Кэтрин Райдер - Поцелуй меня в Нью-Йорке [litres]

– Я знала, что ты любишь меня… – Между словами Шарлотты нет длинных пауз, но для меня время как будто остановилось. На одно мгновение я чувствую тепло в своей груди, а в следующее, к собственному ужасу, понимаю, что она скажет дальше. – Колин!

Затем девушка перестает бормотать, тихонько всхрапнув. Шарлотта спит, и спит, скорее всего, уже давно, а снится ей ее бывший – парень, который разбил ей сердце и унизил ее на сегодняшней вечеринке.

Я прямо здесь, перед ней, а она все еще тоскует по нему.

Мне снова кажется, что я проглотил стекло… Но в этот раз у меня ощущение, что меня им еще и вырвет.

Я совсем идиот , раз не понял, что Шарлотта не пережила свое расставание. Она ведь даже готова отказаться от своей мечты, только чтобы не быть поблизости от этого парня, который больше не хочет ее. И я идиот, раз, хотя не было никаких признаков того, что я ей нравлюсь так же, как она мне, решил проигнорировать это. Для Шарлотты я не больше чем придурок из Бруклина, который решил, что будет как привязанный бегать за ней, куда бы она ни пошла.

Всю дорогу до станции «Вашингтон-сквер» я обзываю себя непечатными словами, пока объявления наконец не будят Шарлотту.

– Где мы?

– На Вашингтон-сквер, – отвечаю я ровным, как будто ничего не случилось, голосом. Голосом человека, которого на самом деле ничего не волнует. – Знаешь что? Если ты хочешь спать, нам, возможно, стоит пропустить десятый шаг.

– Что? Нет! Я хочу продолжить…

– Ты устала. – Я отодвигаюсь от девушки как можно дальше. Я смотрю вперед, но чувствую на себе ее взгляд. – Если хочешь, я оплачу для тебя номер в гостинице. Прямо около аэропорта. Может быть, ты даже сможешь поспать перед полетом.

– Но ведь остался всего один шаг. – Шарлотта одновременно выглядит очень растерянной и очень решительной. – Мы должны закончить!

– Ты устала, – повторяю я. Я не хочу спорить с девушкой. – Я буду чувствовать себя лучше, зная, что ты в безопасности. Конечно, это не будет огромным шикарным номером… Я не какой-то богатый козел из Уэстчестера, поэтому моя щедрость не может зайти так далеко. – Зачем я вообще это сказал? – Но я могу убедиться, что тебе есть где отдохнуть.

– Да что с тобой такое?

Мы встречаемся взглядами в темном окне напротив нас, в котором мелькают огоньки тоннеля. Шарлотта кажется обиженной и смущенной, и я едва могу это пережить. Пьяный яппи бормочет что-то о том, что «делегирование» приводит к «потере власти», что бы это ни значило.

– Все со мной нормально, – отвечаю я. – Просто… Думаю, нам пора остановиться.

Мы продолжаем смотреть друг на друга в отражении окна, пока поезд замедляет ход перед следующей станцией.

Динь-дон.

– Данный поезд следует по D-маршруту в сторону Бронкса. Следующая станция – «Тридцать четвертая улица – Геральд-сквер».

Поезд останавливается с отчаянным шипением, и импульс от его движения заставляет Шарлотту склониться ко мне:

– Понятно. Ну, в любом случае, мы приехали.

Она поднимается на ноги, направляясь к только что открывшимся дверям. Сейчас час ночи, и некому остановить ее. Я смотрю, как Шарлотта уходит – застрявшая в нью-йоркском метро на Рождество англичанка, которую только что обидел единственный друг, который был у нее здесь. Я просто должен отпустить ее.

Однако я поднимаюсь со своего сиденья, потому что, несмотря ни на что, я не хочу быть вдали от нее:

– Шар…

Я останавливаюсь, услышав скуление у себя за спиной. Мистейк! Я был так увлечен чем-то вроде ссоры с Шарлоттой, что совсем забыл о щенке.

– Ой, иди сюда скорее, девочка, – говорю я собачке, поднимая сумку. – Прости. Я не хотел тебя оставить.

Динь-дон!

– Пожалуйста, не прислоняйтесь к закрывающимся дверям.

– Что?!

Даже когда я оборачиваюсь к дверям, я понимаю, что опоздал – они уже закрываются.

Вот черт!

Я вижу Шарлотту на платформе. Она еще не поняла, что происходит. Она отходит от поезда, взмахивая рукой и что-то говоря… Что-то говоря мне … не зная, что меня нет рядом. Наверное, ругает за то, что не хочу продолжать делать наши шаги.

Дверцы громким хлопком разделяют нас, оставив меня внутри, а Шарлотту на платформе. Что-то заставляет ее понять, что меня нет рядом, и Шарлотта оборачивается. Мы просто смотрим друг другу в глаза, когда поезд отъезжает от платформы, направляясь к «Сорок второй улице». Я подбегаю к дверям и прижимаю руки к стеклу, желая сказать ей… Что именно?

Подожди меня?

Кажется, я влюбился в тебя?

Но мне не хватает времени. Прежде чем я решаю, что делать, я снова погружаюсь в темноту тоннеля метро.

Я возвращаюсь к скулящей Мистейк и опускаюсь обратно на сиденье, когда яппи внезапно просыпается, оглядываясь по сторонам.

Не могу в это поверить! Сегодня Шарлотта буквально ворвалась в мою жизнь. А теперь меня выкинуло из ее!

01:10

– Пожалуйста, не прислоняйтесь к закрывающимся дверям.

– Ты серьезно? – спрашиваю я Энтони, когда мы выходим на платформу. – Ты правда хочешь закончить все сейчас? Когда до конца остался всего один шаг? У меня нет ОКР [52] Обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) – психическое расстройство, при котором у больного непроизвольно появляются навязчивые, мешающие или пугающие мысли (так называемые обсессии), в том числе и боязнь незаконченных дел. , но все равно это как-то…

Что-то в звуке закрывающихся у меня за спиной дверей заставляет меня посмотреть назад. Обернувшись, я вижу, что Энтони все еще стоит в вагоне, держа в руках сумку с Мистейк. Он слышал объявление, но даже не двинулся к дверям.

Я чувствую, как поникают у меня плечи. В течение двух или трех секунду мы просто стоим и смотрим друг на друга, пока поезд не срывается с места, направляясь к Сорок второй улице.

Энтони застрял в поезде. Случайно? Или… нарочно?

Есть только один способ выяснить это. Я достаю телефон из сумки, но, разблокировав его, внезапно осознаю, что у меня никогда не было номера Энтони. Сегодня он не был мне нужен, потому что с того момента, как я швырнула в него книгу « Десять шагов » – случайность, которая и вовлекла меня в эти происшествия, – мы даже трех минут по отдельности не провели.

Ладно, не так уж все и страшно . Энтони просто выйдет на «Сорок второй улице» и сядет на обратный поезд, чтобы вернуться сюда. Если, конечно, он захочет вернуться.

Разумеется , он вернется, правильно? Сейчас я отказываюсь думать о другом варианте. Мне трудно поверить, что ошеломленное лицо Энтони будет последним, что я увидела перед нашим окончательным расставанием. Поэтому я перехожу на платформу, где останавливаются поезда, идущие в Бруклин, и плюхаюсь на скамейку, надеясь, что нахожусь в правильном месте. Энтони же сядет в один из оранжевых поездов, чтобы вернуться, верно? Ему же нет смысла пересаживаться на желтый или любой другой поезд, так ведь? Господи! Надо было больше времени проводить в центре !