Нермин Безмен - Курт Сеит и Шура

Когда они сошли на берег в Феодосии, их качало и шатало. Они провели ночь в гостинице, чтобы собраться с силами. Горячая ванна, обильная еда и хорошее крымское вино сотворили с ними чудо и вернули их к жизни.

Сеит хотел быть уверенным, что решение Шуры не принято под давлением. Он не хотел, чтобы она строила планы, о которых когда-нибудь может пожалеть, опьяненная часами любви. Если она передумает сейчас, будет еще не поздно. Он сказал ей это, когда они отправились в гостиничную постель. По ее голосу он понял, что ударил ее в самое сердце.

– Ты не хочешь меня?

Сеит обнял ее:

– Конечно, я хочу тебя, дорогая, но я не хочу, чтобы ты пожалела о своем решении, когда мы приедем в Алушту.

Сеит держал ее за плечи. Она взяла его за руку, поднесла к губам и поцеловала. Затем она тихо сказала:

– Ни о чем я никогда не пожалею, Сеит, ни о чем.

После этого она с кошачьей мягкостью повернулась и прижалась к нему всем телом. Сеит теперь хотел впитать в себя это чудесное тепло, так что он крепко обнял ее. Им больше не было нужды ничего говорить. Они оба знали, чего они хотят. Как чудесно было то, что они хотели одного и того же.

Беглецы достигли Алушты в конце февраля 1918 года. Справедливо рассудив, что его появление в женском обществе может встретить родительские возражения, Сеит отвез своих друзей прямо в домик на виноградниках.

Управляющий Исмаил-эфенди тепло приветствовал их. Упав на колени и целуя руку Сеита, он позвал свою жену и приемную дочь. Те прибежали, готовые помогать и прислуживать. Гостиная и столовая были проветрены, спальни приготовлены, столы накрыты, еда приготовлена. Несмотря на прохладный вечерний воздух, компания предпочла поужинать на террасе, под навесом из виноградных листьев. Кутаясь в пальто и муфты, друзья пили и ели, любуясь закатом над Черным морем. Шура и Татьяна были так счастливы в этом райском месте с мужчинами, которых они любили, что начали весело болтать о всяких мелочах, про которые забыли и думать в трудные дни последнего времени. После ужина мужчины поднялись.

– Не беспокойтесь о нас, – сказал Сеит Шуре, готовясь отправиться к родителям. – Мы можем задержаться там на всю ночь. Здесь вы в безопасности. Наслаждайтесь. Увидимся завтра утром.

Если молодые женщины и были несколько разочарованы разлукой с любимыми, то в первую ночь в Алуште они постарались не показывать своих чувств. Они поцеловались на прощание. Сеит и Джелиль вскочили на коней, приготовленных Исмаилом, и весело поскакали к Эминовым, прямо как в старые добрые времена.

Вся семья собралась в большом доме Эминовых по Садовой улице, чтобы приветствовать героев: родители, дети, их супруги, слуги. У мужчин слезы наворачивались на глаза, а женщины плакали не скрываясь, когда обнимали дорогих гостей. Они задавали друг другу множество разных вопросов и находили утешение в ответах. У молодой жены Османа и у Ханифе недавно родились дети, новое прибавление в клане. Встреча гостей, перешедшая в обильное крымское застолье, продолжалась глубоко за полночь. Когда отец с сыном остались вдвоем, Мехмет Эминов погладил бороду и спросил:

– Почему ты не приехал прямо домой, сын?

Сеит попытался уклониться от ответа, но безуспешно. Мехмет Эминов настаивал:

– Ты провел некоторое время на виноградниках, до того как приехал сюда.

Сеит припомнил времена, когда отец мог угадать точное время его возвращения с гулянок по снегу, покрывавшему его пальто. «Старый лис не меняется», – подумал он, но сдержал улыбку, чтобы не задеть отца. Ему надо было что-то сказать.

– Да, мы остановились на виноградниках.

Было видно, что отец ждет более подробного ответа, Сеит добавил:

– Мы хотели кое-что там оставить.

Мехмет Эминов выпустил клуб дыма от своей сигареты и следил, как дым рассеивается. Он сказал:

– С каких пор ты оставляешь багаж на виноградниках? Ты не можешь принести свои вещи домой?

Сеит начал тревожиться. Он знал отца так хорошо, что был уверен – старик не даст замять разговор. Он со своей стороны никогда не лгал отцу и не собирался лгать и сейчас. Он попытался подобрать подходящие слова для объяснения, но Мехмет Эминов опередил его. Выпустив еще один клуб дыма, он спросил:

– Может быть, ты оставил там не багаж, а женщину?

Сеит не мог отрицать этого. Чувствуя, что разговор будет продолжаться, пока вопрос полностью не прояснится, он сел в кресло напротив отца.

– Я слушаю, – сказал Мехмет Эминов, глядя прямо в глаза сына, и добавил: – Раз ты привез ее издалека, у тебя должна быть для этого веская причина. Не то что бы это что-то меняло, но я хотел бы знать ее.

Сеита тянуло закурить, но он никогда не курил перед отцом. Он вздохнул. Он будет откровенным.

– Я не мог оставить ее, отец. Она ждала два года моего возвращения с войны. Когда я наконец вернулся, искалеченный и одинокий, лишенный надежд, ее бесконечная любовь и привязанность исцелили меня. Затем, когда начались бедствия, она бросила все, свой дом, свою семью, чтобы быть со мной.

Он знал, что отец будет против, но все равно пытался объясниться в надежде смягчить его.

– Если бы ты узнал ее, она бы тебе понравилась. Может быть…

Но Мехмет Эминов встал, чтобы огласить решение:

– Нет, Сеит, ты не можешь привести ее сюда. Я не могу позволить женщине, которая вела жизнь любовницы, вне брака, быть рядом с моей женой, дочерью и невесткой.

– Ты хочешь, чтобы я на ней женился?

– Я этого не сказал. Даже если ты это сделаешь, свободная жизнь, которую она вела вначале, не позволяет ей присоединиться к нашей семье. Много лет назад я сказал тебе, Сеит, что ты можешь учиться любви у русских девушек, но твоя жена должна быть татаркой. Это были не пустые слова, но наши традиции, наши обычаи. В Санкт-Петербурге ты свободен делать что пожелаешь, но здесь все иначе. Это дом твоей семьи, это твоя земля, твоя родословная. Ты не можешь жить здесь со своей любовницей.

Его голос был тихим, но твердым. Он продолжал:

– Стыдно, Сеит! Разве ты не помнишь ничего из того, что я говорил тебе?

Сеит понял, что удовольствие и волнение от возвращения домой стремительно испаряются. Однако он любил Шуру так сильно, что не мог принести ее в жертву семейным традициям. Помолчав, он произнес:

– Хорошо, отец, я не останусь тут и не буду обременять тебя. Я найду дом и перееду туда. Мои любовь и уважение к тебе беспредельны, но я не могу отправить ее назад. Она в такой же великой опасности, как и я. Я должен защитить ее. Ей не на кого больше положиться. Если я соглашусь отправить ее, я брошу ее в пасть волкам.

Больше говорить было не о чем. Старик Эминов знал, каким строптивым и упрямым может быть его сын. Он не мог изменить решение сына, но его сердце было разбито. Он так тосковал по Сеиту, а теперь должен потерять его из-за незнакомой женщины.