Кэтрин Райдер - Поцелуй меня в Нью-Йорке [litres]

Я ничего не отвечаю, молча смотря на свои холодные макароны и удивляясь, как мне уже удалось съесть бо́льшую их часть.

– Позволь мне дать тебе совет, который я бы хотела получить от кого-нибудь в твоем возрасте. – Я поднимаю взгляд на Карлу и понимаю, что все, что она собирается сказать мне дальше, очень серьезно, ведь она положила нож и вилку! – Никогда не принимай важное решение, если оно, так или иначе, связано с мужчиной. Женщина должна оставаться женщиной, всегда думая о себе. В любом случае, большинство мужчин вообще не стоят твоих слез.

Я пытаюсь справиться с собой и не отводить взгляда от Карлы. Но все же проваливаю попытку и всего лишь на секунду бросаю взгляд на Эн-тони.

– Ну, – говорит Карла, возвращаясь к еде. Понимающая улыбка играет на ее губах. – Возможно, за исключением некоторых. – Затем она переводит взгляд на Энтони: – Я рада, что ты привел Шарлотту к нам вместо той, другой. Она была хорошенькая, но чересчур самовлюбленная.

Поев, я вывожу Мистейк на задний двор, чтобы она побегала и сделала другие важные дела, пока семейство Монтелеоне убирает со стола. Свет из кухни немного освещает задний двор – как и передний, он неухожен и немного запущен, – и я машу Энтони рукой. Он стоит рядом со своей тетей, моя тарелки, которые Карла затем вытирает. Когда все наелись, женщина спросила, кто хочет помочь ей убрать со стола. Все согласились, но Карла выбрала Энтони, потому что он единственный «моет посуду нормально».

– Привет! – Люк выходит на задний двор с новой банкой пива в руке.

Я здесь меньше получаса, но мне кажется, это уже третья бутылка, которую я у него вижу.

Надеюсь, у него завтра нет дежурства.

Глаза у Люка такие же широкие, как и улыбка.

– Ну и как тебе первое впечатление от американского Рождества?

Я смотрю на Люка и замечаю фигуру Энтони в кухонном окне, и почему-то это заставляет меня задуматься о том, как я на самом деле отношусь к его старшему брату.

– Было здорово, – отвечаю я. – Только я не представляю, как вы все сегодня будете спать, съев столько спагетти.

Люк улыбается мне, поднимая банку с пивом в качестве ответа. Я тоже улыбаюсь ему, но не слишком долго.

– Что ж, – говорит он. – Думаю, ты быстро привыкнешь. Ты все равно выберешь Нью-Йорк.

– Ну, только если я решу учиться в Колумбийском университете, – возражаю я.

Люк внимательно меня рассматривает:

– Ты не сможешь отказаться от него, милая . Это слишком хорошая возможность. Кроме того, Нью-Йорк только выиграет, если сюда будет приезжать учиться как можно больше классных английских девчонок.

– Нам не пора?

Энтони стоит в дверном проеме заднего входа, и, хотя выражение его лица не похоже на то пугающее, которым он одарил «как-там-его-зовут» на вечеринке, но я все равно понимаю, что ему не нравится то, что он видит. Люк повернулся к своему брату, поэтому я спокойно могу одарить Энтони взглядом из серии « О чем это ты?» . Уже за полночь, и на улице ужасно холодно. Честно говоря, я была бы счастлива остаться в теплом доме Монте-леоне, чтобы поболтать с родными Энтони, попробовать еще несколько вкусных блюд Карлы и не спать вплоть до своего отъезда в аэропорт.

Но Энтони, похоже, в самом деле решил идти куда-то, поэтому я поворачиваюсь и подзываю к себе Мистейк, выходящую к нам из тени.

Эта собака может быть шумной, непослушной и вечно голодной, но свое имя она запомнила моментально. Может, она какой-нибудь собачий гений? Я беру Мистейк на руки и шагаю в дом за Энтони, который, просунув голову в дверной проем гостиной, объявляет всем, что мы уходим.

