Тейлор Рейд - В горе и радости

— Спасибо, — сказала я. — И все-таки мне жаль, что я не рассказала вам об этом раньше.

— Выброси это из головы, — отмахнулась Сьюзен. — И вот еще что я хотела тебе сказать… Ты бы мне понравилась, — добавила она. — Я не буду делать вид, что понимаю твои отношения с родителями. Это ваше дело. Но ты бы мне понравилась. Я бы захотела, чтобы ты вышла замуж за моего сына.

Услышав от нее такие слова, я почувствовала, что я все сделала в неправильном порядке. Мне следовало бы сначала познакомиться со Сьюзен, а потом выйти замуж за Бена. Если бы я поступила так, то, возможно, ничего этого бы не произошло. Возможно, Бен сидел бы теперь рядом со мной, ел арахис и бросал скорлупки в пепельницу.

— Спасибо, — сказала я Сьюзен.

— В последнее время я много думала о нас с тобой. Думаю, я еще даже не начала справляться со смертью Бена. Думаю, я все еще оплакиваю моего мужа, и потеря сына… Утрата слишком тяжела, чтобы ее вынести. Она слишком огромна, чтобы даже с ней справиться. Наверное, то, что ты стала частью моей жизни, то, что я помогаю тебе справиться с этим, помогает мне самой не думать о моей утрате. Наверное, я надеялась, что если бы я помогла тебе снова начать жить, то и я смогла бы жить снова. Но не думаю, что это получится.

Когда Бен был маленьким, он обычно забирался в постель к нам со Стивеном и смотрел шоу «Рискуй!». Каждый вечер. Он не понимал ни одного вопроса. Думаю, ему просто нравились ревущие звуки. Я помню, как однажды вечером Бен лежал между нами, и я подумала: «Это моя семья». И я была так счастлива в тот момент. Рядом со мной находились два моих парня. Они любили меня, и я принадлежала им. А теперь я лежу в той же самой кровати, а их обоих больше нет. Думаю, вынести это — сверх моих сил.

Сьюзен не сломалась. Она была спокойной, но искренней. Но она была потерянной. Я смогла это увидеть, потому что и сама была потерянной. Но я поняла и то, что Сьюзен нужно… что-то. Ей нужно то, за что можно уцепиться. Для меня этим чем-то стала она. Она была скалой посреди шторма. Я все еще находилась посреди шторма, но… мне нужно было и самой стать скалой. Я поняла, что пришло время не только получать поддержку от Сьюзен, но и поддерживать ее. Я подумала, что период «Это все только обо мне» на самом деле закончился некоторое время назад.

— Скажите, что вам нужно, — попросила я. Сьюзен, казалось, всегда знала, что нужно мне. Или, по крайней мере, она думала, что знала, и ей хватало уверенности убедить в этом и меня тоже.

— Не знаю, — ответила она с тоской, как будто где-то был ответ, а она просто не знала, с чего начинать поиски. — Я не знаю. Думаю, мне надо примириться с множеством вещей. Мне нужно посмотреть правде в глаза. — С минуту она молчала. — Я не верю в Небеса, Элси. — И вот на этом она сломалась. Ее глаза сузились, превратившись в маленькие звезды, уголки губ опустились, дыхание стало прерывистым. — Мне бы так хотелось верить… — Ее лицо покрылось слезами, из носа текло. Я знала, каково это — так плакать. Я знала, что у нее, возможно, пусто в голове, что скоро ее глаза высохнут, как будто не осталось больше слез. — Я хочу думать, что он счастлив в лучшем мире. Люди говорят, что он в лучшем мире, но… я не верю в лучший мир. — Сьюзен снова тяжело вздохнула и опустила голову на руки. Я погладила ее по спине. — Я чувствую себя ужасной матерью, потому что я не верю в лучший мир для моего сына.

— Я тоже не верю, — призналась я. — Но иногда делаю вид, что верю, — сказала я. — Чтобы было не так больно. Думаю, можно делать вид, что веришь. — Сьюзен навалилась на меня всем телом, и я почувствовала, что поддерживаю ее. Когда ты кого-то поддерживаешь, это придает тебе силы. Ты чувствуешь себя сильной, может быть, даже более сильной, чем ты есть на самом деле. — Мы можем поговорить с ним, если хотите, — предложила я. — Кому от этого плохо? Никакого вреда от того, что мы попробуем, и кто знает? Может быть, нам станет лучше… Может быть, это… Может быть, он нас услышит.

Сьюзен кивнула и попыталась снова взять себя в руки. Она глубоко вдохнула и выдохнула, потом вытерла слезы и открыла глаза.

— Ладно, — сказала она, — давай.

— Мы в Неваде! — завопил Бен, когда мы переехали границу штата. Он явно радовался.

— Ура! — заорала я следом за ним и выбросила кулаки вверх. Я опустила окно и почувствовала, как в салон устремился воздух пустыни. Воздух был теплый, но ветер нес прохладу. Уже стемнело, и я видела вдалеке огни города. Они были нелепые и уродливые, вычурные и слишком яркие. Я знала, что смотрю на город казино и шлюх, город, где люди проигрывают деньги и напиваются. Но все это не имело значения. Городские огни выглядели так, словно их зажгли специально для нас.

— Какой съезд, ты сказала? — спросил меня Бен. Это был редкий момент логики в остальном весьма эмоциональной поездки на автомобиле.

— Тридцать восьмой, — сказала я и схватила его за руку.

Казалось, весь мир принадлежит нам. Казалось, все только начинается.

К тому времени, когда мы собрались с силами, чтобы поговорить с Беном, уже наступил вечер. Для ноября было тепло даже по стандартам Южной Калифорнии. Мы открыли раздвижные двери по всему дому. Я постаралась направить мой голос навстречу ветру. Говорить с ветром казалось достаточно метафоричным, чтобы это сработало.

— Бен! — позвала я. Я собиралась продолжить каким-нибудь заявлением, но в голове у меня было пусто. Я не разговаривала с Беном с той самой минуты, когда он пообещал, что скоро вернется. Первое, что я собиралась сказать, должно было быть важным. Это должно было быть красивым.

— Если ты слышишь нас, Бен, то мы просто хотим, чтобы ты знал, что мы по тебе скучаем, — вступила Сьюзен, направляя свой голос к потолку. Она запрокинула голову, как будто он был там, и это подсказало мне, что какая-то маленькая частичка ее существа все-таки верит в Небеса. — Я так по тебе скучаю, детка. Я не знаю, что мне делать без тебя. Я не знаю, как… Я знаю, как жить, зная, что ты в Лос-Анджелесе. Но я не знаю, как жить, зная, что тебя нет на этой земле. — Сьюзен резко повернулась ко мне: — Я чувствую себя дурой.

— Я тоже, — ответила я, думая, что большое значение имеет то, веришь ты на самом деле в то, что умерший может тебя слышать. Ты не можешь просто говорить со стеной и убедить себя в том, что ты говоришь не со стеной, если только ты в это не веришь.

— Я хочу пойти на его могилу, — решила Сьюзен. — Может быть, там это будет легче.

— Хорошо. — Я кивнула. — Сегодня уже слишком поздно, но мы можем поехать туда завтра рано утром.

— Хорошо, — согласилась она. — У меня будет время подумать, что я хочу сказать.

— Да, согласна.

Сьюзен похлопала меня по руке и встала.

— Тогда я сегодня рано лягу спать. Моему мозгу нужен отдых от всего этого. — Возможно, она действительно нуждалась в отдыхе, но я знала, что она собирается поплакать в тишине.