Анника Мартин - Враги вроде тебя (ЛП)

Становлюсь перед ним на колени и целую выпуклые шрамы.

Он запускает руки мне в волосы и, чтоб посмотреть в глаза, наклоняет мою голову. Всматривается в меня обеспокоенным взглядом. Ему не нравится, что я стою на коленях. Ладонь в моих волосах сжимается в кулак, и в попытке поднять с колен он осторожно тянет меня вверх.

Я остаюсь на месте. Вновь его целую.

Он падает на колени рядом со мной. Скользит большим пальцем по линии моего подбородка.

— Что случилось?

Вглядываюсь в его глаза. Черные с коричневыми крапинками, они будто небольшие трещинки в его броне. Внезапно все становится чрезмерно мучительным. Чрезмерно настоящим. Сердце бесконтрольно грохочет.

Я схлестывался с самыми опасными мужчинами в мире, и это даже вполовину не было столь же страшно, как сидеть в чем мать родила под хлещущим потоком воды и смотреть Уиллу в глаза. И думать: «У нас все могло бы сложиться».

Такое ощущение, будто он видит меня насквозь. Будто мы полностью друг перед другом открыты. Поразительно: я прожил столько лет и никогда не смотрел в глаза другому человеку так, как сейчас. Может, раньше не хотелось.

Понятия не имею, что, глядя на меня, видит Уилл. Рассматриваю его, такого искреннего и уверенного, и в голову приходит та же мысль. «Мы могли бы вместе исчезнуть с лица земли».

На долю секунды я не сомневаюсь: он размышляет о том же. Но вдруг он меня отпускает и поднимается на ноги.

— Нам пора, — говорит он, в голосе звучит странная нотка. Печали, гнева, может, и того, и другого. — Нельзя опаздывать на самолет.

— Уилл, — зову я. — Послушай…

Но уже слишком поздно. Он выходит из душевой и тянется за полотенцем. И я осознаю, что потерял предоставленный моментом шанс.

Глава 23

Уилл

По пути в аэропорт Кит ведет себя безучастно, и я знаю: все дело в том странном моменте в душе. Это немного сбило меня с толку. До сих пор не соображу, что и думать. Что же он намеревался сказать? Казалось, будто мы находились на пороге некоего переломного момента. Только вот я был слишком труслив, чтоб выяснить подробности. Мне ясно лишь, что это было… нечто .

Может, после секса так всегда и бывает, или, может, я не тот мужчина, которым он меня считает, понятия не имею. Мы переспали, и прекраснее этого ничего на всем белом свете нет, но большего я дать не могу… Просто не могу. Большее мне не светит. Поразительно, что столь проницательный человек, как Кит, этого не видит. Большинство людей превосходно видят, что я из себя представляю.

Кит понемногу оттаивает. Во время пересадки мы берем на завтрак кофе и сэндвичи, а потом покупаем для полета книги. Я выбираю детектив. А выбор Кита — нечто отмеченное наградами, историческое и громадное. Выглядит недурно, но я все равно его дразню.

— Для чтения в самолете книженция очень уж здоровая.

— Хочешь сказать, не такая невесомая, как твоя, — покосившись на мою книгу, говорит он.

Встаю прямо перед ним.

— Во время этого долгого, скучного перелета настанет момент, Кит, когда я с восторгом буду перелистывать странички вот этой вот пушинки, а ты будешь мечтать, чтоб она была твоей. Как считаешь, я ее тебе одолжу?

Он улыбается зловещей, прекрасной улыбкой, и мой член набухает прямо на счет «раз».

— О, думаю, ты мог бы, — бормочет он. — Если я очень любезно попрошу… На самом же деле имеется в виду вообще не любезно.

Приходится подавить стон и, отвернувшись, изобразить интерес к выставленной документальной литературе. Жду, пока эрекция ослабнет.

Перелет долгий и скучный. Мы в эконом-классе, я возле окна, а Кит посередине. В кресле возле прохода сидит пожилая женщина, на протяжении всего путешествия болтает с Китом и игнорирует вежливые намеки, что было бы просто здорово, оставь она его в покое. Смешно, что этот безжалостный шпион-убийца не может нагрубить среднезападной бабуле. Да и мило.

В течение полета не могу сконцентрироваться на своей книжке-пушинке. Более того, где-то позади нас рыдает ребенок, поэтому уснуть тоже не выходит. Когда мы наконец-то приземляемся и забираем наш прокатный автомобиль, мне становится гораздо легче.

Кит разрешает мне вести машину, что хорошо. Назовите меня любителем командовать, но мне нравится, что за рулем сижу именно я. Разумеется, он тоже помешан на контроле, и у него на все свое мнение. Он считает превышение скорости на двадцать километров слишком быстрой ездой, и что нам нужно оставаться вне поля зрения. Ага, я уже об этом слышал, но двадцать километров меня вполне устраивают. Еще ему кажется, что я резко — именно это слово он и произносит — перестраиваюсь из ряда в ряд.

— Ладно, Дейл Эрнхардт-старший 20, — шучу я. — Буду стараться лучше. — Он не понимает, кто это. — НАСКАР 21? — закидываю я удочку.

Он же просто прищуривается, словно понятия не имеет, что такое НАСКАР.

Короче говоря, до причала в Бэйфилде в штате Висконсин мы добираемся лишь ближе к сумеркам. Как раз ко времени отправления последнего парома. К моменту, когда мы покидаем паром и ступаем на ярко освещенный пирс острова Медлин, уже воцаряется кромешная тьма. Мы вливаемся в толпу приехавших на выходные людей и в течение недолгой прогулки от пристани до празднично освещенной главной улицы намеренно держимся в стороне.

Кит обходит трех студентов колледжа, на пароме они обратили на него внимание. Один из них улыбается, а он улыбается в ответ, хотя и не столь тепло. Скорее смущенно-вежливо.

С момента приезда в аэропорт мы так и не переоделись: на мне надеты темные джинсы и черная рубашка, а Кит весь в голубом — в потертых голубых джинсах и голубой фланелевой рубашке. По-видимому, у него творческий взгляд на цвет. Васильковый или типа того. Светло-золотистые волосы собраны в низкий хвост, низко натянута бейсболка. Он смотрится… по-американски.

Через несколько минут мы оказываемся в гуще событий. Сейчас субботний вечер, самый разгар туристического сезона, и люди повсюду: сидят на улице за столиками, стоят в очереди за мороженым, прогуливаются по главной улице.

Согласовывать свои действия нам не приходится. Мы оба замечаем тенистую брешь между зданиями — идеальное место для наблюдения, и при этом не будет видно нас. Кит проскальзывает туда первым.

Из-за этой поездки он был как на иголках. Знаю, он переживает из-за того, что мы здесь отыщем, переживает из-за того, какую роль во всем этом сыграл его отец. Но вот что интересно — да и не впервые — был ли еще какой-то повод для вчерашнего звонка Рейнольдсу. Кит утверждает, что доверяет ему, а я вот даже и не знаю.

Остаюсь на тротуаре и, подняв телефон, делаю вид, будто я турист и снимаю фотки, хотя, по сути, просто разглядываю окружающих, пытаюсь понять, следит кто-нибудь за нами или нет. Никаких намеков не замечаю. Но опять-таки здесь полно народу.