Марина Буторина - Корпорации [СИ]

Поэтому, выгнав Милли из спальни, он стыдливо помастурбировал на него, и только тогда ему стало легче.

— Как дела? — спрашивает Фазма.

Хакс неопределенно пожимает плечами, не желая делиться с ней чем-то личным.

— Пс. Хочешь поржать? — вот и истинная причина ее появления здесь.

— Давай, — вяло соглашается он. Может, она отвлечет его ненадолго?

— Смотри.

Она наклоняется к нему, держа в руке телефон с открытой перепиской.

— Какой-то вафел пишет.

Хакс начинает читать.

Незнакомый номер:

«Прив, малышка».

Фазма:

«Лол».

Незнакомый номер:

«Хочишь познакомится с настаящим мужчиной?»

Фазма:

«Дай знать, когда такого встретишь».

Незнакомый номер:

«Я гарячий как Бетельгейзе».

Фазма:

«Я тебя в чс не кидаю, только потому, что ржу как лошадь».

Незнакомый номер:

«Магу стать твоим жеребцом».

Фазма:

«Лооол. Спорим, это я могла бы стать твоим?»

— Хм, — Хакс безучастно комментирует прочитанное и еще раз прокручивает переписку. — Так ты кинула его в чс?

— Шутишь? Я ж буду скучать. А у тебя что?

Хаксу даже неловко, но у него ничего.

— Как там Рен? Достает?

Фазма пытается раскрутить хоть эту тему, но Рен — не старик Сноук, дававший им столько пищи для разговоров. Мысли не за что зацепиться, когда речь идет об их новом, таком непроницаемом и замкнутом руководителе.

А тему с его творчеством они давно уже перетерли.

Хакс кивает, но сказать ему нечего.

— Такой ты тоскливый, — грубовато замечает она, прежде чем выйти.

Верно, тоскливый.

Он возвращается к работе и к своей меланхолии.

— Наша презентация произвела эффект разорвавшейся бомбы!

По обнимает ее за плечи, стоит Рей только оказаться в его кабинете.

— Дружок из правительства мне чиркнул. Говорит, в их ведомстве все в восторге от «Сопротивления» и заказ практически у нас в кармане.

— Ух ты, — Рей следовало бы быть более воодушевленной этой новостью, но не выходит. Не сейчас, когда она решилась. — Это здорово.

— Это надо отметить! Лея запретила устраивать тусу на работе, пока все не подтвердится, но мы с тобой и с Финном можем пропустить по бокальчику. Что скажешь?

По так энергичен и заряжен успехом, что просто не дает ей вставить слово.

— Эй, БиБи, поищи-ка мне новый бар. Поближе к работе, и чтобы так с огоньком.

По весело подмигивает Рей: мол, смотри, как здорово.

— Я не знаю, что означает параметр «с огоньком».

В этот раз голос из его телефона звучит резво, почти по-девчоночьи.

— Поменял настройки, — бормочет По в ответ на ее хмурый взгляд. — Биби, ищи отзывы по меткам «огонь», «бомба», «отрыв» и… что там еще… «Отвал башки»!

— По заданным параметрам не найдено ни одного бара.

— Ты просто не хочешь, чтобы я шлялся не пойми где, да?

— Это не так работает, — замечает Рей, пока По ждет ответа.

— Я всегда знаю, где ты шляешься, — отвечает его телефон.

По смеется.

— Я же говорил, тут куча настроек. Тогда пошли туда, куда обычно?

— Не могу, — и как же славно, что она может открыто сказать почему. — Хочу сегодня навестить Люка.

— О. Ну тогда передавай ему привет и захвати в кадрах открытку. Ту, которую всем офисом подписывали.

По усаживается за стол и копошится в бумагах, явно собираясь заняться своими делами.

— Я хочу внести изменения в проект, — подобравшись, заявляет Рей, намекая, что разговор не окончен.

— Чего? — По поднимает на нее недоуменный взгляд. — С чего вдруг? Ошибка какая-то?

— Нет. Но не теперь я считаю, что он должен быть полностью «зеленым». Никаких выбросов в атмосферу, никаких загрязнений.

По от удивления приоткрывает рот, хотя, впрочем, этот глуповатый вид не делает его менее прекрасным.

— Ты что, Рей! — Он поднимается и приближается к ней, но Рей держится твердо, не уступая ни пяди личного пространства. — Это невозможно. Никто его не выкупит: ни правительство, ни частники. Ведь проще и дешевле будет использовать технологии «Сноук Энтерпрайзис». Это самоубийство.

Рей сжимает кулаки, стоя на своем, и продолжает упрямо на него смотреть.

— Я внесу изменения. И ты увидишь, что все окупится. Будь уверен.

— Это какая-то чушь! — горячо возражает он. Взволнованный и рассерженный, По начинает подкреплять свою речь активной жестикуляцией. — Это будет наш конец. Финансовый отдел и так со скрипом перечисляет зарплату в срок. И если ничего не изменится, придется начать сокращения!

— Я уверена.

— С чего вдруг?

Но она не может поделиться с ним причинами своей уверенности.

— Просто доверься мне.

По потирает лоб пальцами, затем выпрямляется, положив руки на бедра.

— Нет.

— А я не спрашиваю.

Благодаря Кайло ей теперь не нужно разрешение. Рей тоже бескомпромиссна в своем ответе, и впервые между ними с По повеяло холодком.

— Тебе придется держать ответ перед Леей, — замечает По, когда она выходит из кабинета.

И это верно.

Но сначала — Люк.

Рей с волнением стучится в знакомую старую дверь.

В последний раз, когда она была здесь, Люк застал ее целующейся с его племянником прямо посреди прихожей.

С тех пор многое изменилось.

Дверь отворяется. Люк смеряет ее своим особенным, лукавым и в то же время строгим взглядом.

— Надеюсь, моего племянничка ты не притащила?

— Хотите его увидеть? — вырывается у нее.

— Боже упаси! — усмехается он в бороду. — Но ты — заходи.

Она привезла с собой рогалики с сахаром, и Люк опять ворчит о том, что не терпит эти сладости, пока разогревает чайник, но Рей знает, что он не откажется от угощения.

— Как вы себя чувствуете? — решается поинтересоваться она, хоть и видит, что он не так бодро крутится на своей кухоньке, разливая чай.

— Как после инфаркта, спровоцированного собственным племянником, — сварливо отвечает он в лоб, сверкнув на нее голубыми глазами, в которых таится веселье.

— Тогда мне очень жаль, что я не могу выбрать другого времени для того, что затеяла.

Рей собирается с духом, чтобы сказать:

— Вы должны рассказать Лее о том, что случилось. Про вас и Кайло.

— Бена, — то ли уточняет, то ли поправляет он ее, будто не замечая остальной фразы.

— Какая разница! — сердится Рей.

Люк молчит и вздыхает.

— Я знаю. Я и сам собирался открыться ей.

— Правда? — удивляется она. — Почему же вы наконец-то решились?

— Тогда… — он поводит головой, очевидно, буквально указывая на временной отрезок, когда находился между жизнью и смертью. — Когда врачи боролись за мою жизнь, единственными моими чувствами были разочарование в самом себе и сожаление, что я ничего не сделал, чтобы исправить свою ошибку.

Рей боится шелохнуться, проникнувшись тихой торжественностью момента.