Лоретта Чейз - Недоступная и желанная

Лидия подумала, что не зря эту мадам так боятся работающие на нее девочки. Надо быть полубезумной, чтобы решиться подойти к Коралии так близко. Даже мужчины, практически все, включая отпетых головорезов, предпочитали держаться подальше от рычащей мастифихи.

– Это было твоей ошибкой, – произнесла Лидия подчеркнуто спокойно. – Я дам тебе немного времени: пока буду считать до пяти, ты должна исчезнуть. Если не уложишься, я заставлю тебя очень сильно пожалеть. Раз, два, тр…

– Эй, леди, леди, минуточку! – Громила, оттолкнул стоявшего перед ним товарища и протиснулся вперед. – Вся ваша храбрость и запугивание друг друга порождают у каждой, как бы поделикатнее выразиться, еще большее желание отстаивать свою позицию. И чего весь этот шум? Из-за мизерной проблемы: имеется один цыпленок, которого хотят заполучить сразу две курочки. А ведь в округе цыплят полным-полно, не правда ли? Стоит ли из-за одного нарушать мир в королевстве и беспокоить констеблей? Конечно же, нет. И вот что мы сделаем. – Громила достал кошелек. – Каждая из вас, мои дорогие, получит по монете, а я заберу эту крошку себе.

Лидия сразу распознала особый выговор, свойственный людям высокого происхождения, однако была слишком раздражена, чтобы задуматься над этим.

– По фунту? – крикнула она. – Такова, по-вашему, цена человеческой жизни?

Громила опустил на нее взгляд своих зеленых глаз. Именно опустил, посмотрел сверху вниз, поскольку был на несколько дюймов выше. Лидии с ее ростом не часто приходилось иметь дело с таким собеседником.

– Судя по тому, что я увидел, наблюдая за вашей ездой, вы человеческую жизнь вообще ни во что не цените, – холодно заметил он. – На Стрэнд вы в течение минуты чуть не убили трех человек. – Громила обвел наглым взглядом присутствующих. – Следует принять закон, запрещающий женщинам управлять экипажами, – провозгласил он, – и ввести серьезное наказание за нарушение.

– Йе, Эйнсвуд, йе, – крикнул кто-то из толпы, – верно, вставь это в свою следующую речь в палате лордов.

– Следующую? – громко спросил еще кто-то. – Скорее в первую. И то если в парламенте не обвалится потолок, когда он туда заявится.

– Ой, умираю! – раздался новый голос с задних рядов. – Неужели это наш Эйнсвуд?

– Йе, он строит из себя царя Соломона, никак не менее, – ответили из первого ряда. – И, как всегда, все перепутал, схватился за хвост, а он не от той кобылы. Называйте его ваша светлость, мисс Гренвилл. Он предлагает вам выход, достойный мамки с Ковент-Гарден.

– Чего удивительного, – раздался еще один голос. – Он и маркизу Дейн принял за доступную девку. Помните?

Только теперь Лидия поняла, кем был подоспевший к ним громила. В мае пьяный в стельку Эйнсвуд столкнулся в одной из гостиниц с маркизом Дейном и его невестой, которые почему-то решили провести там первую брачную ночь, и наотрез отказывался верить, что леди, с которой он хотел познакомиться, действительно была леди, а уж тем более женой Дейна. Дейн вынужден был подкорректировать поведение своего бывшего школьного приятеля с помощью кулаков. Об этом происшествии говорил тогда весь Лондон.

В том, что Лидия приняла его светлость за одного из обитателей трущоб Ковент-Гарден, не было ничего удивительного. По всеобщему мнению, герцог Эйнсвуд был одним из самых развращенных, бесшабашных и безрассудных повес из списка пэров Дебретта в качестве примера плачевного состояния современной аристократии. Кроме того, как сейчас Лидия видела собственными глазами, он явно был и одним из самых неопрятных аристократов. Похоже, свой некогда дорогой и прекрасно сшитый костюм он надел давным-давно и не только дрался в нем, но и спал. Шляпа на его голове вовсе отсутствовала, и грязная прядь густых каштановых волос сползла, прикрыв один глаз, взгляд которого, как, впрочем, и второго, казался рассеянным. Единственным свидетельством того, что он иногда заглядывает в зеркало, были его щеки, которые кто-то совсем недавно побрил. Впрочем, не исключено, что произошло это во время пьяного забытья.

Кроме этого, Лидия разглядела и еще кое-что: отблески адского пламени в зеленой глубине полусонных глаз, надменный профиль и… и дьявольский разрез губ, обещающих все что угодно, от уничтожающего смеха до сладкого греховного поцелуя.

Сказать, что он не произвел на нее впечатления, было бы нечестно. Сидящий в ней чертенок, которого она постоянно загоняла как можно глубже, оживился, почувствовав собрата. Однако Лидия не была дурой. Она наверняка знала: в возможной поддержке со стороны этого человека обязательно кроется какое-нибудь жульничество, и то, к чему приведет подобное знакомство, выражается одним словом – «беда».

Вместе с тем этот громила являлся герцогом и, даже будучи худшим из знати, мог оказать гораздо большее влияние на власти, чем простой журналист, а тем более журналистка.

– Вы ошиблись в отношении лишь одной из нас, ваша светлость, – обратилась Лидия к нему безупречно вежливо. – Я – Гренвилл из «Аргуса». А эта женщина действительно известная бандерша. Она пообещала проводить девочку на Боу-стрит, а на самом деле пытается заманить ее в бордель. Если вы отдадите эту негодяйку под стражу, я с радостью составлю вам компанию и засвидетельствую…

– Она лукавая коварная лгунья, – заорала Коралия. – Я собиралась только отвести девочку к Пикерсу, – махнула она рукой в сторону, противоположную устричному ресторану, – чтобы она немного поела. Крошка попала в небольшую беду…

– И попадет куда в более серьезную с твоей помощью, – перебила ее Лидия, перенося внимание на Эйнсвуда. – Вы знаете, что случается с несчастными детьми, попадающими в ее когти? Их бьют, морят голодом, насилуют, превращая в запуганных, забывших о человеческом достоинстве существ. Затем она отправляет их зарабатывать на улицу, некоторых в одиннадцать-двенадцать лет…

– Ты лживая грязная сука, шлюха! – завизжала сводница.

– А что будет, если я переадресую все эти эпитеты тебе? – спросила Лидия. – Потребуешь удовлетворения? С радостью предоставлю. Здесь и сейчас, если желаешь. – Она подошла к противнице почти вплотную. – Посмотрим, насколько тебе будет приятно оказаться на месте тех, кого ты колотила.

Две огромные ладони сжали уже поднимающиеся руки Лидии и возвратили ее на прежнее место.

– Хватит, леди, достаточно. От вас разболелась голова. Давайте попробуем решить все мирным путем.

– О, это здо́рово! – выкрикнули из толпы. – Эйнсвуд занялся миротворчеством. Ни за что бы не поверил, если бы не видел своими глазами.

Лидия посмотрела на ладони, сжимавшие ее предплечья.

– Убери от меня свои лапы, – ледяным тоном приказала она.

– Я сделаю это сразу, как только кто-нибудь принесет смирительную рубашку, чтобы натянуть ее на тебя. Хотелось бы знать, кто выпустил тебя из сумасшедшего дома.