AlmaZa - Развод [СИ]

— И ты нормально относишься к тому, что тебя любят лишь за деньги? Не манилось заставить хотеть себя по другим причинам?

— Да я сам себя люблю за деньги! — честно рассмеялся он. — Зачем мне прокачивать какие-то другие свои способности, когда за крупные суммы прощаются любые пороки, недостатки и даже полное отсутствие достоинств? Кого-то возбуждают большие члены, кого-то кубики пресса, кого-то приятный голос или запах, но большинство всё же заводится при шуршании купюр с кучей нолей и статуса той гориллы, которая их трахает.

Он пошел дальше, но я не стала отставать. Мне-то ещё нужно было задать главный вопрос, к которому я наконец-то решилась подойти. Джиён слышал мои шаги позади себя.

— А говорил, что любишь стерв и сложности. — ухмыльнулась язвительно я.

— Возможно, при хорошем настроении и энергичном состоянии, выпив чуть больше, я бы заморочился, чтобы развести тебя… — открыв дверь спальни, мужчина прислонился к косяку. — Что? Хочешь зайти со мной?

— Нет, я только хотела спросить кое-что. И можешь ложиться спать. — он изобразил на лице показное внимание. Я прочистила горло в кулачок. — В общем. Где Сон Донун? Я хочу знать, что с ним.

Джиён медленно наклонил лицо вперед и вбок, чтобы посмотреть исподлобья наискосок. Ледяной взгляд налился пурпурным ядом, оттененный легкой синевой усталости под глазами. Он не отпускал ручку открытой двери.

— Сон Донун? — повторил он, прожевав имя своими крепкими зубами. — А что с ним, действительно?

— Это я у тебя спросила. — подошла я ближе.

— А ты ему кто? И откуда о нем знаешь? — пока я сочиняла себе роль получше, Джиён выставил указательный палец, прошелестев тихим «тс-с». — Подожди-подожди, ты что, его жена? Поэтому поехала со мной, чтобы… Нет, глупости, мы ведь случайно столкнулись. Да и супруга Донуна сейчас в Сеуле, не так ли? Кто же ты?

— Подруга.

— Любовница, что ли?

— Я сказала «подруга». Это не подразумевало больше ничего, кроме дружеских отношений между нами, — поправила я его ошибочное восприятие моего заявления.

— Дружба между мужчиной и женщиной? Пф! Да и я наслышан об этом мажоре, никогда не поверю, что он в силах завести подругу и не потрахивать её, — прошлое Донуна играло против него. «Береги честь смолоду», а раз уж не сберег, будь добр смириться на всю оставшуюся жизнь, что тебя считают разгильдяем и бабником. — Ну, допустим, ты кто-то там ему. Столкнулись мы с тобой всё равно до того, как произошло интересующее тебя событие, я верно понимаю?

— Да, это была счастливая случайность. А потом я решила, почему бы ею не воспользоваться? Я знаю, что ты захватил его в заложники — ты или твои люди, — и я хочу знать, что планируется дальше?

— По-моему, это касается только его семьи. И её уже оповестили. Не суй свой носик в чужой огород. — игриво тронув его, Джиён растянул обманчивую улыбку, не переставая что-то соображать на мой счет.

— Он мне не совсем чужой. Я волнуюсь за друга, и хочу быть уверена, что с ним ничего не произойдет.

— Если его жена окажется сговорчивой и расторопной, то ничего не случится. Мы ждем её с выкупом.

— Как это грязно! Донун оскорбил лично тебя? — время шло, а к спасению товарища ничто не обещало меня приблизить, но, по крайней мере, если я и стояла на месте, то стояла в правильном направлении.

— Меня? Когда меня обзывают как-нибудь, то существует два исхода: в добром расположении духа я плюю даже на то, что меня назовут мудаком, в плохом расположении духа я пристреливаю на месте. — Джиён почесал подбородок, на котором пробивалась незаметная щетина. Вновь мне в глаза бросились его перстни. — Но ты откуда-то знаешь всю эту историю, которую не мог поведать никто, кроме Йесона. Исходя из этого, я делаю вывод, что ты как-то связана с ним. А поскольку я слишком хорошо знаю Йесона, то подведу итог, что ты его жена.

Я замолчала от такого скорого и ненужного мне раскрытия моей личины. Помимо прочего в меня гарпуном влетела фраза о том, что мой собеседник «слишком хорошо» знает Йесона. Такого не могла сказать о нем даже я.

— Нет смысла отпираться. Это так. — высоко подняв голову, признала я. — Неужели не было других предположений, как я могу быть связана с Йесоном?

— Да он даже маме родной не стал бы говорить о своих темных делишках. А с кем мужчины скорее откровенничают? С теми, с кем спят. Насколько я знаю, у него для этого только одна женщина, — самодовольство и гордость во мне помножались друг на друга и увеличивались. — И он позволяет тебе быть подругой этого смазливого наследничка? — Джиён издевательски облизнулся. — Ладно, это последнее, до чего мне есть дело. Лучше скажи, почему ты не спросила всё у Йесона, а поехала со мной ради того, что могла бы узнать от него?

— Он не хотел мне говорить. — пожала я плечами. — Не люблю выносить сор из избы, но коротко говоря, между нами произошла размолвка, и он отказался сообщать мне о положении Донуна, хотя прекрасно знает, что я о нем волнуюсь. Если ты знаешь Йесона, как говоришь, то можешь себе представить его упрямство и скрытность. Слова лишнего не вытянешь, тем более, когда он злой.

— Знаю я его характер, это верно. — Джиён упер руки в бока и, первый раз за всё наше знакомство, по-человечески, очень просто засмеялся смехом проигравшего. — Вот же дела! Господь отвел-то с тобой переспать или принудить силой. — закусив губу, он протер лицо ладонью, растрепав челку. — Черт, ты себе не представляешь, до чего бы ты меня довела, если бы наставила посредством меня рога Йесону.

— Я никогда бы этого не допустила. Если бы ты полез чрезмерно лихо, я бы тут же сказала, кто я.

— А если бы я успел с тобой что-нибудь сделать до этого? — продолжил сокрушаться он, качая головой. — Доверяй после этого женщинам! Нет, я и до этого не доверял, но чтобы так… понимаешь, Йесон мне такой давний друг… более того, он старший друг и большой авторитет для меня. Я бы сам себя на счетчик поставил за такой номер. Черт… опасная ты женщина, ох опасная!

Мне захотелось улыбнуться, но я сдержалась. Джиён не сдерживался, но его улыбка была немного страдальчески-отчаянной. Он замер, упершись в меня взбаламученными темными озерами очей.

— Что? — по коже прошлись мурашки от пристальности, с которой на меня уставились.

— Я силюсь с тобой не флиртовать и не кокетничать, что выходит с трудом, потому что привычка делать это с бабами во мне за столько лет рефлекторная! А сколько я тут пошлостей наговорил жене близкого друга… Мне лет с двенадцати не было стыдно, но ты умудрилась оживить во мне это чудесное чувство. — упрекнул меня мужчина, недовольный подобным положением дел, но не скрывающий восхищения перед тем фактом, что и его кто-то способен поколебать. — Я бы должен немедленно отвезти тебя обратно, но я на ногах уже не стою. Идем, я позвоню Йесону и скажу, где ты… блядь, я ж его сбросил и отключил, да? — Джиён хлопнул по лбу. — Блядь…