Элизабет Эльберг - Поклон [ЛП]

Все, что осознаю, когда меня вызывают, мое тело цепенеет. Я что-то говорю Итану, но больше концентрируюсь на пути к сцене к пианино.

— Это Эмма Коннели и она поступает на композиторскую программу, — говорит человек в зале в микрофон. Я решаю не смотреть на приемную комиссию в зале. Смотрю прямо перед собой, но взгляд ловит нечто. Я осматриваюсь по сторонам и вижу голову Итана, еле заметно вылезающую. Взгляд быстро возвращается к приёмной комиссии, они не видят его. Но я то могу.

— Мисс Коннели, можете рассказать о первой песне, которую вы собираетесь сыграть нам?

Итан улыбается мне и кивает в знак продолжения.

— Да, композиция называется "Defying Chance" ("Вызов шансу" — прим. пер.). Это новая песня, написанная мною о шансах в жизни… и как иногда мы забываем о них и вере в себя.

— Хорошо, начинайте, как будете готовы.

Я делаю глубокий вдох, но затем бросаю взгляд на улыбающегося мне Итана. Проигрываю начало и начинаю петь. Глаза держу закрытыми всё время, открываю их только, чтобы взглянуть на Итана.

Вторую песню играю на гитаре, пытаясь показать комиссии свою разносторонность с инструментами. Теперь, когда я смотрю прямо перед собой на комиссию, не могу видеть Итана, но могу ощущать его поддержку.

Я расслабляюсь только тогда, когда песня заканчивается и наступает время интервью.

— Расскажите нам, почему вы хотите получить степень по программе композиторов?

— Да. С тех пор, как только помню себя, у меня особенная связь с музыкой. Я проводила часы, слушая музыку или смотря концерты по ТВ. Когда начала брать уроки игры на пианино, мой учитель всегда злился, потому что я постоянно меняла мелодию, потому что хотела, чтобы она звучала так, как у меня в голове. Долго считала, что это плохо, потому что всегда получала по шапке за такое. Она говорила мне: "Это не то, что написано на странице". А я расстраивалась, ведь мне хотелось сыграть нечто своё, но когда мне было шесть, у меня появился новый учитель, который вдохновил меня на написание собственных композиций.

— Я люблю начинать всё с чистого листа и писать песни с нуля. Часто я оглядывалась назад и обдумывала проделанную за день работу. Композиции как будто приходили из какого-то другого мира. Все что я знаю, так это то, что мне просто необходимо творить. И если я не попаду в какую-нибудь музыкальную программу, то все равно продолжу работать, пока есть силы дышать.

Я сопротивляюсь желанию кусать губы. Хотелось бы не говорить о непопадании в школу так, как будто это не большое дело. Но это правда. Если я не поступлю, то в следующем году снова пойду в школу ради образования или бизнеса. Но музыка всегда будет частью меня.

— Любимые композиторы?

— Моцарт, Бетховен, Бах, Рахманинов, Гершвин, Ленон/Маккартни.

Последние имена вызвали смех. Но я пишу по большей части поп и рок-песни, поэтому буду идиоткой, если пропущу имена, имеющие вероятно самое большое влияние в музыке последние несколько лет.

— Можете рассказать какие вызовы стояли перед вами и чему они вас научили?

Помимо этого прослушивания?

— Если честно, находится здесь, на сцене, — это вызов. Я никогда не стремилась к свету софитов. Меня вдохновляет написание песен, но не обязательно выступать перед залом. Большинству студентов, которых знаю, нравится находиться в центре внимания и выступать на сцене. А для меня это было самой нелюбимой частью. Так что стоять здесь и петь для вас, показывать уверенность, требующийся для артиста — это настоящий вызов.

— Однако, этот опыт раскрыл во многом мне саму себя. Здорово, когда у тебя есть те, кто в тебя верит, но если ты не веришь в саму себя, то в действительности не справишься со многим. Так что факт нахождения здесь и быть гордой собой, когда выйду за дверь — невероятное достижение. Это заставляет меня интересоваться, на что я еще способна.

Я начинаю ощущать острую боль, идущую откуда то из глаз. Вот точно не собираюсь плакать на моем прослушивании в Джулиард. Все мои слова были правдой. Я действительно горжусь собой. Каждый раз, когда думала, что сейчас провалюсь, оказывалась на высоте. И впервые, я на самом деле считаю, что принадлежу этому месту.

— Почему Джулиард?

— Потому что это Джулиард, — вылетает у меня изо рта. Видимо мне становится комфортнее на сцене…

Позади слышатся больше смешков.

— Я из Бруклина. Нью-Йорк — это часть меня. — Я стараюсь реабилитироваться. — Я посещала Нью-Йоркскую школу художественного и исполнительского искусства, по большому счёту, потому что она находилась близко к Джулиарду. Это было моей мечтой так долго, что для меня скорее сложнее ответить на вопрос "Почему кто-то выбрал бы не Джулиард?"

Судьи начинают шептаться.

— Спасибо.

Я поражена. И это всё? Только об этом они спросят меня? Нехороший знак. С Итаном они разговаривали почти двадцать минут. Со мной, вероятно, минут пять.

— Спасибо за потраченное время, — говорю я, прежде чем вернуться в холл. — Я открываю дверь и вижу ожидающего меня Итана.

— Ты была великолепна, хороша как никогда. — Он обнимает меня.

— Спасибо. Как ты пробрался туда?

— У меня свои пути…

— Ты слышал мое интервью?

— Я не хотел попасться, — он качает головой, — поэтому, когда ты перестала меня видеть, то ушел.

— Они задали мне всего четыре вопроса.

На секунду я замечаю на лице Итана обеспокоенное выражение, но он быстро его скрывает.

— Эмма, я думаю, они просто хотели узнать можешь ли ты связывать слова вместе. Пожалуйста, не позволяй этому испортить этот день. Мы закончили с прослушиваниями. К черту Джулиард!

Он прав. Кончено. Теперь мне нечего больше делать. Мой шанс поступить составляет… что ж, восемь процентов. Но у меня есть возможность. Есть другие школы, есть группа. Всё будет хорошо.

Я слышу урчание в животе.

— Я голодна.

— Вовремя. Давай тебя покормим. — Итан обнимает меня за плечи и ведет наружу.

Этим утром, возможно, я достала официанток вечными просьбами подбавить мне воды, теперь же мужчина постарше в итальянском ресторане поразился количеству еды, которое помещалось в меня.

— Такая худая. Вы много едите?

— Думаю, на этом всё, — я отодвигаю пустую тарелку из-под курицы с пармезаном (а до этого остались тарелки пустыми с бутербродами, сырными палочками и макароны с водкой).

— Это было впечатляюще. — Итан улыбается мне.

— Ой. Я наелась. Почему ты позволил мне столько заказывать?

— Потому что ты неделями недоедала.

— Можем мы прогуляться по парку? — Я тру свой живот. — Мне нужно переварить еду.

— Думаю, для этого нам придется обойти весь Манхэттен.

Я бросаю в него салфетку. Мы встаём и направляемся в восточную часть Центрального Парка. Я обматываюсь шарфом, раз вся кровь хлынула к моему животу.