово!

— Я не буду переписывать финал.

— Ну и не переписывай… долбоклюй!

Антон постоянно куда-то уходил и приходил неожиданно и, кажется, ни разу не оторвал телефон от уха. Орал на каких-то то ли редакторов, то ли корректоров, то ли разметчиков, то ли переводчиков в режиме нон-стоп. Ого-го, я бы после вот этого последнего, трехэтажного, на месте редактора тихо повесилась. Наверное, на том конце так и поступили, потому что Антон вдруг и меня заметил:

— Поварешка, ты еще не съехала?

День, второй, третий — а наблюдать за ним становилось все интереснее и интереснее. Я уже и раньше заметила, что чем сильнее он устает, тем меньше у него остается сил для сарказма и разговоров ни о чем, зато максимальный уровень раздражительности мы так и не выяснили — каждый день Антон ставил новую планку. Ни Руслан, ни Ольга его не донимали, будто ждали, когда он вернется домой с какой-то радостной вестью. А мне же просто зуделось — посмотреть, до какой степени ярости его можно довести, и есть ли предел. Подкралась в один из таких буйных телефонных диалогов со спины и вперила пальцы ему в ребра — то, что наш домашний гад боится щекотки, мы давно выяснили. Он взвился на месте и повернулся ко мне, выражая твердую готовность убивать. При этом продолжал выплескивать ярость на то ли редактора, то ли корректора:

— На параллелепипеде я вертел другие заказы, Гоша! Если не будет готово послезавтра в восемь утра, у тебя больше никогда никаких заказов не будет — это я тебе чисто по-дружески обещаю!

Он все же успел перехватить меня за локоть, раз наорать сейчас не мог. Но поскольку свободна у него была только одна рука, то просто цапнул меня зубами за плечо — довольно сильно, даже через ткань больно. Я вскрикнула и вырвалась — уж не знаю, чего там бедный Гоша подумал. Убежала и больше подобных трюков не повторяла — с этого станется отомстить.

Наконец, и ожидания Ольги с Русланом оправдались.

— Я — чертов гений! — раздалось настолько громко, что даже я выглянула из своей комнаты. — Испанцы берут! Запустят одновременно с нами!

Антон, не удосужившись даже скинуть кожаную куртку, обнял сначала визжащую от восторга Ольгу, потом Руслана, а потом и меня с радостным криком: «Поварешка, ты еще не съехала?». Меня он даже чмокнул в губы от несдерживаемого счастья. В этом не было ничего особенного — люди всегда так радуются: обнимаются, целуются. И раз уж с ним я целовалась примерно полторы тысячи раз уже, то и для меня ничего особенного не произошло. Я так же, как и все, внимала подробностям, которые он на нас тут же и вылил, а потом еще дважды повторил. Чувствуя, что его словесный поток иссяк, я решила вставить:

— Есть будешь? Там плов остался…

— Все, все, поварешка, — остановил он мой порыв милосердия. — В сторону. У меня самолет через сорок минут.

То есть у Антона «творческий процесс» был только в самом разгаре — а это значило, что он будет становиться все раздражительнее, а наблюдать за ним будет все интереснее.

Но он улетел в Мадрид, а еще через день и Ольга с Русланом отправились в свой санаторий на реабилитацию творческих личностей после литературного запоя. Оставшись одна в шикарной квартире, я даже завидовать им перестала — красотень, а не жизнь! Даже курсовую умудрилась сдать в срок.