Элизабет Эльберг - Поклон [ЛП]

— Да. — Мой голос дрожит. Мне требуется некоторое время, чтобы восставить его. — Простите, да. Я надеюсь, поступить в школу искусств на следующий год, но у меня нет официального обучения. Собираюсь пройти базовый курс этим летом, но так как не имел критических замечаний от кого-либо, мне нужно просто знать…

Слова пугают меня. Мысль о том, что я могу услышать, пугает меня.

— Мне просто нужно знать, есть ли хоть какие-то задатки. Если ль надежда. Я действительно нуждаюсь в честном мнении, мистер Сэмюэлс. Понимаю, что мои рисунки покажутся дилетантскими по сравнению с тем, что вы видите каждый день. — Я указываю на картины, развешенные на стенах с разных выставок, которые он курирует. — Уверен, вы можете представить, что есть многие, кто приукрашивают вещи касаемо меня из-за того, кем являюсь. Но ничто из этого не помогает мне, поэтому я очень хочу услышать, что вы думаете о моих работах, где нужно что-то поправить… и есть ли хоть что-то, что поможет мне попасть в школу искусств.

Мистер Сэмюэлс кивает и открывает моё портфолио. Один за одним он перекладывает мои наброски и рисунки на стол и изучает каждый их кусок. Я решил показать ему микс моих работ: карандаш и угольные рисунки, рисунки, выполненные в разных стилях. Но большую часть портфолио заполнено моими набросками. Так как я держал мою страсть к рисованию в секрете, мне не хватало смелости закончить рисунки, пока несколько месяцев назад не наступил тот самый момент.

Мистер Сэмюэлс вешает несколько рисунков на стену и отступает назад, изучая работы по моим ощущениям вечность. Я не могу судить о реакции по лицу и пытаюсь не смотреть. Последнее, что мне надо, так это то, чтобы человек, собирающийся вынести важнейший вердикт в моей жизни, почувствовал себя неловко. В конце концов, это не его судят.

Можно подумать я к такому привык, но всё в прошлом. Мне неважно актёрство, поэтому в этом плане не так важны и мнения, не так как сейчас.

Я решаю сложить трясущиеся руки вместе, чтобы унять дрожь. На запястье замечаю красное пятно и пытаюсь стереть его.

После кажущейся вечности (хотя вероятно прошло только десять минут… десять долгих, мучительных минут), мистер Сэмюэлс садится и снимает очки.

— Вам нужна правда, ведь так? Есть хорошие новости и есть плохие, но поправимые.

В горле застывает комок. Что если хорошая новость заключается в том, что я всегда могу вернуться к актерству?

— На это я и надеялся, сэр.

Он берет два моих черно-белых наброска карандашом: на одном изображена Эмма, играющая на пианино, на другом — мама читает книгу.

— Ваше использование света и тени поражает.

Он проводит пальцем от шеи Эммы до её рук. Я помню тот день, потому что солнце ворвалось в репетиционный класс и осветило одну её сторону, а другую оставило в тени.

Мистер Сэмюэлс взял другой набросок, который я сделал в Центральном парке вечером, прямо перед грозой.

— Настроение этого наброска вызывает особое чувство и довольно зрелое для вашего возраста.

Моё настроение улучшается. Я пытаюсь успокоить себя, потому что обязательно последует "но". Я также заметил, что он кладёт рисунки и цветные наброски в разные стопки.

Он осматривает рисунки и улыбается мне.

Но…

— Скажите мне, Картер, как долго вы рисуете?

И вот время пришло.

— В действительности я работал только с акрилом около шести месяцев.

Он кивает.

— Вижу, что вы еще не особо владеете кисточкой. Это приходит со временем, так что возможно захотите взять вводные уроки рисования. Но главная проблема в отсутствии идентичности.

И не говорите.

Он откладывает четыре моих рисунка.

— У нас тут два абстрактных рисунка, реализм и пуантилизм. Разные стили от одного художника. Пока я вижу много универсальности — и поймите меня правильно, это может даже хорошо — нет системности. Что-то, что расскажет мне о вас. Я не вижу вас в этих набросках. Какое заявление вы хотите сделать? Что вы пытаетесь рассказать своими работами?

Полагаю, в этом и состоит самый главный вопрос.

— Пока вы не научитесь правильной технике рисования и теории цвета, то не сможете выучиться тому, что хотите творить. Некоторые художники проводят всю жизнь в поисках идентичности, так что не позволяйте это умерить ваш пыл. Потому что талант есть, настоящий талант. И этому, мистер Харрисон, не научат даже в самой лучшей школе.

Я ощущаю себя истощенным. Мистер Сэмюэлс продолжает давать мне советы, а я автоматически делаю заметки, но одна мысль проносится в голове: Я, наконец-то, на правильном пути.

Я долго смотрю на разные голубые краски, которые выглядят одинаково. После встречи с мистером Сэмюэлсом, ко мне пришло вдохновение. Не то чтобы мне не над чем было работать, но теперь у меня есть перспектива. Этого я и искал. Шанс попасть в школу искусств.

Я осматриваю секцию с акрилом в моем любимом магазине. Мне хочется больше поработать над живописью.

Знакомый голос зовёт меня. Я поворачиваюсь и вижу последнего человека, которого ожидаю здесь увидеть.

— Софи?

Она приветствует меня и выглядит усталой. Я не видел её с тех пор, как мы расстались и всего того, что случилось между ней и Эммой.

— Эй, я бы спросила тебя, что ты тут делаешь, но… — Она смотрит на полную корзинку акриловых красок и кисточек. — Я просто подбираю некоторые материалы для костюма на прослушивание.

Она держит пакет с блестящими звёздами.

— Это не бродвейское шоу. Я многое отдала СРА. Не могу дождаться выпуска.

Я киваю. Полагаю после всего, у нас еще осталось нечто общее.

— Что ж, удачи. Я полагаю…

В моей голове роятся мысли, чтобы сказать нечто стоящее, той, кто занимала большую часть моей жизни, но ничего не получается.

— Да, спасибо…

Она поворачивается и колеблется. Секунду, я не уверен, собирается ли она уйти или закатить импровизированный концерт, как это было на открытии магазина во время нашего первого свидания. Софи поворачивается на каблуках и смотрит на меня.

— Мне просто нужно знать… Как ты смог всё отбросить?

— Софи, мы не работали вместе.

— Я не говорю о нас.

— Что ж, и с СРА у меня не сложились отношения.

Она качает головой.

— Не про это, о карьере. У тебя было всё. Большинство бы убило за то, чтобы оказаться на твоём месте. Деньги, слава… и ты от всего этого отвернулся. Хоть представляешь, как тебе невероятно повезло?

Я некоторое время обдумываю её слова. Наверное, со стороны кому-то моя жизнь кажется сборником рассказов (по крайней мере, тем, кто думает, что достигнутый пик в десятилетнем возрасте — это завидное положение). Но Софи должна понимать — она видела, как часами я работал и каким сильным может быть давление. И да, мне повезло. Но это и тяжелая работа — всё, что у меня было. Никакого таланта. Никакой страсти.