А Мерфи - Немножко чокнутая

— А секс — это не слишком интимно? — насмехается он своим саркастическим тоном, пронизанным недоверием. — Для меня, например, это очень даже интимно.

— Ты ведешь себя как девчонка… серьезно. Я — мечта любого мужчины. Согласна на секс без всяких условий, без любви, без неожиданных детишек, без свадьбы — просто хороший трах и «прощай», — я практически ору от досады. — Да что с тобой не так?

— Мы с тобой женаты, — кричит он, выражение его лица наполнено гневом и болью, — Но я не хочу просто трахаться и говорить «прощай»! Я женился на тебе и поэтому я хочу ощущать, что ты моя жена, каждый день.

— Тогда обещаю, что ты будешь ощущать это каждый день, — пожимаю я плечами.

Он стонет и смотрит на меня так, будто я полная идиотка, которой я, вероятно, и являюсь, когда дело доходит до отношений:

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!

— Если честно, нет.

— Черт побери, Майя, я хочу, чтобы ты любила меня! И все! Я хочу твое сердце. А не твои клятвы и верность. Я хочу тебя всю! — его глаза практически выпирают из орбит, когда он хватает меня за руки и кричит прямо мне в лицо. — Не отталкивай меня. Впусти меня. Мы уже женаты, ты связана со мной до самой смерти. Так почему ты отталкиваешь меня?

— Я попытаюсь, но не могу ничего обещать. Я не строю никаких отношений. Мы с тобой находимся на лучшем пути. Любовь делает людей глупыми, слепыми, и это причиняет боль. Я видела, как нормальные, трудолюбивые люди превращались в слабаков, а затем становились абсолютно жалкими, когда их сердце разбивалось. Я не хочу проходить через это. Мы женаты, и все может быть очень даже хорошо, пока у нас есть регулярный секс, и мы не переходим друг другу дорогу.

— Если ты хочешь попробовать, тогда останься сегодня ночью со мной в нашей постели, — просит он, явно проигнорировав мою маленькую тираду.

Я слегка растаяла, и просто не могу сказать «нет» такому красивому личику с надутыми губками.

— Прекрасно, но ты готовишь ужин, — фыркаю я и направляюсь прямиком в свою комнату, чтобы переодеться.

Он не думал, что я замечу, как он победно вскинул кулак в воздух, когда я покидала комнату. Какой придурок, но милый придурок. Я не понимаю, почему такой мужчина как он беспокоиться обо мне. Я испорченная, чокнутая и постоянно раздражаюсь — не лучшая комбинация. Даже когда я не раздражена ничем, во мне в любом случае присутствуют все остальные качества.

Глядя на фотографию, которая стоит на моей тумбочке, я чувствую предательское жжение в глазах: на фотографии мой отец, а я, маленький сопливый ребенок, сижу на его плечах. Он был в том коротком списке, кто действительно любил меня. Я нежно любила его, больше чем кого-либо. Эта боль, эта пустота в моей груди, это желание плакать из-за того, что он умер, каждую гребаную минуту каждого божьего дня. Я не смогу справиться с этим снова.

Если я впущу его, я имею в виду Джеймса, то все закончится тем, что я потеряю его. Этот брак — просто партнерство, а не признание в любви. Я думала, что он понял, но вероятно надеялся, что я передумаю. Да ни за что, даже через миллион лет. Хотя я подразумевала как раз то, что и сказала — я попытаюсь. Я просто не открою свое сердце.

Итак, я переодеваюсь в одну из его белых маек, спереди которой налеплен логотип какой-то группы. Эту майку я стащила из чистой груды белья несколько недель назад, и она мне по колено. Я действительно крошечная по сравнению с ним, если принять во внимание, что мой рост пять и семь футов, и я выше большинства своих подруг. Когда это касается Джеймса, я чувствую себя такой крошечной и женственной в его сильных руках, в безопасности. Так же, как с папой. С ним я всегда чувствовала себя в безопасности и любимой.

Мне вот интересно: была ли еще хоть какая-то причина, по которой я вышла замуж за Джеймса. Ну, конечно. Мой панический страх остаться в полном одиночестве.

Да, верно. Одиночество ― это здорово. Одиночество ― это свобода.

Я спускаюсь в столовую после завершения всех своих дел. Мои густые длинные волосы волнами спускаются до талии. На лице нет ни грамма макияжа. На мне мягкие шерстяные носки, которые доходят до колена. Обычно я никогда не позволяла ни одному парню видеть меня такой. Но Джеймс ― исключение. Он видел меня в самое худшее время для меня и, кажется, несмотря на это, я нравлюсь ему еще больше, чем тем мудакам, с которыми я когда-то зависала. Как же это забавно, ага?

Комната освещается только четырьмя свечами, находящимися в центре огромного стола, где в самом конце стоят две тарелки, а из панорамных окон льется голубоватый лунный свет. Я замечаю, что Джеймс сидит за столом, а мое место справа от него. Старается устроить романтику. Черт бы его побрал.

Я хочу разозлиться на него, но не могу. Он волнуется, потому что понимает, что подталкивает меня. Господи, я что, действительно такая стерва?

Да.

— Эй, — улыбается он и отодвигает для меня стул. — Ты никогда больше не должна наносить макияж, и перестань экспериментировать со своими волосами.

— А ты никогда больше не должен делать комплименты, а также романтические ужины при свечах, — парирую я, шутя лишь наполовину, поскольку в поле моего зрения попадает странное блюдо, по запаху очень сильно напоминающее пасту. Пахнет божественно и как-то странно, будто я ни разу не чувствовала такого запаха прежде. Лимон, другие травы и специи — все это смешалось воедино в апельсиновом соусе. — Хорошо, я соглашусь ужинать, но только при условии, что ты всегда будешь готовить.

— Это одно из трех блюд, которое я могу приготовить так, что оно не подгорит, — хихикает он и наливает мне немного виски. О, господи, и почему я жаловалась на него раньше? — Может, хочешь вина?

Я отрицательно качаю головой и откусываю замечательную пасту, обалдеть. Такая ароматная.

— А какие же остальные два блюда?

— Что?

— Ты прекрасно понял, — смеюсь я. — Другие два блюда, которые ты можешь приготовить?

— Тебе не нравится? — смотрит он на меня испуганным взглядом, и мне становится жаль его.

Я не выражаю обычно никаких эмоций, исключая только те моменты, когда вижу, что объявили сбор денег для больных деток, вот тогда я сразу жертвую. Я такой своеобразный кошелек для бедных животных и детишек.

— Мне нравится, — я практически рычу, когда он вытягивает руку и берет мою тарелку. — Мне просто интересно.

— Ой, ну хорошо, — он с облегчением смотрит на меня, но в то же время немного шокировано. Возможно из-за того, что я интересуюсь кем-то, кроме себя родимой? Ммм… — Хлопья и супы. Особенно супы, приготовленные в микроволновой печи.

Я начинаю безудержно смеяться. Я смеюсь так сильно, что почти давлюсь пастой, которая находится у меня во рту.