Джессика Хокинс - Невинная оговорка

— Да, я знаю. Я имею в виду после.

— Никаких после. Я сразу пошёл домой.

— Ты так набрался в боулинге?

Он потёр переносицу.

— Я устал повторять тебе, это не просто место, где ты катаешь шары. Это… — он вздохнул. — Не важно. Я не набрался. Мы немного выпили. Что в этом плохого?

— Это не плохо. Я когда-нибудь запрещала тебе пойти выпить? — я посмотрела на часы. — Мне кажется уже слишком поздно для вечера понедельника, но…

Он расстроено вскинул руки и пошёл в гардеробную. Галстук и пиджак оказались на полу, до того, как он расстегнул ремень и начал раздеваться. У Натана всегда была классная и крепкая попка. Когда я первый раз его увидела, я уставилась на него, и только, когда моя подруга Джил позвала меня, я смогла оторвать от него взгляд. Это было ещё до того, как он стал постоянно заниматься. Сейчас он посещает тренажерный зал четыре раза в неделю, я определённо не единственная женщина, которую радует результат.

— Натан… — учитывая нашу прежнюю активную сексуальную жизнь, мне все ещё было трудно смириться с тем фактом, что мы так долго спим бок о бок, не прикасаясь друг к другу. — Ложись в постель.

— Я ложусь, — сказал он из-за плеча.

— Я говорю сейчас. Прямо сейчас, — я прикусила свою нижнюю губу. Я более явственно ощутила шелковый материал простыни. Который сейчас час для меня уже не имел никакого значения. Два месяца без секса довольно странный срок для молодой пары. Когда прошла неделя, день или два, я даже не задумывалась об этом. Но иногда, из ниоткуда, моё желание просыпалось внутри. Два месяца недостаточный срок, чтобы забыть, как мне было с ним хорошо.

Натан стоял ко мне спиной, снимая свою одежду и бросая её на пол.

— Утром уберу.

Даже пьяный Натан беспокоится о беспорядке. Я никогда не просила его складывать носки в корзину для грязного белья или забирать вещи из химчистки, как поступают многие из моих подруг. Он более опрятный, чем любой из моих знакомых.

— Не важно, — сказала я. — У тебя достаточно костюмов. Ложись спать.

— Я сказал, что лягу.

Мы оба замолчали. Он повернул голову, но смотрел в пол. Я прислонилась к спинке кровати. Меня не волновало, что он выпил в компании друзей. Я наоборот поддерживала его. Он общительный. Я не очень. Когда он счастлив, я тоже. Хотя сегодня он не прислал сообщение и не позвонил. Раньше мы с Натаном были очень близки — виртуально и физически. Раньше он писал мне, чтобы просто сказать привет, или рассказать что-то о событиях своего дня. Он придерживал меня за локоть, когда мы переходили улицу, и оставлял любовные послания в самых неожиданных местах. Он хотел меня в любое время. Мы постоянно были на связи. То, что мы из одной крайности бросились в другую, раздражало. Раньше, когда Натан шёл куда-нибудь со своими друзьями, он делал это с неохотой. Он не хотел, чтобы я страдала от одиночества. Он хотел, чтобы я ходила с ним, и, если я присоединялась, он делал всё возможное, чтобы я хорошо проводила время. Ни один из его друзей не поступал так же, и частично из-за этого я и остаюсь дома два вечера в неделю. Он должен веселиться с друзьями, а не беспокоиться обо мне.

Когда стало понятно, что Натан не собирается извиняться, я нырнула под одеяло и поправила подушку под головой.

— Извини меня за желание переспать со своим мужем.

Он пробурчал что-то себе под нос. Я почувствовала, как закипаю, пытаясь разгадать его ответ. Мне показалось, он сказал «мне нужен перерыв». Неуместная и банальная отговорка. Ни он, ни я не умеем вести боевые действия. Мы нечасто это делаем. Я должна была в этом преуспеть, учитывая, что мои родители ссорились каждую неделю, когда я была ребёнком, и это продолжается до сих пор. Мой отец начал пить, когда я была совсем маленькой и его несчастье очень скоро просочилось в нашу семью. Моя мать вскоре тоже стала пить. Она была скрытым алкоголиком. Во время драки она убегала в их спальню. А щелчок дверного засова ещё быстрее доводил до крайности моего отца. Когда мой брат подрос, отец начал драться и с ним. Эндрю врывался в мою спальню и запирал дверь, хотя отец никогда не приходил за мной. Эндрю находил меня под кроватью или в моей ванне. Я рисовала, когда была помладше. А когда подросла, слушала музыку или читала журналы, так я уходила от реальности. Брат целовал меня в лоб, затем выбирался через окно и уезжал на своём мотоцикле. Как и моя мать, я пряталась пока отец не успокаивался, что он всегда и делал.

Я отвернулась от Ната и сделала успокоительный вдох. Я не хотела дойти с ним до драк или ссор. Он впечатлительный, а я могла сказать что-нибудь, о чём позже пожалею.

— Выключи свет, пожалуйста, — я сказала ему. — И не прикасайся ко мне сегодня. Или когда-либо ещё, пока я не разрешу тебе.

Я ожидала резкий ответ, может какое-то бормотание, или пассивно-агрессивное отношение. Ничего из этого не последовало. Половица скрипнула. Натан выключил свет, но в постель не лёг. Через несколько секунд я услышала резкий звук голосов в соседней комнате, затем он перешёл в приглушённый шум. Телевизор посылал яркие вспышки света в спальню. Моя сторона матраса прогнулась.

— Ты как чёртова Принцесса на горошине, — Натан сказал мне однажды за завтраком. Мы встречались около месяца или двух и спали в одной постели уже много раз. — Мне пришлось обнимать тебя всю ночь, чтобы ты постоянно не крутилась.

Я улыбнулась и покраснела.

— Откуда ты знаешь, может я притворялась, чтобы ты меня обнимал?

— Ты же знаешь, мне не нужен предлог, чтобы обнять тебя… Принцесса.

— Принцесса? — я спросила удивлённо. Он никогда прежде меня так не называл. — Кто тебе это сказал? Я не Принцесса.

Он ухмыльнулся.

— Тогда ты Горошина.

Шесть месяцев спустя, когда он ласково назвал меня «Горошиной» в третий раз, я перебила его.

— Мне не нравится это прозвище.

— Почему нет? — он спросил серьёзно. — Ты не хочешь быть Горошиной?

— Сморщенным зелёным шариком, который люди только делают вид что любят, а на самом деле ненавидят, — я выпятила нижнюю губу.

Он долго смеялся.

— Да. Это точно. Это ты.

Каждые несколько месяцев, хотя я думала, что он милостиво забыл об этом, он называл меня «Горошиной» совершенно неожиданно.

— Ещё вина, Горошина? — прокричал он в переполненном ресторане, или в другой раз, когда мы были одни. — Моя дорогая Горошина, я уже вынес мусор.

Сегодня, я уставилась в стену, я не могла заснуть. Мои проблемы — это маленькие зелёные овощи под матрасом. Я никак не могла заставить его отделаться от этого дурацкого прозвища, зато теперь я не могла вспомнить, когда он последний раз меня так называл. Это ещё одно дополнение к растущему списку вещей, которые мне следует воспринимать как должное.