Элизабет Эльберг - Поклон [ЛП]

Мы направляемся к мозаике Imagine рядом с Земляничными полями (секция Центрального парка, посвященная Джону Леннона — прим. пер.). Итан в третий раз убеждает меня, что мои ответы о Ленноне и Маккартни были хороши.

— Спасибо.

— Не за что.

Я смотрю на него и осознаю, что он прошел через все это вместе со мной. Итан столько раз расшибался в лепешку, больше, чем я того заслуживала. И это я не пропустила Софи, потому что стоило ей уйти, до меня дошло, что как друг она никак на меня не влияла. Ведь Софи не была подругой. Не то, что Итан.

Я изучаю мозаику Imagine. Небольшое собрание белых и черных камней, созданное в память об одном из величайших в мире авторов песен. Итан рассматривает её вместе со мной. Он большая часть моей жизни. Если представить мой мир в виде мозаики, Итан составил бы значительную её часть.

— Итан, — он смотрит на меня. — Я знаю, что часто это говорю, но спасибо. Большое спасибо. — В горле застывает ком. — Ты с самого первого дня знакомства был так добр и щедр со мной. Надеюсь, понимаешь, что я это очень ценю. Ты для меня весь мир. Твоё присутствие сегодня сделало день лучше. Я бы не справилась с этим и с другой кучей вещей без тебя.

Пока я говорила, у Итана тряслась нога. Он скрещивает руки и глубоко вдыхает.

— Итан? Ты в порядке?

Он смотрит на меня таким серьезным взглядом, который я еще не замечала у него.

— Я должен тебе кое-что сказать.

Не знаю, может быть это из-за съеденной еды, но в животе начинает ощущаться боль. Не уверена, что смогу выдержать еще одно признание Итана о девушках или выпивке, или куда хуже. Я, больше чем кто-либо, хочу верить, что он закончил с саморазрушающими выходками.

— Эмма, я сильно и безумно люблю тебя.

Наконец-то я набрался смелости сказать ей то, что сидело во мне четыре года. И раз уж все стало ясно, не могу остановиться. Не хочу.

— С самого первого дня, когда я тебя увидел, понял, что ты самое прекрасное создание, которое украшает эту планету. Когда ты подошла ко мне в кафетерии, то не мог поверить, что вообще со мной заговорила. С тех пор каждую секунду недоумеваю, как мне повезло, что ты есть в моей жизни.

— Я не мог даже представить, что ты посмотришь на меня как-то иначе, нежели, как на занудного автора песен, так что ничего тебе не говорил. Я действительно заботился о Келси, но она стала утешительным призом, потому что у меня не было тебя. И знаю, что звучит ужасно, но это правда. И все те девочки на шоу… я хотел, чтобы ты увидела, что некоторые находят меня привлекательным и, может быть, взглянула бы на меня по-другому. Но знал, что делаю лишь хуже. Понимал, что ты разочаровывалась во мне, когда я слетал с катушек. Но часть меня считала, что если я продолжу так действовать, то найдётся причина, почему ты не со мной. Не то чтобы у меня когда-либо был шанс. Но затем ты накричала на меня, у меня возникло это чувство, что тебе не безразлична моя судьба и если ты так горячо восприняла мое идиотское поведение, если я постараюсь быть лучшей версией себя и не саботировать все хорошее, что есть в моей жизни, то возможно ты сможешь увидеть во мне просто парня, который хочет ничего другого, кроме как присутствовать в твоей жизни.

— Я не хочу рушить нашу дружбу, но не могу больше скрывать свои чувства. Потому что кроме тебя ничего не вижу. Ты для меня всё.

На секунду делаю паузу. Я стараюсь переварить некоторые слова. Глаза Эммы расширены от удивления. Не имею понятия, что проносится в её голове. Но мне необходимо ей всё сказать. Знаю что, если бы так и продолжал этот фарс, то сошёл бы с ума.

И я решаю пойти ва-банк:

— Ты сможешь мне поверить, что я изменился, что я могу быть тем человеком, который нужен тебе в жизни и быть со мной? Эмма?

Она моргает несколько раз и у меня кружится голова, когда Эмма закусывает губу.

— Итан… Я не знаю…

— Ты должна была знать, что я схожу по тебе с ума. Все знают.

— Я не думала в таком… — Она качает головой. — Я полагаю…

Она садится на скамейку. Я сажусь перед ней на колено, у неё нет выхода, кроме как смотреть мне в глаза.

— Итан, я не могу представить жизнь без тебя, но я думаю… я думаю… нам стоит быть просто друзьями.

От этих слов в груди разливается боль. Друзья — это худшее слово, которое можно услышать, когда открыто признаешься в любви. Полагаю, если находиться рядом с Эммой означает быть ей только другом, то стоит согласиться. Но солгу себе, если так сделаю. Я так привык врать себе самому, что понимаю, как ею полон. Нет ничего, что еще могу сделать.

— Ты знаешь, — слеза стекает по её лицу, — что если мы будем вместе, и что-то пойдет не так, то это разрушит группу, разрушит то, что у нас есть.

— Или наоборот все получится лучше, прекраснее.

— Прости, но я не могу.

— Почему? — мне нужно это услышать. Что бы её ни останавливало. Даже если она находит меня физически отталкивающим. Я должен знать, неважно, как больно будет.

— Потому что это убьёт меня, — она приподнимает голову и смотри мне прямо в глаза, — если ты когда-либо изменишь мне. Я не справлюсь с таким предательством.

Из меня словно весь воздух выбили. Эмма считает, что я бы стал ей изменять, потому что так поступал с Келси. Несколько раз. На глазах Эммы.

— Я бы так с тобой никогда не поступил. Никогда бы не предал.

Её плечи сотрясаются, пока я пытаюсь придумать, что еще могу сделать. Сожалею о многом в прошлом, но ни о чем, что связано с ней, даже учитывая сегодняшний момент, когда моё сердце разрывается на части.

— Прости, Итан, — она встаёт, — я не могу. — Она даже не смотрит на меня, уходя.

Я стою на месте как вкопанный, пока голова не начинает раскалываться. Мне хочется кричать, бить себя по голове, встряхнуть Эмму. Никто никогда не позаботится так о ней, как я. Никогда. Мне нужно, чтобы она поняла это.

Я качаю головой, пытаясь привести хаос из роящихся в голове мыслей в порядок.

Есть только одно, что могу сделать. Одну вещь, которую могу сделать и получить временную отсрочку от страданий.

Я направляюсь домой.

Меньше чем за пятнадцать минут оказываюсь дома и ещё до того, как попадаю внутрь, в голове уже звучат два стиха.

Полагаю, шутил сам над собой, если думал, что Эмма также будет рядом со мной. Было получено только пару сообщений, в которых она узнает в порядке ли я и пишет, что ей жаль.

Фактически она извиняется за то, что не любит меня.

Да, мне тоже жаль.

Я собираюсь уехать домой. Мы с Эммой не разговаривали с субботы. Джек и Бен понимали, что что-то происходит. Когда Джек пошутил о напряженной обстановке за ланчем, Эмма расплакалась и вышла из-за стола. Я думаю, что за всю неделю сказал всего слов пять. И то это было: "Оставь все как есть, Джек".

Но у нас сегодня концерт, будет сложновато скрываться в маленькой гримерной.