Ви Киланд - Вот это сноб! [litres]

Хлоя помолчала немного, потом сказала:

– Ты был замужем за моим папой, который умер? Мамочка говорила мне, что если у ребенка два папы, то это называется быть геем.

– Нет. – Грэм посмотрел на меня, и мы оба не смогли удержаться от короткого смеха. – Я был с твоей мамой до него, – продолжал Грэм. – Мы с Женевьевой сделали тебя. Правда, в то время я об этом не знал. Твоя мама и твой папа Лиам поженились. Лиам полюбил тебя и стал твоим папой. Он считал, что он твой единственный папа. Я узнал о твоем существовании только после смерти Лиама. Когда я увидел твое личико, я сразу понял, что ты моя дочка. Понимаю, что совсем запутал тебя, детка. – Он коснулся пальцами ее подбородка. – Видишь, как мы похожи? Это потому, что ты моя дочка.

Хлоя протянула ручонку к лицу отца и начала внимательно изучать его черты.

– Я всегда знала, что тебя откуда-то знаю. – Это прозвучало очаровательно.

– Точно. С того самого момента, когда мы встретились, правда? Это потому, что мы связаны. – Грэм улыбнулся.

– Ты взаправду мой папа?

– Да, – прошептал он дрожащим голосом.

– Вау. – Хлоя замерла, переваривая сказанное. Потом без предупреждения она рванулась в его объятия. Грэм закрыл глаза, он выглядел таким счастливым и успокоенным.

Я просто сидела и наслаждалась, глядя на их тесные объятия. Реакция Хлои подтвердила, что мы приняли правильное решение сказать ей обо всем сегодня вечером. Женевьева долгое время не давала нам покоя. Ей хотелось присутствовать при этом разговоре, но Грэм пообещал посидеть с ними двумя после того, как позже привезет Хлою домой.

Мы не просто так выбрали время для разговора.

Когда Грэм вопросительно посмотрел на меня поверх плеча Хлои, я кивнула, молчаливо соглашаясь с тем, чтобы он сообщил ей следующую порцию информации.

– Но мы с Сорайей должны еще кое-что рассказать тебе.

Глаза Хлои расширились от предвкушения.

– Вы повезете меня в Диснейленд?

– Нет. – Грэм усмехнулся. – Но когда-нибудь мы туда обязательно поедем, договорились?

Я решила вступить в разговор:

– Помнишь, ты всегда говорила, что хотела бы иметь братика или сестричку?

– Да, а что?

Грэм обнял меня за плечи:

– Ну… Это скоро произойдет. У нас с Сорайей будет ребенок. Это значит, что ты станешь старшей сестрой.

Сначала Хлоя промолчала, но потом она начала подпрыгивать от радости на своем стуле. Мы с Грэмом оба с облегчением выдохнули. Она слезла со своего стула и подошла ко мне.

– Где он?

– Вот здесь. – Я указала на мой живот, и она положила на него руку.

– Он родится с розовыми волосами?

Я рассмеялась:

– Нет. Но через шесть месяцев мы узнаем, на кого будет похож он или она.

Хлоя заговорила, почти прижавшись личиком к моему животу:

– Эй, там, привет! Я твоя сестра. – Мы с Грэмом переглянулись и улыбнулись. Потом Хлоя подняла на меня глаза, я едва не расплакалась, когда она сказала: – Спасибо.

– Пожалуйста. Это тебе спасибо, ты была со мной такой милой. – Честно говоря, если бы дочка Грэма не открыла мне свое сердце, не знаю, как долго мы бы смогли с ним продержаться. Ее врожденная доброта сделала это возможным.

К нам подошла официантка и спросила:

– У вас здесь все в порядке?

Хлоя с гордостью объявила:

– Да. Я буду старшей сестрой, и у меня два папы. Я гей!

Она явно неправильно поняла то, что Женевьева объяснила ей о родителях ее одноклассницы. Хлоя решила, что ребенок с двумя папами автоматически становится геем. Нам нужно будет все объяснить ей позже.

