Ками Гарсия - Прекрасные разбитые сердца

Мы в пятнадцати или двадцати минутах от завода. Драка должна начаться через пять минут. И может закончиться до того, как мы туда доберемся. Я больше не могу терять время. Набираю номер.

– 911. Что у вас случилось?

– ТЫ НЕ МОЖЕШЬвойти через главный вход, – говорит Такер. – Там везде копы, и они никого не пускают внутрь. На данный момент на всех, кто оттуда вышел, надели наручники.

– Что насчет Оуэна? Ты его видел?

Такер качает головой.

– Нет. А я искал. Твои кузены тоже где-то здесь, но его никто не видел.

– Спасибо.

Я иду с Грейс и Тесс. Времени нет ни на что, кроме как найти Оуэна.

Перед заводом на траве припаркованы полицейские машины. Сегодня все видно на многие метры вокруг благодаря проблесковым маячкам на крышах автомобилей. Небольшая группа взрослых средних лет, явно не занимающихся подпольными боями, наблюдает, как копы надевают наручники на выходящих из главного входа.

Такер догоняет нас.

– Куда вы идете?

– Я должна найти Оуэна. Кто эти люди?

Показываю на группу взрослых.

Теперь вблизи они больше похожи на пожилых людей.

– Не знаю. Вероятно, ближайшие соседи или люди, последовавшие за полицейскими машинами. Здесь действительно так делают. По большей части никогда ничего не происходит, скукотища, поэтому, увидев полицейскую машину, они хотят знать, что случилось.

– Тогда, наверное, стану одной из них.

Когда подходим ближе, вглядываюсь в лица в поисках Оуэна.

Коп-здоровяк выходит с Билли, чьи руки в наручниках заведены за спину, и передает его другому офицеру. Рядом с ним на земле в ряд сидит более десятка парней в наручниках.

Грейс выгибает шею, чтобы получше рассмотреть.

– Они точно не слоняются без дела.

– Я же говорил, они арестовывают всех, – говорит Такер.

Нас замечает офицер и подходит к нам.

– Что вы, ребята, здесь делаете?

– Увидели, что сюда едут полицейские машины, и захотели посмотреть, что происходит, – невинно произносит Грейс.

– Вот и посмотрели. Пора домой. – Он показывает за наши спины. – Возвращайтесь к своей машине. – Офицер неодобрительно смотрит на Такера. – И я знаю, что твоя мама не хотела бы, чтобы ты находился здесь, Такер. Радуйтесь, что не были внутри. А теперь убирайтесь отсюда.

Пока коп говорил, я искала глазами Оуэна. Он не сидел на земле с группой парней в наручниках. Но и Рида здесь тоже не было.

Мы уходим, чтобы не нарываться на неприятности. Офицер с мгновение наблюдает за нами, затем теряет интерес и возвращается к арестованным.

Через несколько шагов нас уже скрывает темнота.

– Какой план? – спрашивает Такер.

– Я знаю другой вход внутрь, – говорю ему, пока Грейс кому-то строчит сообщение.

– Кристиан и Кэм уже здесь, – сообщает она. – Они на крыше.

– Что?

– Они забрались в вентиляционные трубы, когда услышали копов.

– Они видели Оуэна?

Грейс качает головой.

– Нет, я уже спросила. Кристиан говорит, они дождутся, когда внутри будет не так много копов, и снова начнут искать.

Что, если у Оуэна не так много времени?

Достаю телефон, чтобы проверить, не пришло ли сообщение от него, но он, конечно, разряжен. Наверное, израсходовала всю батарею, пока отправляла ему десятки сообщений, оставшихся без ответа.

– Я не могу так долго ждать, – говорю Грейс. – Я пойду внутрь.

Она прячет телефон в карман и собирает длинные черные волосы в хвостик.

– Мы готовы. Идем.

Веду всех, и мы приближаемся к заводу сбоку. Держимся поближе к деревьям, чтобы копы нас не увидели.

– Я ничего не вижу. Здесь так темно. – Держу руку перед собой, чтобы не налететь на ветку. – А телефон разряжен.

– У меня есть фонарик. Можешь взять его, – предлагает Такер.

Он передает мне что-то, не похожее на фонарик.

– Такер, это ручка.

– Нажми на конец. Не сейчас. Он очень яркий.

К счастью, мигающие огни полицейских машин освещают переднюю часть здания, помогая мне определить верное направление.

Мы подбираемся ближе к зданию.

– Мне кто-то пишет, – говорит Грейс. – Но я не могу прочитать, не увеличив на телефоне яркость.

– Дай посмотрю, – говорит Такер. Я не вижу, что он делает, но он возится с телефоном Грейс. Слегка увеличивает яркость. – Все равно не могу прочитать, – шепчет он. Он засовывает телефон под футболку, чтобы скрыть свет. Телефон светится ярче, когда он еще больше увеличивает яркость.

– Кто там? – кричит мужчина. В нашу сторону направляется луч фонаря.

Грейс хватает Такера и тянет от меня. Свет выхватывает их двоих.

– Что вы там делаете? Оставайтесь на месте, – говорит офицер.

Грейс машет мне рукой, прогоняя.

– Иди!

Я отхожу в тень поближе к деревьям. Чувствую себя ужасно, потому что оставила их там, но больше всего меня волнует Оуэн. Я пробираюсь к каменной лестнице, к которой приводил меня тогда Оуэн. Как только вижу ее, пульс ускоряется.

Я действительно это сделаю?

Ноги трясутся, пока я спускаюсь. Снимаю замок, как показывал Оуэн, но не могу заставить себя открыть дверь. Настоящий тоннель – не такой, как при входе на стадион. Он темный, под землей и заблокированный, в смысле из него нет выхода, пока я не доберусь до другого конца – которого не вижу.

Пульс эхом отдается в ушах. Руки так сильно трясутся, что я едва могу открыть дверь.

У меня получится.

Папу никто не мог спасти, но я могу спасти Оуэна. Не позволю страху меня остановить. Но это не обычный страх. Я имею дело с панической атакой, вызываемой фобией. Вместо того, чтобы представлять себе темный тоннель, в который я вот-вот войду, вспоминаю Оуэна в раздевалке после полуфинала, бледного и хватающего ртом воздух. Прямо сейчас он может находиться где-то там, по другую сторону, в куда худшем состоянии.

Я могу это сделать.

Смотрю на небо и впервые с папиной смерти разговариваю с ним. С небом, темнотой, раем и созвездиями – со всеми местами, где может свободно витать его дух.

– Помоги мне, папа, – шепчу я. – Пожалуйста.

Прикасаюсь к жетонам на шее. Мама права.

Он все еще с нами. Я слышу его голос так ясно, что он как будто стоит передо мной.

Цель, удар, расслабление.

Не помню, сколько мне было, когда он впервые произнес эти слова, но помню, что после того первого дня он еще сотню раз произносил их. Цель, удар, расслабление. Мы всё тренировались и тренировались, передавая друг другу мяч на заднем дворе.

– Нельзя сосредотачиваться на победе или забивании голов, – говорил он. – Ты должна сосредоточиться на каждом ударе. Пас это или удар по воротам, он может стать самым важным, и ты всегда должна об этом помнить. Только тогда победишь.

Я. Могу. Это. Сделать.