Ви Киланд - Вот это сноб! [litres]

Сорайя ответила не сразу. Я быстренько освободился от одежды и посмотрел на нее в ожидании ответа.

– Что это будет, Сорайя? – Я стащил вниз свои боксеры, чтобы она видела, насколько я готов для нее, какой бы выбор она ни сделала.

Она облизнула губы.

– Сначала грубый секс. Нежности потом.

– Отличный выбор. – Сорайя сидела на краю кровати. Я стянул с нее трусики, и, перед тем, как поднять ее, я почувствовал влагу у нее между ног. – Обхвати меня ногами за талию.

Вместе с ней я передвинулся к стене, пригвоздил ее спиной к ней и сразу, не тратя времени, опустил ее на мой член.

– Черт, – со стоном выдохнул я, оказавшись в ней. Удивительно, прошло меньше двух недель с тех пор, как я был в ней последний раз. Но я так этого желал, что краткая разлука показалась вечностью. Я попытался было двигаться сначала медленно, чтобы ее тело было готово для меня. Но когда она застонала и сказала, что любит меня и ей нравится мой член внутри нее, вся моя сдержанность улетучилась.

Я входил в нее быстро и твердо. В какой-то момент я встревожился, что причиняю ей боль, потому что слышал, как ее тело бьется о стену. Но когда я попробовал снизить темп и напор, она взмолилась, чтобы я не делал этого. Нет ничего лучше, чем услышать, как любимая женщина говорит, что она любит твой член и хочет, чтобы он стал еще тверже. Оргазм накрыл нас одновременно, долгий и сильный. Мы синхронно вскрикнули. Я был уверен, что нас услышали соседи. Черт, я хотел , чтобы они слышали. Я хотел, чтобы весь этот долбаный мир знал, что эта женщина сделала для меня.

Я пробормотал у ее губ:

– Черт подери, я люблю тебя, Сорайя Венедетта.

– Я тоже тебя люблю, Костюм. Думаю, я влюбилась в тебя еще до того, как мы встретились.

Я фыркнул.

– Должно быть, все дело в невероятном обаянии моих сообщений.

– На самом деле ты был настоящим придурком. Фото, которые ты хранил в твоем телефоне, заставили меня понять, какой ты замечательный человек, пусть и со стальным сердцем.

– Фотографии, которые ты прислала мне сегодня утром, нравятся мне намного больше, чем те, которые ты отправила мне до нашего знакомства. Возможно, мне следовало бы сделать подобные снимки частью компенсации за ту боль, через которую ты заставила меня пройти.

– Я могу это сделать. С тобой легко.

– Я не сказал, что это вся компенсация.

– Дай-ка я угадаю. Дополнительную плату ты возьмешь минетом?

– Для начала неплохо.

Ее брови взлетели.

– Для начала? И как долго я буду твоей должницей?

Я взял ее лицо в ладони.

– Я бы сказал, шестьдесят мне хватит.

– Шестьдесят дней? Думаю, с этим я справлюсь.

– Лет , Сорайя. Я жду шестьдесят сексуальных фоток и минетов следующие шестьдесят лет.

Ее лицо стало серьезным.

– Ничего на свете я не желала бы больше.

– Хорошо. Потому что выбора у тебя все равно нет. Это был первый и последний раз, когда ты от меня ушла.

Хлоя с шумом втянула в себя горячий шоколад со льдом, когда мы вместе сидели в «Серендипити 3». Грэм продолжал слать мне сообщения. Он бесился, потому что застрял в пробке после того, как отвез Мими домой после ее первого после долгого перерыва занятия в группе джаз-аэробики. Я знала, что он хотел, чтобы сегодняшний вечер прошел идеально, и заверила его, что Хлоя всем довольна и ему совершенно незачем спешить.

Разумеется, я понимала, почему он нервничает. А для Хлои это был просто еще один вечер, когда она ужинала с нами в ресторане.

– Можно мне попробовать? – спросила я.

Она кивнула и переместила соломинку так, чтобы она смотрела в моем направлении.

– Ммм. Как вкусно. Не удивительно, что ты это так любишь.

Хлоя оперлась подбородком о ладони и призналась:

– Сегодня утром мамочка на меня рассердилась.

– Почему? – спросила я полным напитка ртом.

– Я хотела сделать розовые волосы, как у тебя.

« Женевьева точно от меня в восторге ».

– Ого! А что ты сделала?

– Я покрасила волосы моими акварельными красками. Стараясь, чтобы Хлоя не заметила моего смеха, я улыбнулась про себя. Меня тронуло, что девочка хочет быть такой, как я.

– Хлоя, не пытайся покрасить их снова. Это все равно не работает, ты же видела, верно? Когда-нибудь я покрашу тебе волосы правильно, если к тому времени ты все еще захочешь, чтобы они были розовыми.

Малышка просияла.

– Правда? – Мне всегда нравилось, когда я видела в ней черты Грэма.

– Да, но это будет еще очень нескоро.

Я мысленно сделала себе заметку поискать ярко-розовые накладные пряди для нее, когда мы в следующий раз будем играть с ней в переодевание. Мы с Хлоей веселились от души по выходным, когда она оставалась ночевать у нас с Грэмом. Ей нравилось примерять мои платья и пытаться ходить в моих туфлях на шпильках. Я не сомневалась, что Женевьева пришла бы в бешенство, узнай она хотя бы половину из того, чем мы занимались. Для Хлои я была в большей степени старшей сестрой, чем сторонницей строгой дисциплины.

Через несколько месяцев после воссоединения с Грэмом в Хермоса-Бич я оставила мою квартиру в Бруклине и переехала к нему. Хотя мне нравилось иметь мое собственное пространство, не было смысла оставлять за собой квартиру, поскольку мой ненасытный мужчина требовал, чтобы я каждую ночь проводила в его постели. Поэтому я сдалась, и, честно говоря, жизнь стала легче, так как Грэму приходилось ездить только между двумя домами – нашим и домом Хлои.

Когда Грэм вошел в ресторан и пошел между столиками, вид у него был явно взбудораженный.

– У тебя получилось! – Я улыбнулась ему.

– Чертовы пробки.

– Это ругательство, Грэм Крекер, – укорила его Хлоя.

– Передай мне сахар, Сахарная Печенюшка. – Он нагнулся к ней, чтобы дочка чмокнула его в щеку.

Потом Грэм целомудренно поцеловал меня в губы и сел. По его лицу тек пот, он прижал к нему салфетку и посмотрел на меня. Я положила руку ему на колено.

– Я люблю тебя, – произнесла я одними губами.

На лбу Грэма появились новые капли пота. После того как официантка принесла ему воду и меню, он начал нервно рвать другую салфетку. Когда он принялся крутить на запястье часы, я догадалась, что он собирается сделать. Грэм заговорил:

– Знаешь, Хлоя, есть кое-что, о чем мне нужно поговорить с тобой сегодня вечером.

Девочка продолжала пить свой напиток, но посмотрела на него своими большими глазами лани.

– Я скрывал от тебя одну вещь, – продолжал Грэм.

– Ты по ошибке унес домой одну из моих игрушек?

Грэм нервно засмеялся:

– Нет, это о твоем папе.

– О папочке?

Грэм медленно вдохнул, потом выдохнул.

– Твой отец, Лиам… Он очень сильно тебя любил. Я знаю, тебе было тяжело потерять его. Он всегда будет твоим папой. Но есть разные папы. Иногда у детей может быть больше одного папы. Как у твоей подружки Молли, к примеру. У нее нет мамы, но есть два папы, и они женаты. Я вот что пытаюсь тебе сказать… Я один из твоих пап.