Джессика Хокинс - Невинная оговорка

— Любимый?

Он несколько раз глубоко вздохнул.

— Погоди. Это пройдёт.

Когда я увидела, что это не серьёзно, я перестала бороться с улыбкой.

— Ну как, — я поддразнила, — ты не пострадал?

Он покачал головой, его пальцы побелели. Я пробежалась рукой по его спине.

— Позвони на работу. У тебя там накопилось море дней для больничного. Ты их никогда не использовал.

— Я берегу их, на случай если что-то случится с отцом. Я буду ему нужен, — он повернулся ко мне, держась рукой за живот. — После работы забегу к соседу и посмотрю, что там с обогревателем.

Раньше мы больше разговаривали с Натаном о болезни его отца. Сейчас же я не спрашивала, как у него дела, Натан тоже ничего не рассказывал. Мы плавно сменили тему разговора.

— Ты, правда, сделаешь это? — спросила я. После того, как мы провели три недели без отопления, Нат теперь мог починить в квартире всё, что угодно.

— Конечно.

— Это замечательно, дорогой.

Я засомневалась. Несмотря на то, что я думала, Натану понравится Финн, всегда существует вероятность того, что дружелюбный сосед может вторгнуться в наше личное время.

— Хотя это не совсем наша проблема.

— Соседи должны выручать друг друга, — он хотел обойти меня, но я задержала его.

— Извини за пиво, — сказала я, — может мне съездить на Бруклинскую пивоварню и купить новую упаковку?

— Не валяй дурака. Пиво для того и покупают, чтобы пить, — он наморщил нос. — Пить? Выпивать? Не столь важно.

Я немного посмеялась.

— Я возьму то, что осталось от ужина, что бы никуда не спускаться на ланч.

— Ой, — я почесала за ухом, — к сожалению, ничего не осталось. Извини.

Он просто кивнул.

— Ничего страшного.

— Я погуляю с Джинджер, — сказала я, чтобы утешить его.

— Хорошо.

Я не сдвинулась, чтобы дать ему пройти. Сейчас физически мы были близки, и мне хотелось, чтобы он меня поцеловал. В этом не было ничего удивительного, что жена хочет поцелуй от мужа.

— Я… — он положил руку мне на плечо и чмокнул в лоб. — Я попытаюсь быть дома к ужину.

Натан был очень предан своей работе, поэтому не уходил с работы раньше пяти. Я хотела спросить, что он имел в виду. И моя, и его работа отнимали достаточно много времени, но я приняла за правило готовить для него ужин, когда знала, что он будет дома. Я отошла в сторону. Он вышел из комнаты. Я хотела ещё что-то сказать, но не знала что. Вроде бы наши дела понемногу налаживались, и после прошлой ночи у нас снова появилась связь.

Я пошла к входной двери, где он надевал пальто. Он поцеловал Джинджер, как и меня, в лоб. Была ещё одна вещь, которая могла растопить его сердце.

— Белл меня убьёт, — сказала я.

Он взглянул на меня удивлённо.

— Белл? Почему?

Бинго. Моё пальто висело возле двери. Я достала из кармана очень маленького размера Сникерс.

— Я почти забыла передать тебе от неё вот это.

Он взял её.

— Шоколадка? Она ходила собирать конфеты на Хэллоуин?

Я кивнула.

— Она сказала, что эта любимая у дяди Ната. Я пыталась сказать ей, что ты любишь Твикс, но…

— Я ненавижу Твикс.

Я посмотрела на него. Враждебность в его голосе обезоруживала.

— Я знаю, Натан. Я просто дразню тебя.

— А. Да. Спасибо, — он поправил галстук, — увидимся вечером.

— Твой галстук. Теперь он завязан криво, — я приблизилась к нему.

— Все нормально, — сказал он, отступая назад, — поправлю в метро.

Он ушёл, а я ещё какое-то время стояла одна. Моё сердце билось под кожей, к которой Натан не притронулся — мои плечи, которые он не притянул ближе к себе, мои оставшиеся без поцелуя губы. Джинджер начала скулить на дверь, за которой только что исчез Натан. Каждый день она не хочет оставаться одна. Каждый день её ждёт разочарование.

Позже, когда я пыталась одеть блузку, я вспомнила о сваленной в кучу прошлой ночью одежде Натана. Я подняла её и разложила в уже доверху набитый мешок для химчистки. Его серый в клеточку галстук был моим рождественским подарком пару лет назад, купленным на мою первую премию. Он знал, сколько он стоил, поэтому я была удивлена, увидев его измятым на верху груды одежды. Я расправила его, пропуская шёлк сквозь пальцы. На самом краю я увидела красное пятно.

Моё сердце замерло, прежде чем я успела оформить какую-либо мысль. Я поднесла ткань поближе к лицу и присмотрелась повнимательнее. Оно не бросалось в глаза, его можно было и не заметить. Я потёрла его большим пальцем, но оно уже глубоко въелось. Помада?

У меня в горле образовался комок. Нет. Мой Натан никогда бы не позволил другой женщине оставлять следы своей помады на его галстуке. Мой Натан уважает, то, что у нас есть. Уважает меня. У нас было достаточно разговоров о неверности наших друзей за эти годы. Иногда возникают порывы, и это естественно. Искушения не избежать. Я бы не волновалась, если бы Натан с кем-то флиртовал, хотя это ему и не свойственно. Когда мы куда-нибудь выходили вместе, он даже не смотрел на других женщин. И, если бы он захотел отношений с кем-то другим, предполагалось, что он придёт ко мне, и мы всё обсудим. К этому разумному и здравомыслящему решению мы пришли вместе.

Мокрый нос Джинджер напротив моей штанины напомнил мне о том, что её пора выгуливать. И я могу опоздать на работу, если так и буду медлить. Я затолкала галстук в мешок, но я не думала, что с такой же лёгкостью смогу спрятать и похоронить мысль о пятне в моей голове. Хотя в душе я знала, что мой Натан никогда бы мне не изменил. Но я не видела моего Натана уже несколько месяцев.

Как я и предполагала, пятно от помады на галстуке Натана прочно засело в моей голове на весь день, я не могла забыть о нём даже ненадолго. В результате, я оказалась возле мешка с вещами для прачечной, как только вернулась домой после работы, и пыталась решить, что же делать дальше.

Доверие на самом деле не являлось проблемой в нашей семье. Тем не менее после пяти лет брака поведение Натана стало непредсказуемым очень внезапно. Он отдалился как физически, так и эмоционально. У него произошли едва уловимые изменения во внешности, он укладывал волосы по-другому, проводил больше времени в тренажёрном зале. И как бы я не хотела делать вид, что наш брак идеален, он дал весомую трещину. Я не могла винить его в том, что он отдалился.

Натан делал для меня всё, а взамен просил очень мало. Хотя было одно единственное, чего он действительно хотел, и никак не успокаивался. И, когда я захотела этого также сильно, как и он, то тяжесть разочарования, которая легла на мои плечи была неподъёмной. После семи месяцев попыток забеременеть — семи месяцев огорчений каждый раз, когда у меня начинался цикл — я вернулась к противозачаточным таблеткам. Это было предложение Натана. Наблюдать за тем, через что я прошла, было тяжело и для него. Он думал, что это временно.