Федерико Моччиа - Три метра над небом. Трижды ты

– Ты меня уже убедила, когда сказала: «Прости меня…»

Ренци с удивлением замечает, что бредет по улице Корсо, как мальчишка, как турист, как человек, который уже давным-давно не делал ничего подобного. Он с легкостью гуляет среди людей, среди запахов, среди разговоров – среди произносимых на римском диалекте фраз курьера, который что-то передает, и непонятной речи каких-то японских или русских туристов.

Дании весело, она едва ли не прыгает.

– Я обожаю улицу Корсо. Здесь есть магазины, которые лучше всякого шоу. Давай повернем здесь: так мы срежем путь по улице Кондотти.

Ренци ничего не говорит, молча наблюдая за заразительным восторгом этой девушки, на которую смотрят, которой восхищаются и которую хотят – ее, в этих соблазнительных шортах и во всей ее красоте. Может, он всего лишь слишком занятой человек, который, как оказывается, снова может оценить свободное время – это потерянное время, каждую минуту которого он старался по возможности оценивать деньгами. Есть фильм с Ричардом Гиром, в котором говорится обо всем этом. В этом фильме он играет циничного дельца – человека, который внезапно понимает, как это здорово: в солнечный день идти босиком по траве, отключив свой мобильник и теряя голову от красоты Джулии Робертс. Ах, да, это был фильм «Красотка». Он – влиятельный бизнесмен, она – проститутка, раньше любовь не затрагивала никого из них, проходила мимо. А он, Ренци, разве влиятельный бизнесмен? Нет, он наемный работник. А она, ну а она… Ренци смотрит на свою спутницу. Она идет рядом с ним, в высоких ботинках, засунув руки в кармашки своих шорт, с хвостом каштановых волос и такой выпуклой, грудью, стиснутой красной футболкой. Дания оборачивается и улыбается ему, жуя жвачку.

– Тебе весело?

В том фильме Джулия Робертс тоже жевала жвачку.

– Хочешь блинчик?

– Да, но…

– Ладно, я угощаю.

И она тут же останавливается перед уличным прилавком большого бара, «Галерея Сан-Карло».

– Привет, один блинчик с черникой и ежевикой для меня, а вот для него… – Дания оборачивается к Ренци. – Ну как, ты решил? Учти, тут они с разными начинками, на любой вкус, даже, если хочешь, с клубничной. А есть и с банановой, и с фисташковой, и с любым кремом.

– Для меня, пожалуйста, с шоколадной. Спасибо.

– Нет, это слишком чопорно.

И Дания обращается к молодому балийцу, разливающему тонкий слой теста по круглой дымящейся поверхности:

– Положи ему еще немного рикотты и немного соли. Мы должны дать ему попробовать чего-нибудь новенького. А то это слишком традиционно!

Молодой балиец улыбается, показывая большие белые зубы: он искренне удивлен симпатией этой девушки. Потом он переводит взгляд на Ренци, пытаясь понять, что же ему на самом деле готовить.

Ренци невозмутим, но в конце концов уступает:

– Хорошо, делай, как говорит она.

Потом он, естественно, не дает ей заплатить, и они продолжают свою прогулку, уминая блинчики из картонной тарелки, пачкаясь и смеясь.

– Ты оценил, какой он вкусный с рикоттой и солью? Разве это не новый вкус? Скажи мне правду: ты когда-нибудь пробовал что-нибудь подобное?

– Нет. Ты права, он очень вкусный.

– Некоторые останавливаются на всем традиционном, а мне кажется, новые вкусы – это лучшее, что может быть! Как, например, вкус мороженого из кафе «Рива Рено» с шафраном и кунжутом. С ума сойти! Я хочу, чтобы как-нибудь ты попробовал и его. Или, например, мороженое из кафе Грома – с ванилью, кусочками хрустящего печенья и соленым жженым сахаром… Но это уже совсем другой вкус!

Они идут дальше, болтая на ходу. Ренци совсем не сопротивляется и следует за ней.

– В любое время года я ем не меньше трех мороженых в неделю. И никаких стаканчиков! Мороженое вкусно лизать, а иначе – что за вкус? – Дания бросает на Ренци лукавый, но мгновенный взгляд. – А, вот он! Ты должен посмотреть этот магазин! – Она съедает последний кусок блинчика, бросает картонную тарелку в стоящую поблизости урну и обтирает руки о шорты, за спиной. – Давай! Пойдем! – Она берет его за руку и тащит в магазин одежды «Скаут». Ренци едва успевает выбросить и свою тарелку из-под блинчика и идет за ней.

– Посмотри, разве не обалденно?

Ренци ощущает очарование этого магазина, в котором полно парней, рассматривающих куртки, свитера и джинсы. Магазинчик со вкусом украшен кожаными вещицами и флажками, уставлен сидениями. В нем даже есть вазы с разноцветными цветами, шкафы, обработанные в технике декупаж, футболки с надписями и без, рубашки в клеточку, полосочку, без воротничков и с маленькими воротничками, не считая множества шорт самой разной расцветки.

Из их стопки Дания вынимает одни.

– Вот, я хотела именно этого цвета!

Она ищет этикетку с размером этих джинсовых шорт линялого цвета, пока ее не находит. Сомневаясь, она берет и другие, более темные.

– Прости, а где примерочная? – спрашивает Дания продавщицу, которая явно старше нее: продавщица приводит в порядок лежащие на прилавке рубашки.

– В конце этого коридора, налево.

– Спасибо. Пойдешь со мной?

Ренци следует за ней до тех пор, пока они не доходят до синей, наполовину выцветшей занавески.

– Держи эти.

Дания передает одну из пар Ренци, который остается за задернутой занавеской, пока она быстро освобождается от своих ботинок, похожих на ходули. Один из них падает под занавеску, выглядывая из-под нее. Он изношенный, потрепанный, немного грязный, с потертыми ремешками и кучей блесток, которые упрямо сопротивляются времени. Уже через мгновение Дания резко отодвигает занавеску.

– Ну как я?

Без обуви она кажется ниже, почти девочкой. Она крутится во все стороны, как будто не знает, куда повернуться, балерина из музыкальной шкатулки без музыки, гордо демонстрирующая все, что следует показать.

– Они тебе нравятся? Они сидят на мне лучше, чем другие, правда?

– Да, мне кажется, да. – Потом Ренци поправляется, с дурацким дипломатизмом: – Тебе идут и те, и другие.

– А вот и неправда! Ты врешь! Подожди, сейчас я примерю вторые.

И так же, как появилась, она снова исчезает за синей занавеской. Ренци, одурев, стоит со старыми шортами в руке и с другими, новыми, которые еще предстоит примерить.

– Ты мне их дашь?

Она снова выглядывает и приоткрывает занавеску. Ренци передает ей шорты, не отрывая глаз от зеркала за спиной Дании, отражающего ее изумительную попку и верхний край трусиков. Дания оборачивается, чтобы понять, что это он высматривает, и, проследив за его взглядом, улыбается. Потом она оставляет занавеску открытой. Она не только не сердится, но продолжает одеваться, глядя ему в глаза, словно они давным-давно привыкли к таким вещам, как будто это самое обычное дело. Дания кусает губы, силясь натянуть на себя шорты полностью. Для этого она, не обуваясь, немного попрыгала и подергала за петельки на поясе, чтобы немного подтянуть шорты, и это ей удалось. Она застегивает короткую молнию, пуговицу и, счастливая, оборачивается к Ренци.