Джетти Вудрафф - Полуночный дождь

— Поехали за кроватью. У меня спина болит, — Блейк улыбнулся мне в губы. А-а-ах, какой замечательный способ проснуться. Мои бедра дернулись, когда он выскользнул из меня, намеренно скользнув своим членом по моему сверхчувствительному клитору. Блейк хмыкнул, словно поставил восклицательный знак после оргазма, до которого только что довел меня.

— Я соскучился по Пи. Поехали за ней.

Не знаю, как у нас получилось, но мы это сделали. День начался замечательно. Пи сидела на заднем сиденье и снова рассказывала нам о цирковых львах.

— А мы поедем сегодня вечером туда, Микки?

— Да, сегодня вечером мы поедем в цирк, — я улыбнулась Блейку.

Он улыбнулся в ответ, но не такую улыбку я надеялась увидеть. Я взяла его за руку и снова улыбнулась.

Он сжал ее и взглянул на Пи в зеркало заднего вида.

— Последний раз я ходил в цирк тут, в Нэшвилле, в тот же самый, в который мы собираемся.

— Правда? — спросила Пи.

— Пи, перестань так делать. Ты растягиваешь свою футболку, — сделав ей замечание, я хотела, чтобы она убрала колени из-под футболки. Слишком поздно. — Ну вот, посмотри теперь на нее. Выглядит так, будто у тебя под футболкой обвисшая грудь.

Пи захихикала, и я засмеялась.

— Что? — спросила я, повернувшись к Блейку, который смотрел на меня непонимающим взглядом. Господи, я даже слово грудь сказать не могу? Понимаю, что это была щекотливая тема, но блин.

— Я ходил с твоей мамой, она приехала сюда со мной, когда умер мой дядя.

— Я его знаю, он также дядя бабушки Грейс, он был стариком и ехал на инвалидном кресле. Я тоже такое хочу.

— Он был старым и не ехал, а ездил, — ничего не могла с собой поделать. Пусть ее бабушки позволяли ей быть трехлетним ребенком, я заставляла ее быть пятилетним. — Тебе не нужно такое кресло. Оно для людей, которые не могут ходить, бегать и играть.

— Ну, я просто хочу притвориться такой, — сообщила она, снова засунув колени под футболку.

— Расскажи ей о цирке, — попросила я и отвернулась, чтобы смотреть на дорогу. Пи что-то задумала, и она была более упертой, чем я. И это было тяжело. Я могла бы спорить с ней до конца поездки о том, почему ей не нужно инвалидное кресло, и это все равно не имело бы значения. Она по-прежнему хотела бы иметь такое.

Мне нравилось слушать, как Блейк делился с Пи своей историей любви. Она слушала его очень внимательно. Блейк рассказал о том, как они приехали сюда на похороны, и Дженни поехала с ним, чтобы поддержать его. Блейк на самом деле даже не знал этого человека, но воспользовался ситуацией в своих интересах. Мне понравилась эта история, она произошла еще во времена их идиллии, которую никто не мог нарушить; до того, как отец Блейка сел пьяным за руль, и до того, как Дженни заболела.

Мы стояли в вестибюле, какого-то арендованного зала, ожидая, когда толпа поредеет. В очереди, должно быть, было человек тридцать, и еще тридцать, таких как я, умирали с голоду.

— Спорим, это цирковой шатер.

— Что? — спросил я, повернувшись к Дженни. Она смотрела в окно этим ее взглядом.

— Я уверена, это цирковой шатер.

Я посмотрел в направлении ее взгляда.

— Да, похоже, и что? — ответил я, поворачиваясь обратно к очереди. Проклятье. Она нисколько не продвинулась.

— Пойдем.

Я засмеялся.

— Не пойдем.

— Да ладно. Я больше не могу находиться рядом со всей этой смертью. Ненавижу всю эту печаль и траур. За исключением тебя, конечно.

— Меня? Что ты имеешь в виду?

— Ты совсем не грустишь. Думаю, ты обманул меня, чтобы заставить приехать сюда. Мне стоило остаться дома и упражняться.

— Я не обманывал тебя. Что это значит? — спросил я, повернувшись к такому же, как и шатер, красно-белому полосатому шпилю. — Дженни Линн, пожалуйста. Я не могу попрощаться без тебя. Мне нужно, чтобы ты была рядом и держала меня за руку. Пожалуйста, не заставляй меня хоронить моего любимого дядюшку без тебя. Пожалуйста, Дженни.

Моя упрямая девушка ответила, передразнивая меня.

— Когда ты в последний раз общался с этим парнем?

— Ему было семь лет, — между делом ответила за меня моя несговорчивая мама. Какого хрена?

— Видишь, именно об этом я и говорю. Ты ведь даже не знаешь этого человека. Ты обманул меня. Своди меня в этот цирк, мы вернемся еще до того, как нас кто-либо хватится. Я всего лишь хочу посмотреть на животных.

— Нет, Дженни. Нет. Нет. И еще раз нет! Мы не покинем это здание.

— Ладно, — ответила она таким тоном, который я слишком хорошо знал. Меня совсем не удивило, когда она толкнула двойные двери и вышла на улицу.

— Я ее убью, — сказал я вслух. Невысокая, полная женщина хмуро посмотрела на меня, когда я последовал за Дженни.

Она сняла туфли и взяла их в руку. Я с весельем наблюдал, как она повернулась ко мне, желая ещё немного позлиться. На ней было чёрное платье с ниспадающим подолом, и в котором она выглядела намного лучше босоногой, и белый свитер. Дженни ненавидела туфли на каблуках. Я улыбнулся, видя, как притворная Дженни превращается в ту, которую только я знал. Она завязала свитер вокруг талии и сердито посмотрела на меня.

— Я думала, тебе надо оплакать мертвеца. Ну, того, о котором ты вообще ничего не знаешь.

— Перестань. Нам надо поесть, потому что я умираю с голоду. И мы сходим, и взглянем только одним глазком на цирк и сразу же вернемся обратно. Договорились? — я протянул ей руку, чтобы скрепить уговор. Когда Дженни согласилась, я дернул ее к себе и поцеловал, понимая, что она только что уломала меня. Мне было все равно. Она могла выигрывать хоть всю оставшуюся жизнь, я обожал эту ее улыбку. — И ты должна позволить мне кое-что сделать сегодня вечером.

— Слишком поздно. Мы уже пожали руки. Кроме того, из-за тебя нас чуть не поймали прошлым вечером.

— Но, я не…

— Посмотрим. Хочешь пиццу? — спросила она, размахивая туда-сюда нашими соединёнными руками.

— Хмм, нет. Давай поедим тако.

— Отличная мысль. Блейк?

— Да? — спросил я, отпустив ее руку, чтобы обойти дорожный указатель. Это было в стиле Дженни. Не спрашивайте, почему она это делала. Она обходила каждый встречавшийся на нашем пути дорожный указатель с другой стороны, а жизнь в Нью-Йорке означала наличие очень много таких указателей. Она отпускала мою руку и хватала ее снова, как только мы обходили их. Сейчас это казалось естественным. Я даже не обращал на это внимание.

— Как думаешь, мы поженимся?

— Ты уже носишь мое кольцо обещания. Как считаешь?

— Но я имею в виду по-настоящему. В следующем году мы закончим учебу. Ну, не знаю, у нас же целая жизнь впереди. Чем ты хочешь заниматься?