Официантка сочла такой ответ забавным.

Грэм решил вмешаться.

– Знаешь, слово «гей» означает еще и «счастливый».

Хлоя улыбнулась, не поднимая головы с моего живота:

– Тогда я очень, очень гей.

Дорогая Ида!

Прошло некоторое время с тех пор, когда я писал тебе в последний раз. Ты, должно быть, помнишь меня под именами Высокомерный мистер Костюм, Холостяк на Манхэттене, Затраханный на Манхэттене и Пятьдесят оттенков Моргана. Это все я. Что ж, сегодня вечером я счастлив сказать, что я заслужил новое имя: Обосранный на Манхэттене. Все верно. Я только что посмотрел на себя в зеркало в ванной и заметил, что у меня на лбу дерьмо в прямом смысле этого слова. Не спрашивай, как оно там оказалось. И знаешь, что самое забавное? Никогда в жизни я не был так счастлив. Да-да. Этот парень с дерьмом на лице безумно счастлив! Осознание этого заставило меня написать это письмо. Помнишь ту девушку, которая всегда умничала? Я встретил ее в вагоне метро. Раньше я тебе о ней все время писал. Ее зовут Сорайя. У нее от меня ребенок. Можешь в это поверить? Месяц назад она родила мне сына. Она моя навсегда, и теперь у нас есть маленький темноволосый итальянец Морган. У меня сын, Ида! Сын! Это его какашки у меня сейчас на лбу. Уверен, что они туда попали, когда некоторое время назад я менял ему памперс. Да, какашки все еще у меня на лбу. Я их пока не вытер, потому что… Кажется, я уже упоминал, что безумно счастлив? Я не спал шесть дней. ШЕСТЬ ДНЕЙ, Ида! Я понятия не имел, что человек может выжить без сна, но, судя по всему, это возможно! Я тому доказательство. Знаешь, почему все так хорошо? Потому что я БЕЗУМНО СЧАСТЛИВ. И даже без сна. Одного только не хватает в моей жизни. Видишь ли, Сорайя не позволяет мне сделать ее порядочной женщиной. Она думает, что для начала должна сбросить лишний вес после беременности, чтобы поместиться в красивое белое платье и пойти к алтарю. Мы назначили дату через шесть месяцев, но я не могу больше ждать ни одного дня. Я хочу, чтобы она стала моей женой. Я знаю, что нам не нужна бумажка, чтобы узаконить то, что у нас есть, но я эгоист. Я хочу все сразу, потому что очень сильно люблю ее. Поэтому мой вопрос таков: что я могу сделать, чтобы убедить ее выйти за меня замуж завтра?

Я нажал на «отправить», и телефон Сорайи завибрировал. Я смотрел, как она читает сообщение, которое я только что послал напрямую ей, а не на почту Иды.

Она сидела рядом со мной в постели и кормила прекрасной пышной грудью нашего сына Лоренцо.

« Повезло парнишке ». Мне бы очень хотелось оказаться сейчас на его месте.

Сорайя тихонько рассмеялась, потом начала печатать что-то на своем телефоне и отправила сообщение.

Мой телефон завибрировал.

Дорогой Обосранный!

Возможно, лучшим именем для тебя было бы Неспящий на Манхэттене, потому что по тону твоего письма понятно, что ты на пределе. Несмотря на то, что ты «безумно счастлив», твой сын, который не желает спать, превращает тебя наполовину в зомби, наполовину в психа. Кстати, никто не выглядит сексуальнее тебя с дерьмом на лице, но все-таки вытри его, пожалуйста. При всем при этом ты самый лучший отец для Хлои и Лоренцо. И какашки у тебя на лбу – это лучшее тому доказательство. Никогда еще я не любила тебя сильнее. Я начинаю понимать, что узаконить наш союз – это наименьшее, что я могу сделать, чтобы отблагодарить тебя. Я отвечаю: завтра мы отправимся в ратушу, и ты сделаешь меня миссис Морган.