AlmaZa - Развод [СИ]

— Но я и не надумывала изменять. — напомнила я.

— А ты поменьше думай, женщинам это не очень нужно.

— Тебе нравятся дурочки? Становится неприятным тот факт, что я оказалась по вкусу. — выдохнула я, дыханием колыхнув упавшую на лицо прядь. Я убрала её и посмотрела на узкую прямую дорогу, в конце которой завиднелась бескрайняя вода, до которой я сама днем так и не добралась. Гладь ребрилась и туманилась мазками голубо-белого отражения утренней дымки.

— Да нет, ты мне приглянулась, потому что мне нравятся стервы. Они возбуждают своей колючестью и с ними не так скучно как с теми, что говорят «да» ещё до того, как ты что-либо спросил.

— Ты знаешь, когда девушки ведут себя, как стервы? — опять захотелось мне повлиять на его мировоззрение и устроить краткий экскурс в женскую логику. — Когда им абсолютно плевать на мужчину. Тогда она капризничает, издевается, острит, посылает и играет с ним. Влюбленная или хотя бы симпатизирующая никогда стервой не станет.

— Ты надеялась на то, что я заплачу от того, что тебе на меня всё равно? — широта его улыбки была обратно пропорциональна широте глаз. — Именно осознавая безразличие стерв к своей натуре, я выбираю их. Зачем мне привязанности и сопли? Мне на тебя всё равно, тебе на меня всё равно. Но качество секса при этом редко падает, знаешь ли, даже напротив.

— Я думаю, что ты заблуждаешься. Секс при наличии любви — это восхитительно. И вряд ли обычные потрахушки доставят хотя бы тысячную часть подобного наслаждения.

— Ты говоришь со знанием дела или так, рассуждаешь чисто гипотетически? — подкрался он к фактически запретной для меня теме, когда я способна была занервничать и ощущала безопасность лишь рядом с Йесоном. Знала ли я, что такое секс без любви? Знала, и мне это не оставило ни одного приятного воспоминания, ничего, кроме счастливого наследства в виде сына. И если бы не любовь, которую подарил мне Йесон, вряд ли я вообще когда-либо поверила бы, что занятие ею способно приносить удовольствие. Я так резко включилась в те отвратительные картины, чего давненько не происходило, что тяжело, как из болота, принялась выбираться из них, судя по всему, отбрасывая на лицо что-то из тех впечатлений. Джиён заметил это и, притормаживая у ворот, вопросительно кивнул мне: — Всё было настолько гадко?

— Даже тебе бы не понравилось. — автоматические дверцы распахнулись, пропуская нас на закрытую для посторонних территорию, где припарковывались только не менее крутые и блатные тачки, чем наша.

— Ты так произнесла это, будто я конченный фрик, практикующий всю дрянь, какую можно вообразить.

— А что ещё ждать от парня, который трахает девушек, ничего к ним не испытывая?

— Трёхчасовой кунилингус и тантрические изыски? Боже, может, я нежен как морской котик и ласков, как щенок. — машина окончательно остановилась и он положил руку мне на плечо. Под предлогом отстегивания ремня, я извернулась и отстранилась. — Я же говорил, что наизусть знаю камасутру, ты что, не слушала меня?

— Это я тебя не слушала? — взбудораженная и вибрирующая, засмеялась я, выскочив из салона, и ему пришлось тоже покинуть сиденье, продолжая говорить со мной над крышей. — А как меня тогда зовут?

— Ой, солнце, не начинай. — махнул он на меня одной рукой, другой пикнув пультом сигнализации. — Я тебе ничего плохого не сделал, а ты уже пытаешься испортить отношения.

— Подожди, дай мне забрать свой телефон… открой машину, пожалуйста.

— Да ну его в пень, нужен он тебе? Забудь о муже хоть на день. — я заволновалась по другому поводу, хотя угрозы Йесона найти меня мне уже хватило для того, чтобы вспомнить, не взяла ли я с собой успокоительное.

— Мне могут позвонить дети. Я не могу не поднять. — Джиён замер, собираясь отходить.

— У тебя реально есть дети? — хмыкнул он. — Сколько старшему?

— Девять, — сказала я и меня окинули по-новому внимательным взглядом энтомолога, открывшего неожиданные свойства редкой букашки. Усмехнувшись на бок, он качнул подбородком.

— Ладно, не буду мучить неприличными вопросами о возрасте. Идём? — я несмело подошла к нему, соблюдая дистанцию, и медленно побрела рядом, слушая его ленивое шарканье сланцами. В этот час ранней зари оно разносилось особенно четко. — И ты, конечно, не аниматор. Я в пути уже понял. От тебя дорого пахнет.

Сдержав невольный порыв обнюхать себя, я просто увеличила расстояние между нами ещё немного. А не догадался ли он окончательно, кто я такая? Мне не хотелось бы не доказав, что я не намерена ни с кем вступать в сомнительные связи, раскрываться, компрометируя Йесона и подмачивая его репутацию, демонстрируя такую ветреную жену.

Слышался плеск волн, и запах влаги распространялся над длинным причалом, по которому мы шли, налево и направо наблюдая бесконечные ряды яхт, лодок, катеров, характерно поскрипывающих крепежами, цепями и туго натянутыми швартовыми, трущимися о крюки со звуком пенопласта по стеклу. Нашей целью стала белоснежная морская красавица, на борту которой черными латинскими буквами на английском было выведено «Дракон». Первая, заглавная, была исполнена в виде парусника, чей парус раздувался вправо, по направлению к прописной «р», верхний конец которой изображал морду дракона, а нижний переплетался понизу с другими буквами, превращаясь в слитное тело мифического чудовища. Джиён перешагнул одной ногой разрыв между причалом и палубой и, обернувшись, протянул руку, встав мостом над пустым пространством.

— А мы будем одни на этой яхте? — сжала я ладони вокруг ремешка сумочки.

— А тебе нужен ещё кто-то? — его уверенная поза и небрежно легшая на лоб челка добавляли ему шарма и мужественности, но меня было не обмануть приятной обложкой. — Нам никто не помешает. Я не держу капитана, я сам умею управлять этим судном.

— Ну, тогда если ты будешь чрезмерно настойчив, — я подала руку, и он поддержал меня, когда я забиралась на палубу, качающуюся не сильно, но с ощутимым пошатыванием. — С одним тобой я совладаю.

— Ты боишься, я буду пытаться тебя изнасиловать?

— Опасаюсь, но не боюсь. — покачала я головой. «Меня и девять драли» подумалось мне, но я не стала посвящать чужого человека в увлекательное из своей биографии. Но после того одним насильником меня не испугать точно.

— Опасайся-опасайся, я непредсказуемый. — Джиён шел впереди, служа проводником. Мы спустились по вертикальной, а не диагональной лестнице, и очутились в коридорчике, стены которого полностью были слажены из красного лакированного дерева. На некоторых панелях имелись золотящиеся вензеля с инициалами владельца. Мужчина провел пальцем по вязи узора вокруг монограммы и, не глядя на меня, прищурившись, заговорил: — А ты сильно будешь сопротивляться? Визжать, царапаться, лягаться?