Марина Буторина - Корпорации [СИ]

— А я еле сдержалась, чтобы не предложить отодрать меня на столе в вашем конференц-зале.

— Что? — даже его руки замирают, перестав ласкать ее под плавками.

— Эм… — Рей на секунду теряется. Она приподнимается на локтях, упираясь ему в грудь. — Ну ты был такой… э… горячий, когда говорил все эти начальственные вещи…

— Какие вещи?

— Типа… «Урезоньте своего сотрудника» или «Давайте сформируем комитет».

— И тебя это что, заводит?

— Да, — с волнением признается она.

Рей смотрит ему в глаза, наблюдая, как их взгляд становится обжигающе голодным и даже словно отсутствующим — верный признак того, что сейчас он ее завалит.

— Ты есть хочешь? — зачем-то спрашивает Кайло.

— Что? Нет.

— Хорошо, — серьезно замечает он. — Потому что ты не встанешь с этой постели ближайшие часа два. Возможно, три.

— Ты обещаешь?

— Даю слово.

Кайло хватает ее за руки и перекатывается так, что теперь она оказывается под ним, а затем сдирает с нее джинсы. Рей с волнующим предвкушением позволяет себе просто отдаться ему на растерзание.

Все пошло не так.

Милли, которая должна была оказывать ему моральную поддержку, предала его в тот же миг, как Роуз переступила порог: кинулась к ее ногам и с довольным видом заурчала.

А Роуз вдруг с чего-то показалась ему невероятно приветливой и даже не принесла в руках никакой отвратительной уличной еды. Лишь бутылку его любимого белого полусладкого к ужину.

Но Хакс все же подозрительно покосился на брошенный ею на кресло в прихожей рюкзачок — сколько вещей в нем уместилось на этот раз?

И вот они делят на двоих этот чудесный, оставшийся со вчерашнего дня ужин, приготовленный им, пьют чудесное вино, принесенное ею, и Хакс начинает терять всю обретенную прежде решимость. Сегодня Роуз почти изысканна в своих манерах — ему даже не хочется предложить ей салфетку.

Однако…

— А с кем ты живешь? — начинает он издалека.

— С Пейдж. Квартиру снимаем, — она называет район. Жуткий клоповник.

Роуз продолжает есть, как ни в чем не бывало.

— Она еще не начала переживать о том, где ты пропадаешь? — с легким налетом нервного беспокойства интересуется Хакс, пытаясь выдать вопрос за шутку.

Она коротко пожимает плечами в знак непонимания.

— А чего переживать? Говорю, что у парня остаюсь. Твой адрес и номер телефона у нее есть — мало ли. Мы в личную жизнь друг друга не лезем.

Хакс отпивает вина побольше в надежде, что это придаст ему сил. Или хотя бы успокоит. Но этого не происходит.

— Так ты, получается, с работы домой едешь, а потом ко мне? Наверное, кучу времени тратишь на дорогу? — он ужасен в попытках изобразить непринужденный разговор.

— Так. Что происходит? — Роуз кладет вилку на стол и глядит на него со строгой настороженностью.

— Ничего.

— Армитаж.

Хакс прочищает горло.

— Просто я заметил, что ты часто остаешься у меня, и хотел прояснить…

Повисает пауза. Он почти в панике — не может найти подходящее завершение этого предложения, которого он, дурак несчастный, не должен был даже пытаться озвучить. И, на его беду, пауза затягивается.

— Хотел прояснить что? — с металлом в голосе спрашивает Роуз, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди.

— Удобно ли тебе жить на два дома, — находится он.

Хакс щедро плещет себе вина в бокал, а затем пытается его осушить.

Роуз приглядывается к нему, но, кажется, буря миновала, потому что она вновь берется за столовые приборы.

— Да я и не думала об этом пока. Хотя, правда, я тут часто остаюсь в последнее время.

— Ну да, — Хакс выжимает из себя судорожную улыбку, радуясь тому, что удалось все прояснить без потерь. К нему возвращается былой самоконтроль; он резво поддевает кусочки пищи, продолжая развивать мысль. — Все это не для нас, верно? Я хочу сказать, что жить вместе — хуже не придумаешь, ужасная морока. Ты бы знала, в каком я был ужасе, когда решил, что ты тут живешь! — Он уже сам готов посмеяться над собой: и с чего он вообще это выдумал? — Представляешь?

Хакс поднимает глаза на Роуз, вилка которой так и зависла над тарелкой, и улыбка сползает с его лица.

Она смотрит на него как на самое ничтожнейшее существо на свете: с отвращением и жалостью, и в это мгновение он с легкостью верит, что взглядом и впрямь можно убить.

— То есть… — он пытается поправить положение, чувствуя себя глупо и виновато, но вылетевшие слова уже растаяли в воздухе.

— Какой же ты осел, — тихо и зло бросает Роуз.

Она поднимается из-за стола, не спеша, но решительно, и направляется в прихожую.

Чувство собственной ничтожности усиливается — Хакс продолжает сидеть, уже не видя ее, но слыша, как она одевается у входной двери.

Вот бы он был таким, как те парни в мелодрамах: кинулся бы за ней, схватил и страстно поцеловал, умоляя (нет, почти приказывая) остаться. Но это всего лишь он, сидящий одиноко на своей опустевшей кухне и медленно сгорающий от стыда.

Дверь хлопает, сообщая ему, что он и впрямь осел.

Времени почти одиннадцать вечера.

Лежа на животе, Рей дышит тяжело и часто. Нежные поцелуи щекочут лопатки; она поводит плечами.

— Теперь… ты мне ответишь… за утреннюю выходку, — ее голос должен звучать грозно, но на деле выходит слабо и прерывисто.

Губы Кайло замирают, так и не оторвавшись от ее кожи. Он будто затаивается и ничего не отвечает.

— Может, объяснишься.

Рей совсем не хочет ругаться, но она бы охотно выслушала его.

А еще ей очень хочется рассказать, как здорово прошло ее знакомство с Ханом и Чуи. Как они пили горячий шоколад в кафетерии за углом, и эти двое беспрестанно сыпали историями и шутками и весело пререкались.

Это было так, как в ее детском представлении должно было выглядеть общение с отцом: хитрые морщинки вокруг глаз, доброжелательный, пусть и с резкими нотками голос и кружка густого сладкого напитка, доверху усыпанного воздушными зефирками.

Но не все сразу.

— Я растерялся.

Кайло щекой припадает к ее спине — он наполовину лежит на ней, но все равно это приятно.

— Растерялся? Почему?

— Думал, что хочу участвовать в делах семьи, но это собрание убедило меня в том, что я должен двигаться дальше, не оглядываясь на прошлое. И… я просто не знал, как по-другому развязаться с этими акциями. Ты единственная, кому я хотел бы сделать такой подарок. И я не стал бы уступать и продавать их обратно.

Звучит правдоподобно. Рей хмыкает.

— То есть это не было попыткой вынудить меня признаться всем в наших отношениях?

Кайло выдерживает неестественно долгую для такого простого ответа паузу.

— Нет.

— Но, может быть, ты был бы рад, если бы так все и вышло?

Еще одна пауза.