Морган Мэтсон - Мороженое со вкусом лета

А сейчас они мыли посуду и разговаривали о книгах Кларка, и я поняла, что теперь мне точно придется их прочитать, иначе я постоянно буду чувствовать себя лишней.

Когда все тарелки были загружены в посудомоечную машину и она мерно зажужжала, отец позволил мне «проводить Кларка до машины», но выражение его лица говорило о том, что он прекрасно все понимает.

– В прошлый раз это заняло у тебя два часа. Может, вам стоит подналечь на кардиотренировки?

– Ладно, – пискнула я, схватила Кларка за руку и вытащила его за дверь, совершенно не желая обсуждать это в деталях.

Мы шли в лунном свете: Кларк обнимал меня за плечи, я держала его за руку, и наши пальцы переплетались – и я чувствовала биение пульса в кончиках его пальцев.

– Думаю, вечер прошел хорошо, – сказал он, когда дом пропал из виду, как будто Кларк опасался, что мой отец обладает каким-то сверхъестественным слухом.

– И я так думаю, – согласилась я, не переставая удивляться.

– Хм, ну разве что кроме той фразы про разведку. Как думаешь, он серьезно?

Я подавила смешок. В начале вечера отец явно старался произвести впечатление на Кларка и потому как бы невзначай упомянул, что неплохо знаком с некоторыми агентами из охраны вице-президента, и осведомился, в курсе ли Кларк, что их не только тренируют пользоваться огнестрельным оружием, но и обучают убивать при помощи множества других способов.

– Он просто пошутил, – сказала я, склонив голову на плечо Кларка. Он поцеловал меня в макушку и на мгновение задержал подбородок там, а потом мы пошли дальше. – Ну так, на чем, – спросила я, поворачиваясь, чтобы поглядеть на него, – мы остановились?

– На скандале в таверне?

– Как обычно? – прокомментировала я, и он расхохотался.

Я вернулась домой через час с небольшим. Кларк оставил меня на повороте, но мы не смогли удержаться от того, чтобы не целоваться на нем еще минут двадцать.

Я вошла в дом, ожидая увидеть отца в кабинете, как обычно, смотрящего спортивный телеканал или читающего книгу. Но, к моему удивлению, он сидел за столом в кухне, на тарелке перед ним лежал наполовину съеденный кусок чизкейка.

– Привет, – сказала я, приглаживая волосы, немного поколебалась и затем подошла к нему.

Отец поднял на меня глаза, улыбнулся и слегка подвинул ко мне свою тарелку. Я решила, что немного чизкейка – отличная идея, и, прежде чем опуститься на стул напротив него, прихватила вилку. Я съела кусочек и вдруг почувствовала, что сильно нервничаю. Что, если отец весь вечер пребывал в образе кандидата и дружелюбно общался с Кларком для вида, а на самом деле тот его ужасно раздражает? Я попыталась убедить себя, что мне совсем не важно, что он думает, но это было не так.

Отец продолжал спокойно есть чизкейк, как будто ему нечего сказать, и я решила, что не буду ни о чем его спрашивать, а просто подожду, пока он сам заговорит о Кларке. Но моей решимости хватило лишь еще на один кусочек чизкейка, а потом я выпалила:

– Ну что ты о нем думаешь?

Отец слегка повернул тарелку, выискивая наилучший угол для того, чтобы вонзить вилку, и проговорил:

– Весьма милый молодой человек. На мой взгляд, ошибается в том, какое место в фильмографии Уэйна занимает «Дилижанс», но, в конце концов, никто не идеален.

Услышав это, я закатила глаза – просто для того, чтобы не дать отцу заметить охватившее меня облегчение.

– Ты его ужасно напугал разговорами про разведку, – сказала я, теперь уже сама поворачивая тарелку. – По-моему, он решил, что ты всерьез.

– А кто сказал, что нет? Хотя, пожалуй, необязательно было упоминать разведку, – проговорил отец. – Можно было просто назвать пару старых клиентов. Некоторые очень плохие люди с удовольствием оказали бы мне услугу.

Я посмотрела на него, вспомнив кое-что, что болталось на периферии сознания еще с того вечера, когда отравился Берти.

– Слушай, а где сейчас тот рисунок, что раньше висел в прихожей, – портрет Буйного Боба?

Отец удивленно посмотрел на меня:

– Почему ты вообще о нем вспомнила?

– Ну… – я глубоко вздохнула, – Кларк как-то спросил, как вы с мамой познакомились.

По лицу отца пробежала какая-то тень – печаль, но смешанная с чем-то более светлым.

– Я тебе рассказывал, что она даже хотела пригласить его на свадьбу?

– Неужели?

Они никогда не рассказывали мне ничего подобного, и я неудержимо начала улыбаться, хотя улыбка вышла слегка кривоватой.

– Ага. Она считала, что надо его пригласить – что он это заслужил, раз уж благодаря ему мы познакомились.

– И что, он пришел?

– На тот момент он отсидел пять лет из положенных двадцати, так что нет.

Я улыбнулась, и мы оба замолчали, но я знала, что каждый из нас сейчас думает о маме, словно какая-то частичка ее находилась в кухне вместе с нами.

Отец откашлялся и сказал:

– Я могу его для тебя разыскать, если хочешь. Рисунок, – быстро добавил он, возможно, заметив мое выражение лица. – Не самого Буйного Боба.

Я кивнула:

– Было бы здорово.

Я вздохнула, думая о том, подходящее ли сейчас время, чтобы задать ему вопрос, который давно не давал мне покоя: что случилось с маминым «мустангом». Пять лет назад, когда в новом доме его не оказалось, я не спросила об этом – только надеялась, что он отправил его куда-нибудь на хранение, а не кому-нибудь продал. Я набиралась смелости, чтобы спросить про машину, но у меня в кармане зажужжал телефон.

Тоби явно хотела спросить, как прошел ужин с моим отцом. И было проще ей позвонить или вызвать по видеочату, чем отвечать сообщением. Но тут телефон снова зажужжал, и я увидела сообщение от Палмер.

КАК ВСЕ ПРОШЛО?

– Дай угадаю, – сказал отец, поднимая тарелку и вставая со стула. – Бри?

– Тоби, – сказала я, мотая головой. – И Палмер, – телефон снова зажужжал. – А вот теперь Бри.

– Ну, тогда я тебя оставлю, – сказал он и поставил передо мной тарелку с щедрыми остатками чизкейка. Затем он прикоснулся к моему плечу и направился в кабинет.

Я проводила его взглядом, взяла вилку, откинулась на стуле и принялась отвечать.

Я посмотрела на песика, сидевшего передо мной, – непонятного метиса рыжеватого цвета. Это был разовый заказ – обычно его хозяева на лето уезжали из города, но сейчас вернулись на пару дней и хотели добавить ему физических нагрузок. Песик посмотрел на меня в ответ, стуча хвостом по земле.

– Ладно, – сказала я, улыбаясь ему и проверяя, крепко ли пристегнут поводок. – Готов? – я запнулась, потому что забыла, как его зовут. Но меня извиняло то, что забирала я его в полном хаосе. Пес носился вокруг, радостно лая, и, казалось, специально только и делал, что бросался под ноги. Громко играла классическая музыка, и девушка, на вид моложе меня на год-два, исполняла сложные балетные па в кухне. Парень – судя по всему, ее брат – с невозмутимым видом сидел рядом с толстым учебником права и бормотал что-то про противоправные деяния. Наконец появилась еще одна девушка, примерно моего возраста, которая вручила мне поводок и объяснила, где нужно гулять с собакой.