Как только я слышу недовольные охи и стоны, я понимаю, что клан Монтелеоне полностью разрушил все стереотипы об американских семьях, которым я привыкла доверять. Вито спрашивает, кто, черт возьми, захочет бродить по городу в час ночи.

Энтони поднимает руки, делая вид, что это все не его вина:

– Шарлотте нужно обратно в аэропорт.

Правда?

– Ах, Энтони. – Карла встает с дивана, вынимая свою руку из ладони Фрэнка. – У меня есть кое-что для тебя. Пойдем со мной.

Они на пару минут исчезают где-то наверху, и, когда спускаются обратно, Энтони несет плетеную сумку с толстым фланелевым одеялом в ней.

– Это была любимая переноска его старой собаки, – объясняет мне Карла.

– Да, Макс ее обожал, – говорит Энтони, и я думаю, что его усмешка – реакция на воспоминания, возникшие в его голове. – Я и забыл, что она здесь.

Мы сажаем Мистейк в ее новую переноску и прощаемся со всеми. Я беру свою сумку, накручивая ручки на запястье, а Энтони достается переноска Мистейк. Мы выходим на улицу и почти за секунду превращаемся в ледяные скульптуры.

– Так куда мы идем? – спрашиваю я, тут же крепко сжимая зубы, чтобы те перестали стучать. – Не в аэропорт же? До моего полета еще несколько часов.

Я не спрашиваю, хочет ли Энтони, чтобы я уже поскорее улетела.

Энтони указывает на мою сумку:

– Ты мне скажи.

Точно. Последний шаг!

Я достаю книгу и открываю ее на нужной главе:

– Ну, если верить доктору Линч, нам осталось только «помочь себе узреть наши дальнейшие перспективы», а затем мы преодолеем их.

Я посмеиваюсь, но Энтони столь же серьезен, как и минуту назад:

– Довольно расплывчато, не считаешь?

Парень прав. Перспективы. И как нам их найти?

Прежде чем я сама могу осознать, что именно пришло мне в голову, я хватаю Энтони за руку.

Я чувствую возбуждение, когда парень сжимает мою ладонь в ответ. В этот раз наши пальцы переплетаются мгновенно.

– Ближайшая станция метро, скорее!

8. Сделайте что-нибудь пугающее вас

10. Сделайте что-то, что поможет вам узреть ваши дальнейшие перспективы

Когда вы находитесь в серьезных отношениях, очень легко сосредоточиться на узком круге проблем, ограниченном только «здесь и сейчас»: партнером, который находится прямо перед вами, и тем, чем вы займетесь сегодня. Но каждый шаг, который вы сделали в этом новом путешествии, должен будет подготовить вас к будущему. Этот заключительный шаг объединяет все предыдущие девять. Вы должны найти время и место, чтобы оглянуться на тот путь, что вы проделали. Только сделав это, вы сможете быть уверенным, что завтра у вас получится начать новый долгий путь.

00:55

Множество пьяных людей в метро, как ни странно, одно из немногих преимуществ Рождества в Нью-Йорке. Оно приводит к закрытию станций, а это, в свою очередь, означает, что поезда пропускают многие остановки. Путешествие из Бенсонхерста в Манхэттен становится намного короче, чем обычно. Мы добираемся до станции «Бродвей – Лафайетт-стрит» буквально за пятнадцать минут. Голова Шарлотты опускается мне на плечо, и я получаю полный рот ее волос. А затем лицо в слюнях Мистейк – выскочив, из сумки, собачонка бросается ко мне, пытаясь дотянуться до кончика носа. Шарлотте не стоит засыпать, ведь я понятия не имею, куда мы едем. По дороге на станцию метро и тогда, когда мы проходили через турникеты, я упорно пытался добиться от нее ответа.