Джоанн Макгрегор - Закон высоких девушек [litres]

– Угадай, что? – спросил он.

Я все еще нравлюсь тебе? Ты догадался, что ты мне все еще нравишься, и все остальное не имеет значения?

– Я сдаюсь, – сказала я.

– Я поступил в Джульярд. – Он сказал это тихо, но с гордостью, и его глаза отливали золотом в тусклом свете.

– Ну, естественно, – сказала я, пользуясь предлогом, чтобы обнять его, чтобы с поздравлением поцеловать в щеку моего золотого мальчика. – Наверно, мне стоит взять у тебя автограф, пока ты не стал слишком знаменит, чтобы помнить меня. Хотя вполне вероятно, что я получу свой «Оскар» раньше тебя.

Он нахмурил лоб, уставившись на меня недоумевающим взглядом.

– За дизайн костюмов, – сказала я.

– Ты поступила? В школу моды в Нью-Йорке? – Он широко улыбнулся, и я еле сдержалась, чтобы не коснуться улыбающихся складочек, развернувшихся веером в уголках его глаз.

– Я получила полную стипендию, – сказала я.

– Так мы оба одновременно будем в Нью-Йорке?

– Ага, но это большой город, – предупредила я.

– Верно. Но я большой мальчик, а ты высокая девочка – мы выделяемся в толпе. Я найду тебя. И если мы снова все не испортим, возможно, нам удастся быть большими и высокими вместе.

– Можно я на минутку вас прерву? – спросила Джессика. Я виновато отстранилась, но Джей не отпустил мою руку.

– Слушай, ничего, если я тебя тут брошу? – обратилась она к Джею. – Мой бывший хочет, чтобы мы снова сошлись, – она кивнула головой в сторону диджея.

– Ну, я могу его понять, – сказал Джей, глядя на меня.

– Почему-то мне кажется, что вы не будете возражать, – сказала она с понимающим взглядом. Она подняла два соединенных пальца [107] Жест, обозначающий пару. и ушла.

– Меня бросили на выпускном, – сказал Джей, придав своему голосу пародийно-обиженный тон.

– Надо было тебе прийти одному, – поддразнила я. – Очень сложно быть брошенным самим собой.

– Я должен был прийти с тобой, – теперь он был серьезен.

Я сглотнула, глядя ему в глаза. Красивая песня закончилась, и заиграла ужасная тынц-тынц музыка в стиле хаус. Посреди шума и движения мы с Джеем стояли, замерев, словно статуи. Чего мы ждали? Разве мы и так не потеряли уже много времени?

– Ты думаешь… нам стоит подождать до Нью-Йорка? – спросила я его. Мне пришлось перекрикивать музыку. – Или мы можем начать прямо сейчас?

Затаив дыхание, слегка шокированная тем, что только что сказала, я уставилась на губы Джея. Они беззвучно выговорили одно слово, медленно, отчетливо:

– Сейчас.

Он прижал меня ко всему своему великолепному росту, и – на глазах у всех, без каких-либо пари, секретов и утаиваний, без чьих-либо сигналов и указаний, кроме наших собственных, – мы поцеловались.

И сразу же вихрь вернулся. Он был таким же, как и раньше, но одновременно и совсем другим. На этот раз он распространялся изнутри меня, по меньшей мере, настолько же, насколько и из Джея. Это был ураган энергии, проносящийся через мое сердце и голову, срывающий паутину моих старых комплексов, самоограничений и детских страхов.

Он рокотал внутри меня, этот новый ветер, словно неудержимая сила, вдувающая в меня новую жизнь. Выдувающая меня в новую жизнь. Я знала, что она донесет меня до Нью-Йорка и за его пределы, приблизит меня к Джею и соединит с ним, усилит страсть нашей любви, вдохновит на свершения в мире театра и моды.

И я знала, что она будет нести меня еще дальше – к месту за пределами разбитого сердца и одиночества, к месту, освобожденному от поражений и побед. Я знала, что она приведет меня ко мне самой и будет крутить в своем водовороте, пока мне не станет комфортно в моем теле. Пока я не стану чувствовать себя в нем как дома.

Спустя час, наполненный блаженством, мы с Джеем заметили, что наши друзья начали расходиться.

– Продолжим вечеринку у Джима? – спросила я его.

– Эй, что за выпускной без Элвиса? – ответил Джей.

Я нашла Хлою, и мы вытащили свои сумки из машины Грега, а после встали в очередь у женского туалета, чтобы переодеться в наши наряды для продолжения вечеринки. Я натянула платье с широкой юбкой в стиле пятидесятых – еще одно отлично сидящее на мне самодельное творение – и скинула лодочки с глубоким вздохом облегчения. Еще никогда я не была так рада надеть свои свободные мужские кеды. Быть эффектной просто феерически чудесно, но когда дело дошло до туфель, я поняла, что нет ничего лучше, чем комфорт.

По пути в кафе Джима Джей постоянно смотрел на меня и улыбался, и мы безостановочно болтали обо всем, что случилось после Рождества. И кое о чем, что случилось до него.

Когда мы подъехали к парковке у закусочной, я сказала:

– Прежде чем мы пойдем дальше, давай договоримся, что на этот раз все будет по-другому? Мы будем больше говорить, между нами будет больше честности и понимания?

– Ага. – Он пожал мне руку, скрепляя наш уговор. – И без всяких Тимов, Марков и всех остальных?

Я кивнула:

– И без всяких Фэй. – Мы снова пожали друг другу руки.

– А еще нужно больше фильмов – в том числе из этого столетия – и меньше катания на коньках.

– Угу. Меньше семейных драм и больше поцелуев. – Я покраснела, сказав это, но все же сказала. Новая уверенная Я.

– Точно. И вообще, побольше обжиманий везде, где только можно, – на этот раз после рукопожатия он не отпустил мою ладонь. Он поиграл с моими пальцами, из-за чего по моей руке побежали мурашки, а внутри меня запульсировало тепло.

– И определенно никаких секретов! – заявила я с придыханием.

– О, боже, – сказал Джей.

Мое сердце замерло. Что еще?

– У тебя есть секрет, который ты мне не рассказал?

– Страшный секрет – наш с мамой.

Выражение лица Джея было на сто процентов серьезным. Но это ничего не значило. Он мог дразнить меня. Или не мог? Пожалуйста, пожалуйста, пусть это не будет нечто ужасное, пожалуйста, пусть ничто не разрушит этот момент, наше новое начало.

– У вас обоих есть третий сосок или перепонки между пальцами?

– Гораздо хуже, по мнению моего отца. Он это просто ненавидит.

– Расскажи мне сейчас же! – потребовала я.

– Пойдем, – сказал он, открывая дверь машины. – Я тебе покажу.

Когда мы вошли внутрь, Джей сразу направился к Джиму. После короткого разговора сияющий Джим самодовольно направился к музыкальному автомату, а Джей обнял меня за талию, поцеловал тревожную складку у меня на переносице и повел за собой к месту, где столики и стулья были раздвинуты с целью организовать маленький танцпол.

С характерного бренчания гитары началась музыка, Джей притянул меня к себе, и мы начали танцевать. Когда Элвис позвал всех раскачать тюрьму, Джей закружил меня, словно невесомую тряпичную куклу, и мои юбки всколыхнулись. Он переворачивал меня через свою спину, протягивал между своим ногами, сгибал в дугу вокруг своего тела, поднимал на руки, высоко подбрасывал и ловил у самой земли, пока я с широко раскрытыми глазами хватала ртом воздух и пыталась не упасть и не запутаться у него в ногах.