Ульяна Соболева - 1000 не одна ложь

— Пусть входит.

Голос доносился приглушенно и очень хрипло, но у меня прошла волна дрожи по спине, перекинулась на затылок и стиснула его холодными клещами неверия. Я вдохнула и не могла выдохнуть, мне казалось, внутри меня что-то начало сильно дрожать и вибрировать. Стало покалывать кончики пальцев. Нет, мне кажется… всего лишь кажется. Я слишком взволнована, я слишком сейчас не в себе. Попыталась вдохнуть и очень медленно выдохнуть. Водитель вышел и кивком головы показал мне на дверь. Чуть придержал, чтобы я вошла, и закрыл следом за мной. Щелкнул замок. Я замерла на самом пороге, глядя на широкую спину и плечи мужчины, стоящего у окна. И мое собственное дыхание вырывалось из моего рта рвано и очень шумно.

Я жадно рассматривала силуэт человека, который, судя по всему, вынудил меня сюда приехать, и что-то в его облике заставляло меня замирать и срываться в пропасть. Я смотрела на массивный затылок с коротко стриженными иссиня-черными волосами, перечеркнутый тонким шрамом. Нет, я не узнавала этот шрам… но я узнавала этот затылок.

Теперь у меня дрожали руки и ноги, а сердце сжималось короткими сильными сдавливаниями так, что я от боли не успевала выдохнуть. Я не верила сама себе… но ведь я бы почувствовала его даже с закрытыми глазами, потому что любимых узнают сердцем. Слабость в коленях не давала мне сделать ни шагу. Мне казалось, я падаю, но тем не менее я стояла, а вот комната кренилась из стороны в сторону, ускользая из-под ног.

Развернулся ко мне очень резко. Так резко, что я едва успела со свистом втянуть воздух и застыть, широко раскрыв рот в немом вопле, сжав собственное горло двумя ладонями. Я кричала… но не вслух. Для этого у меня слишком драло горло, и голос я потеряла. Я узнала… и это узнавание вскрыло мне грудную клетку и обнажило бешено сжимающееся сердце, готовое разорваться на куски от боли. Я слышу собственный вой, свой дикий вопль адского страдания и в тоже время, как парализованная, стою на месте.

Ни он, ни я не шевелились. И мне показалось, что мы сейчас вне времени и вне пространства. Вне граней реальности и за пределами этой Вселенной. Наверное, каким-то дьявольским образом сбылись мои мечты… мои сны, и я вижу его перед собой. Меня жгло словно серной кислотой, и каждый удар моего сердца заставлял вздрагивать.

Ярко-зеленые глаза Аднана… о Боже… Боже, я говорю про себя его имя. Они вырезали на мне кровоточащие узоры, шрамы на каждом участке тела. Словно острыми тонкими бритвами оставляли многочисленные глубокие порезы. И я не выдержала. Я должна была тронуть этот мираж пальцами, я должна была втянуть его запах и убедиться, что не сошла с ума. Но ноги предательски дрогнули, и я пошатнулась. Это ведь не может быть он… не может быть Аднан. Я ведь держала тот ящик обеими руками, я терлась о него щеками и сломала о доски все ногти.

Но ведь глаза меня не обманывают, и я вижу его… в нескольких шагах от себя. Во всем черном, как в трауре… и его лицо, словно в росчерках молний с одной стороны, и один из таких зигзагов чуть приспустил его правое веко. В груди опять болезненно все дернулось, как по вскрытому мясу. И я ощутила зуд в своих пальцах от желания коснуться всех его шрамов прямо сейчас, но меня удерживал этот взгляд. Прямо в глаза, прямо в самое сердце.

ОН не шевелится и не произносит ни звука. И я сделала еще один шаг, а потом еще и еще. С выставленными вперед руками, как слепая, я, и правда, уже ничего не видела. У меня по щекам катились слезы. И эти совершенно онемевшие ноги, несли меня вперед, пока я не остановилась совсем рядом с ним. Прикрывая дрожащие веки и втягивая его запах. Несравнимый ни с чем. Тот самый запах, который хранится вечно в уголках памяти, как живой организм, который взрывает сознание брызгами воспоминаний, обрушивает их на меня столпом ослепительных капель, и в каждой из них я вижу наши лица, наши счастливые лица. У меня было так мало времени его любить… но я любила настолько сильно и безрассудно, что сохранила в своем сердце все до мельчайшей частицы и молекулы. Любимых помнят так, словно носят их в себе изо дня в день и видят с закрытыми глазами.

И я почувствовала этот взрыв внутри, когда все во мне разлетелось и не осталось сил терпеть эту боль. Распахнула глаза и обхватила его лицо обеими ладонями. Изучая каждую черточку, отмечая, каким угловатым оно стало, как заострились его черты, какие впадины под глазами и насколько тяжелым стал взгляд зеленых глаз. Но мне сейчас не до взгляда, мне надо втягивать в себя его присутствие, мне надо осязать, вдыхать и сходить с ума от понимания — он живой передо мной. Но едва мои ладони соприкоснулись с колючими щеками, он дернулся всем телом, а меня уже было не остановить. Я гладила его лицо, судорожно всхлипывая и хаотично касаясь его глаз, рта, проводя линии шрамов, зарываясь в короткие густые волосы. И я улыбаюсь сквозь слезы и снова плачу, и мне кажется, я сейчас лишусь сознания… но он не дал упасть. Сильно подхватил и сдавил под ребрами. Смотрит в глаза, и между бровей пролегла глубокая складка, а я трогаю его губы большими пальцами, щеки, скулы и брови, разглаживая. Мои руки обезумели так же, как и мое сердце. Касаться, ощупывать, осознавая, что он не мираж, что я не сплю. Да… дадада, это он, мои пальцы помнят наощупь его кожу, его волосы. Счастье начало набирать обороты и душить меня потоком слез.

— Аднан… Аднааан, — очень тихо, не узнавая свой голос, выстанывая каждый слог, и не выдержала, с рыданием обхватила мощную шею, прижимаясь к нему всем телом, сдавливая слабыми руками, впиваясь в него всем своим существом. И от той силы, с которой обняла его, стало больно в каждой мышце, в каждом напряженном нерве. Всхлипнула, когда ощутила, как сдавил меня в ответ, как прижал истерически сильно настолько, что я не смогла даже вдохнуть. Плевать. Не хочу дышать. Ничего не хочу. Пусть только держит вот так. Пусть только даст ощутить тепло его тела. Впилась в его волосы, и все эти порезы на теле и на сердце начали саднить с такой силой, что кажется, я просто не выдержу. Я бы упала, но он держит так крепко, что я не достаю до пола. Мне некуда падать. Я вся рассыпалась на него пеплом воспоминаний и дикого счастья. Схватила ладонями его лицо, заставляя смотреть на себя.

— Аднан.

Как же умопомрачительно звучит его имя, как же оно ласкает меня саму, как же невыносимо прекрасно его произносить вслух. Он так же впился в мои волосы, но я не чувствую боли, я изо всех сил тянусь к его губам, мне надо втянуть в себя его дыхание. Один глоток, чтобы ожить. Но он не дает… я не сразу понимаю, что не дает. Потому что не чувствую боли от пальцев, сжимающих мои волосы и голову. Но я вижу его глаза, как они темнеют, как наливаются еще незнакомой мне ненавистью… той страшной, из моего сна. И пальцы в моих волосах уже не просто сжимают, они тянут назад, причиняя боль. Пока не приподнял выше, сдавив затылок, и не процедил мне прямо в губы: