Карина Хелле - Любовь по-испански

Англии, все, казалось, презирали меня, особенно когда поняли, что мы вернемся в

Мадрид. Как-то этот английский мудак отвел меня в сторону и спросил, почему я не могу

вернуться к своей жене и оставить такую молодую девушку, как Вера, в покое.

Я чуть не зарядил кулаком ему в лицо, но знал, что это не поможет нашей

ситуации. Мы с Верой привыкли глумиться над этим, и хотя она говорила, что ее не

заботило, что думала ее семья, я мог все еще видеть по тому, как она переживала, что все-

таки заботило. Даже притом, что этого стало меньше, когда мы встретились, потребность

в одобрении ее семьи все еще присутствовала.

Спасибо богу за Джоша, который был единственным умным, добрым и достойным

в ее семье. С его жутко черными волосами и татуировками, он был определенно одним из

тех людей, которых вы хотели осудить, прежде чем узнали бы их, но он был самым

большим сторонником Веры и единственным спасением для нашего краткого пребывания.

Однако это не было последним разом, когда мы видел их. Сразу после Рождества

мы вернулись, но на сей раз у нас было подкрепление — наши друзья Клаудия и Рикардо.

Мы приехали первым делом для того, чтобы Вера могла отправить свое заявление о

разрешении на работу, которое организовали в Лас Палабрас, но лыжная поездка в

Уистлер со всеми, включая Джоша, тоже не повредила. Неделя, осваивая склоны и

расслабляясь с друзьями и семьей, казалось, была именно тем, в чем мы нуждались.

Когда мы уехали, все еще было немного под вопросом, вернется ли Вера в

Ванкувер на свадьбу своей сестры в июле или нет. Я сказал ей, что поеду с ней, если она

решит лететь, если захочет это сделать со мной, и я поддержу ее, если не захочет. В итоге

она решила остаться в Испании, и я думаю, что взбесила этим свою семью снова. Было

также под вопросом, получит ли Вера фактически разрешение на работу через Лас

Палабрас. Но были и другие варианты, которыми она могла следовать, чтобы остаться и

работать в стране, и в итоге испанское правительство предоставило ей шесть месяцев для

работы в Лас Палабрас и повторное обращение снова, когда время закончится. Так или

иначе, она не должна была бы уезжать из Испании, если бы не захотела.

И все же, хоть она и лежит около меня, спя тихо под туманным покровом ночи, у

меня есть это беспокойное чувство, глубоко в моей груди. Это то, что гложило меня весь

месяц, больше, чем душная высокая температура в августе. Было такое чувство, что все

скоро изменится для нас.

Это частично моя ошибка, хотя я надеюсь, что изменение будет к лучшему. За

прошлые шесть месяцев мы приспособились к устойчивому и удобному установленному

порядку. Вера работает в Лас Палабрас с 9:00 до 14:00 большинство дней недели, и хотя

это — просто офисная работа, она, кажется, наслаждается нею. По вторникам вечером она

посещает уроки испанского. У нее есть свои друзья, Клаудия и Рикардо, плюс кое-кто еще

из программы и с ее новой работы. Хлоя Энн живет с Изабель, но я вижусь с ней по

средам и в субботу или воскресенье. Изабель холодна, но обходительна со мной, и ей

пришлось пообщаться с Верой всего несколько раз. Это неловко для всех — и всегда

таким будет — но пока так на данный момент.

Правда, для меня, вещи стали немного слишком застойными. Влюбленность в Веру

и возможность избежать несчастного брака открыли мой ум, мою душу до несметного

числа возможностей. Ресторанный бизнес был больше не для меня, и это не то, к чему

была моя страсть, таким образом, я продал его своему партнеру. То, что я действительно

хочу, должно вызвать у меня восхищение снова, то, что я имел, когда был моложе и верил, что мог сделать что-либо. Я хочу, чтобы что-то еще в моей жизни приносило мне

удовлетворение так же, как моя любовь к Вере и Хлое Энн.

Я действительно не думал, что это возможно, но после того, как папарацци

получили информацию о моем надвигающемся разводе и Вере, то я начал попросту

появляться в желтой прессе, мое лицо вернулось туда. С одной уродливой вещи родилось

многообещающее начало.

Несколько месяцев назад со мной связалась моя старая футбольная команда —

Атлетико Мадрид — и спросила, был ли у меня еще интерес к команде. То, что мне было

уже почти тридцать девять, и наличие травмы колена, похоже, не имело значения. Они не

хотели, чтобы я играл за них — они знали, что мое время вышло — но они

интересовались, мог ли я каким-то образом сотрудничать с клубом. Возможно, они

думали, что вновь приобретенное внимание ко мне может как-то помочь им, не знаю, но

вдруг я что-то стал значить для них.

Сначала это было несколько встреч, несколько бесед то тут, то там. С тренером, с

генеральным директором, с владельцем. Может быть, я хотел пожертвовать немного

денег, провести мероприятие, стать наставником. Они были полны идей сначала. Тогда

это привело к переговорам о дополнительной тренерской работе, которые в скором

времени прекратились.

Я старался не питать надежд, но, как и большинство вещей в жизни, они

прокрались. Я чувствовал острое разочарование, когда не получил известия от них, и

бедной Вере пришлось мириться с моей хандрой в течение нескольких дней подряд.

Это длилось до пятницы, пока мне не позвонил менеджер. Они хотели, чтобы я

встретился с ними за ланчем в кафе «Fioris» в понедельник, который именно сегодня, чтобы обсудить срочное дело.

Неудивительно, что я не могу спать. Мне очень хочется, чтобы это были просто

нервы, которые одолевают мной, что нет никакой реальной причины для того

предчувствия, что у меня есть.

Вера переворачивается в нашей постели, волосы рассыпаются вокруг ее лица, а

грудь почти открыта за счет тонких лямок ее топа. Ее кожа как белый шелк, усеянный

красочным искусством. Я действительно никогда не считал татуировки сексуальными, пока не встретил ее и не увидел, как они определяли ее, как показывали миллион историй, эмоций, выражений.

Ее глаза медленно открылись, и она смотрит на меня этим туманным, сонным

взглядом.

— Что ты делаешь? – спрашивает она тихо.

Я кладу письмо обратно в ящик. Я знаю, что она видела и раньше, как я читаю его.

Она никогда не спрашивала, что это, но полагаю, что Вера знает, что это что-то значит для

меня, и я восхищаюсь этим. Я бы с удовольствием показал ей письмо, но причина, по

которой я читаю его, могла бы расстроить ее. Она была немного нервной в последнее

время, как будто кто-то хотел нарушить ее планы, и я не хочу давать ей повод волноваться

о чем-нибудь еще.

Мои страхи, это всего лишь мои страхи. Она не должна взваливать их на себя.

— Я не мог уснуть, — отвечаю ей с улыбкой.