Оксана Алексеева - Когда жёлтый карлик выходит на охоту [СИ]

Сидела возле самого большого телевизора в своей жизни, когда так же неожиданно, как улетел, вернулся Антон. Он даже не поздоровался уже привычным «Поварешка, ты еще не съехала?», просто кивнул и направился в свою комнату, но возле меня притормозил:

— Слушай, у меня по ходу температура. Потрогай, — наклонился.

Я приложила руку к его лбу:

— Да, точно. У меня парацетамол где-то…

Он не дослушал, выпрямился и пошел дальше. Появился из комнаты минут через двадцать.

— Я в Москву. Сообщение получил только тут, в аэропорту. На пару дней.

— Я-я-ясно, — единственное, что я смогла сказать.

И продолжила наслаждаться одиночеством, отечественным телевидением и учебой.

Он, как и обещал, вернулся через два дня — и снова я перед телеком! Так еще решит, что мне только за это зарплату и выдают. Плюхнулся рядом, не снимая куртки, раскинул руки, откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза.

— Я так устал, Алин…

Я повернулась к нему, чтобы лучше рассмотреть уставшего и такого непохожего на себя тираннозавра.

— Как дела-то продвигаются? — мне на самом деле было интересно, каковы финансовые перспективы писателя Владимирова, который по совместительству подрабатывал и моим работодателем.

Он даже глаз не открыл:

— Да все основное сделано. Запустят промоушен сразу после редакторов, на английский переведут в Москве… в следующем месяце Руслану надо будет самому туда скататься — договорился о паре интервью… — Антон говорил тихо, едва слышно — я половины слов разобрать не могла. — После запуска выйдет две статьи… одна — разгромная… шумиху надо… — и утих, а может, мысленно до сих пор продолжал что-то объяснять.

— Есть будешь? Там супчик рыбный, — я все же удосужилась выполнить свой профессиональный долг.

Он еле слышно бубнил себе под нос:

— Я, кажется, неделю не ел. Неделю не спал. Неделю женщин не видел. Я поседел! — в последнем он уже сильно приврал. — И… я обожаю рыбный супчик.

Когда я, разогрев в микроволновке суп, вернулась, он уже спал, подтянув под голову диванную подушку. Хоть обувь удосужился скинуть. Я притронулась к его лбу — на этот раз жара не было. Погладила по волосам и по щеке — ну до чего же прелесть! Уставшая, тихая, мирно сопящая прелесть. Да и на душе сильно полегчало, что он все возможное сделал для Руслана — а это значит, что тот вряд ли сейчас будет сокращать служебный штат, то бишь меня. Стоит ли мне его разбудить, чтобы поел и разделся? Но было до того жаль, что я продолжала гладить его, как угомонившегося ребенка. Его волосы пахли пылью и куревом. Таким простым и милым он выглядел в этот момент, что я даже поцеловала его в висок, не сдержав приступ неожиданной нежности или зарождающегося материнского инстинкта — если проснется, ну и к лучшему. Но он не проснулся, поэтому я накинула на него плед, а сама ушла восвояси.

Утром уже ни самого Антона на диване, ни супа в микроволновке не было. Заглянула в его комнату — спит, как сурок. И то же самое, когда вернулась из института. Он вышел в кухню уже к вечеру — огурчик-свежачок во плоти:

— Поварешка, ты еще не съехала?

Я даже рассмеялась — чудовище вернуло свой истинный облик из милашки-засони. Он хмуро оценил мой приступ веселья, пододвинул тарелку к себе ближе. Молчаливые ужины не очень в моем вкусе, поэтому я попыталась говорить хоть о чем-то:

— И теперь что? Я имею в виду, с книгой.

Он демонстративно потянулся за солонкой и даже приподнял ее, как знак какого-то важного протеста, но на мой вопрос ответил:

— Третья книга пойдет как по маслу — по вытоптанной колее. В Испании он на пике, но за тамошний рынок они теперь сами будут беспокоиться. Запустим еще в паре стран для начала, там, где первую хорошо раскупали. В общем, теперь работа в расслабленном режиме, — он оценил мой кивок примерного понимания этой текучки и резко сменил тему: — Ты тут до скончания веков жить собралась? До сих пор надеешься влюбить в себя Руслана?

Вопрос, так сказать, ниже пояса… К этому моменту я уже ни на что не надеялась — и Ольга, такая неоправданно радушная, считающая меня своей подругой… и сам Руслан, которого, кажется, просто невозможно сбить с пути истинного… да и устроилась я тут совсем неплохо — по крайней мере, второй курс закончить теперь будет куда проще, чем при работе барменом, плюс такая экономия. Нет, совершенно однозначно, я уже ни на что не надеялась. Возможно, Антон и сам видел, что до всех этих пунктов я уже должна была додуматься.

— Я вот понять одного не могу, — задумчиво, но пристально глядя на меня, продолжил он. — Если у тебя любовь прямо такая сильная, но при этом ты уже поняла, что тебе ничего не светит, разве не напряжно тут оставаться? Смотреть со стороны, как они милуются? — я не знала, что на это ответить, и поэтому промолчала. — И что-то я ни разу не видел, чтоб ты ревностью захлебывалась.

Раскусил меня? Просто признаться — мол, никакой любви-то и не было? Он и так мое присутствие едва выносит, а уж пустую охотницу за богатством вышвырнет, не дожидаясь возвращения Руслана. Рассказывать о своей тяжкой судьбинушке этому цинику вообще без толку. Решила выбрать золотую середину:

— А я думала, ты в любовь не веришь! Антон Саныч, вот ты, как никто другой, должен меня понять, выбор-то у меня небогат: не зацикливаться на своей ревности или снимать сейчас хату и перестать есть. Вообще уволиться и вернуться в бар — значит, попрощаться с институтом уже точно. Я способна и головой соображать, раз такой расклад получился. Поэтому стараюсь любить его без ревности.

Его устроил мой ответ, как я и ожидала. Он встал вслед за мной и даже помог убрать тарелки со стола, наконец сказав:

— Чем больше тебя узнаю, тем больше мне нравится ход твоих мыслей, — я даже с удивленной от неожиданного комплимента улыбкой обернулась к нему.

Он нагнулся и чмокнул меня в губы, подумал… или оценил мою реакцию — и поцеловал снова, уже по-настоящему. И это опять был не порыв! Ничего такого, от чего сердце замирает, а как самое привычное действие. Ну, людям свойственно целоваться, раз других никаких занятий нет. Тем более, когда у них это так хорошо получается, как у нас. Мне и в голову не пришло отстраняться или возмущаться, даже приобняла его — я человек рациональный, но и приятное от всего остального способна отличить.

— Я уйду сейчас, мне нужно отдохнуть, — он говорил, практически не прекращая поцелуя, просто переходя на поверхность моих губ. — Вернусь поздно, возможно не один, так что из комнаты не высовывайся.

— Ладно, поняла, — мне очень нравилось пропускать сквозь пальцы волосы на его затылке.

— Когда там наши голубки приезжают?

— Вроде послезавтра, — теперь уже я скользнула языком в его рот.