Марина Буторина - Корпорации [СИ]

— И кто же мог бы им стать? — едва слышно интересуется он, и Рей уж больно не нравится этот его тихий голос.

— По.

— Какого черта, мама? — взорвавшись, выкрикивает Кайло. — Готова отдать все первому встречному, лишь бы насолить родному сыну? Да ты совсем из ума выжила?

— По — не первый встречный. По крайней мере, я по-настоящему его знаю и доверяю ему. Он мне как сын, которым ты не пожелал быть.

— Убирайся, мама, — эти слова произнесены с горечью и усталостью.

Лея застывает, как изваяние.

— Я сказал: пошла вон! — рявкает он.

Та бросает на него последний, полный разочарования и гнева взгляд и поспешно удаляется, хлопнув напоследок дверью.

Воцаряется тишина.

Рей осторожно выбирается из шкафа и направляется к Кайло.

Он так и стоит на прежнем месте, лишь понуро опустив голову. Она складывает охапку своих вещей на столешницу, натягивает футболку и подходит к нему.

— Ты как? — Рей ободряюще сжимает его предплечье. Кайло молчит.

— Хочешь что-нибудь сломать? — она беспомощно оглядывается. Здесь и швырнуть нечего: кругом голые поверхности — даже посуда спрятана.

— Я в порядке, — Кайло выпрямляется, нервно проводит рукой по волосам и вздыхает. Рей все же хочет удостовериться, но тут он напоминает ей: — Мы хотели поужинать. Пошли?

Осеннее утро промозглое и хмурое.

Рей радуется, что отыскала наконец-то свою осеннюю куртку — большую и бесформенную; теперь она с наслаждением утопает в ней, как в мягком, теплом облаке. А на голову пришлось натянуть тонкую шапочку.

Это утро осталось за ней, так как Кайло, выбитый из колеи вчерашними событиями, совершенно потерял бдительность, и ей удалось сбежать под покровом осенней темноты.

Было холодно, конечно, добираться в одном блейзере до дома, но зато она с наслаждением позавтракала на своей крошечной, но такой уютной, светлой кухне, сидя с ногами прямо на подоконнике в окружении многочисленных горшков с цветами и глядя в окно на завораживающий в своей скорбной отрешенности осенний пейзаж.

Потом не спеша полила многочисленные цветы, вьющиеся зеленью и заполняющие собой каждый пустой уголок ее квартирки. Перетряхнула сумку, выкинув ненужное и захватив из дому несколько мелочей. Проверила почту и переоделась в новое, сменив почти летний гардероб на кое-что посерьезнее.

На подходе к работе ее нагоняет текстовое сообщение.

Кайло:

«Ты опять сбежала».

Рей:

«И я все еще веду».

В первый раз, когда она осталась у него, Рей действительно очень нужно было попасть домой перед работой. Тогда она не осмелилась его разбудить: Кайло так мирно спал.

А после, когда он предъявил ей за ее бегство, пытаясь отшутиться, напомнила: он ведь пообещал, что сбежать у нее не выйдет. И Кайло принял условия игры, заявив, что впредь будет очень бдителен.

И иногда ему действительно удается ее поймать.

Однако Рей делает это не столько ради азарта, сколько стремясь хоть ненадолго, хоть на полчаса окунуться в тепло собственного дома.

Эту квартирку она снимает еще со времен колледжа, и все в ней дорого ее сердцу. Начиная с неровных стен, собственноручно ею перекрашенных, заканчивая всеми теми разномастными горшками для растений, которые ей дарили, либо отдавали знакомые, либо она находила выставленными к мусорным бакам, сколотыми, но все же пригодными для того, чтобы что-нибудь в них вырастить.

И у нее нет четкого ответа, почему она не приглашает Кайло к себе. Он не кажется высокомерным снобом, но…

Просто вдруг ему будет некомфортно: спать на ее старой пружинной кровати, мыться в ванной с побитым кафелем, ужинать на кухне, где он вряд ли сможет спокойно развернуться, не смахнув что-нибудь с наколоченных на все стены полочек, и млеть в теплой, будто протопленной комнате, тоскуя по своему кондиционеру, и огромной кофе-машине, и прочим удобствам его невероятно дорогой квартиры.

Рей слегка опаздывает, поэтому до дверей кабинета она добирается почти бегом, на ходу расстегивая куртку.

— Эй! — кричит Конникс, завидев ее издалека. — Тебя Лея ищет. Зайди к ней.

Рей закидывает в кабинет сумку и куртку и спешит к директору.

Когда она заходит, Лея лишь на мгновение поднимает на нее глаза, после чего продолжает перебирать бумаги на подпись.

— Ну и? — не отвечая на ее приветствие, спрашивает та. — Как долго ты собиралась скрывать, что спишь с Беном?

Рей обмирает, и Лея награждает ее укоризненным взглядом, а затем указывает кивком головы на ее ноги.

— Либо так, либо он любит девчонок в таких же, как твои, кедах.

Хакс силится собраться с мыслями и думать о работе, но единственное, на что его хватает, — это ежеминутно проверять телефон. И хоть тот не переведен в беззвучный режим, и ему не приходит никаких оповещений, он продолжает и продолжает повторять это действие, каждый раз давая себе зарок, что это последний.

Со вчерашнего вечера он отправил ей серию сообщений, все больше выдавая свое отчаяние.

«Я сглупил. Давай поговорим».

«Я просто неудачно пошутил».

«Пожалуйста, ответь».

«Роуз, твой генерал ждет ответа».

«Прости».

Но ни на одно из них она не ответила.

Он вбивает несколько цифр в базы данных, потом снова проверяет телефон — ничего.

Хакс откладывает тот в сторону, обещая себе, что больше к нему не притронется. Но проходит минута-другая, и он снова изменяет своим намерениям.

— Отпираться не станешь? — Лея снимает очки и пристально за ней наблюдает.

Рей находит в себе решимость.

— Нет, — просто отвечает она, хотя, возможно, вид у нее сейчас растерянный и глуповатый. Но поскольку события вчерашнего вечера в квартире Бена вновь встают перед ее мысленным взором, вскоре к ней на помощь приходят и злость, и упрямство. — Но это не ваше дело!

Лея улыбается ее дерзкому тону, складывает очки и вертит те в руках.

— Могу ли я надеяться, что все это никак не повлияет на работу?

— Вы и так это знаете. Я бы никогда…

— И вряд ли ты нуждаешься в напоминании, что некоторые сведения являются корпоративной тайной?

Рей кивает.

— Бен не так прост, каким он может тебе показаться, — вздохнув, замечает Лея.

— Вы ничего не знаете о нем! — выпаливает Рей, и та нисколько не удивляется ее словам, будто знает все лучше нее.

— Ох, девочка моя, ты должна включить голову! Не позволяй страсти разрушить дело всей твоей жизни. Ты и не представляешь, как все может быть обманчиво.

Лея поднимается, обходит стол и встает перед ним, присев на краешек столешницы и сложив руки перед собой в замок.

— Вы ничего не знаете, — только и может упрямо твердить Рей.

Еще чуть-чуть и ее самообладания не хватит на то, чтобы держать язык за зубами. Но мысль о Люке, недавно перенесшем инфаркт, и о том, что он может быть сразу же, как всплывет правда, вовлечен в семейный скандал, сдерживает ее порыв.