Франсин Риверс - Дитя примирения

— Кто вам рассказал?

— Этан, — мрачно ответил декан. — Уверяю вас, мне не так-то легко было это из него вытянуть. Мне удалось все выяснить во время нашей поездки минувшим утром. Я заметил, что в его работе появились кое-какие недостатки, и захотел узнать, в чем дело. С тех пор как он поступил в КНЖ, Этан всегда был лучшим на своем курсе. Многие в нашем совете попечителей, в том числе и я, наблюдаем за его продвижением с огромным интересом. Я думаю, что Этан станет однажды блестящим проповедником. Если ничто не будет его отвлекать, он и дальше разовьет свой талант. Когда я спросил его, что мешает ему сосредоточиться, Этан начал искать оправдания. Это ему несвойственно и выглядело неубедительно. Я настаивал. — Декан тяжело вздохнул. — Я почти жалею, что он все мне рассказал: это ставит меня в очень неловкое положение.

Дина крепко сжала руки; в кабинете, казалось, похолодало, комната наполнилась какими-то тенями.

— Он очень расстроен тем, что случилось с вами, — сочувствующе сказал декан Эбернати. — Так же, как, я уверен, расстроены и вы. И я очень сочувствую вам, поверьте мне!

Она подняла голову и посмотрела на него, уже зная, что сейчас последует…

— К несчастью, я не могу изменить правила, а они очень строгие. Если девушка забеременеет, она немедленно исключается из КНЖ. В этой ситуации у меня нет выбора — если только вы не хотите, чтобы я сообщил совету попечителей все детали того, что с вами произошло.

— Нет!

— Я так и думал. Вы уже перенесли достаточно унижений.

— Меня исключают? — спросила Дина еле слышно, сокрушенная несправедливостью происходящего.

— Я бы это так не называл, Дина; но вы не можете здесь оставаться — если только не согласитесь сделать происшедшее с вами достоянием общественности. Если вы не согласны, мне придется просить вас покинуть школу. У меня в таком случае просто нет выбора…

Так что следовало из слов декана? Значит, она должна встать перед общим собранием и рассказать всем, что ее изнасиловали? И тогда, может быть, люди почувствуют некоторое сострадание к ее положению?… А сколько из них подумают, — так же, как подумал Этан, — что происшедшее с ней ее осквернило?…

— Постарайтесь понять. — продолжил декан мягко, наклоняясь вперед. — Если только самые близкие из ваших друзей знают о том, что с вами произошло, — то к какому заключению придут обитатели кампуса? Что вы с Этаном вступили во внебрачную связь, а руководство КНЖ покрывает это, позволив вам продолжать учебу в колледже! Вы понимаете, какие могут возникнуть проблемы?! Гора проблем! Мы не хотим, чтобы студенты неправильно истолковали нашу политику.

Ну, конечно! Она это прекрасно понимала. Такие слухи всех возбудят. Потом кто-нибудь согрешит, а виновата в этом будет Дина…

— А как насчет Этана? — Неужели его тоже исключат? Это его просто уничтожит!

— Этан ни в чем не виноват. Мы намерены вместе работать следующие два месяца. Я лично заинтересован в его карьере — еще с тех пор, как он был на втором курсе, — и не хочу наблюдать, как она рушится из-за этой трагедии. Он согласился посещать одного из наших консультантов дважды в месяц: я думаю, это ему поможет. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь ему вернуться к нормальным занятиям.

Дина спрашивала не об этом, но получила ответ на те вопросы, которые даже не осмеливалась задать. Выводы поразили ее. Этан ни в чем не виноват, понятно. А она?!

— Этан хочет, чтобы я сделала аборт, декан Эбернати, — слова вырвались прежде, чем она успела подумать; ее подтолкнули боль и инстинкт самосохранения. Она сказала это об Этане — избранном, праведном и безупречном перед Господом!

— Да, я это знаю…

Последовало молчание. Дина подняла голову и вгляделась в лицо декана. Она заметила в его выражении нечто такое, что привело ее в смятение.

— КНЖ не одобряет аборты, — медленно, подбирая слова, проговорил декан Эбернати. — Я понимаю, что чувствует Этан. Наверное, в подобных обстоятельствах я бы чувствовал себя также. И вы, и Этан прекрасно осведомлены о нашей позиции по этому вопросу — хотя, конечно, особо тяжелые случаи редко обсуждаются…

Он откинулся на спинку кресла, как бы отодвигаясь как можно дальше от Дины.

— Хотя, конечно, есть надежда. Иногда Бог и природа милостивы к нам в таких ситуациях. — Декан поколебался, но потом продолжил, глядя прямо Дине в глаза. — Если у вас случится выкидыш, никто никогда не узнает о том, что с вами произошло.

«Если только Этан не решит им рассказать», — мелькнуло у нее в голове.

— Мне надо молиться, чтобы случился выкидыш? — Ее интересовало, понимал ли сам декан, какое сложное бремя он возлагает на нее? Если она не беременна, то может продолжать учебу; если беременна — должна покинуть колледж. И если Дина придет к нему и сообщит, что уже не беременна, он, конечно же, не спросит ее о том, как это случилось! И никто не будет ни о чем знать…

— Бог знает желания нашего сердца.

Она нахмурилась, смущенная и удрученная. По его словам получалось, что аборт — самый легкий и разумный путь: но, если Дина решится на него, то декан ничего не хочет об этом знать! И если она избавится от ребенка, то все пойдет, как раньше…

Этан! Его заботил только Этан! Его волновала эта ситуация, поскольку она влияла на занятия Этана, на карьеру Этана, на служение Этана Господу. Имело значение только будущее Этана, до ее жизни ему нет дела!

«Я просто расходный материал…»

Опустив голову, Дина крепко сжала ладони. Нет, все-таки она не права. Наверное, она что-то для них значит — только меньше, чем Этан. У нее ведь нет таких даров, как у Этана, — даров, которые распространяют Царство Божье на земле и приводят людей к Господу. Она простая, обычная девушка — ничего особенного…

— Молитесь, как подскажет вам ваше сердце, Дина, — сказал декан. Она встретила его взгляд и увидела в нем сочувствие, но также и решимость поставить на этом точку. Дина поняла, она чувствовала — у него действительно нет выбора. Он обязан думать о том, что полезно для большинства. Думать о репутации КНЖ.

— И да свершится воля Божья!

Банальность, призванная залечить ее раны. Декан не мог знать, какую боль причинили Дине эти слова!

Декан Эбернати поднялся с кресла; Дина поняла, что разговор окончен. Подобрав свой рюкзак, она тоже встала. Он подошел к Дине с видом озабоченного поведением ребенка отца, но его рука, которую она чувствовала на своей спине, твердо направила ее к выходу.

— Сообщите мне о своем решении, — сказал декан, открывая перед ней дверь. — Я каждый день буду вспоминать вас в молитвах.

— Спасибо, — механически ответила Дина. Она уже знала, что ей делать…

Этан ждал ее в студенческом клубе. Перед ним лежал открытый учебник по теологии, возле кипы бумаг с записями стояла кружка с чаем. Этан настолько погрузился в занятия, что не замечал Дину до тех пор, пока она не остановилась перед его столом. Он заморгал, побледнел, потом вскочил и подвинул Дине стул.