Морин Гу - Я верю в любовь

Я охнула.

– Пойдем выручим их.

Но, прежде чем мы успели подойти, вошла Вайолет с двумя людьми, которых я приняла за ее родителей. Я не знала точно, можно ли считать, что мы подруги, но наши отношения определенно стали менее враждебными. Я знала, что Люка общается с ней, но не позволяла себе волноваться по этому поводу. По крайней мере, пока она с ним не флиртует.

Вдруг родители Вайолет повернули и пошли прямо ко мне. Я похолодела. О господи, родители-корейцы. Придется пуститься в национальные любезности.

– Дези! Боже мой, только посмотри на нее! Так выросла! – воскликнула мать Вайолет, натягивая на плечи великолепную кашемировую шаль.

Я неловко поклонилась на корейский манер, согнувшись в талии, и торопливо проговорила:

– Аньонгасео [48] Добрый вечер ( кор. ). .

Отец Вайолет неловко потрепал меня по руке, как и положено азиатскому папочке.

– Красивая, высокая!

Я нервно рассмеялась.

– Да, но Вайолет все же повыше меня.

Оба запрокинули головы и рассмеялись так, будто это была самая смешная шутка в их жизни.

– Она слишком длинная, – сказала мать Вайолет, цокнув языком и неодобрительно взглянув на дочку, которая ссутулилась и спряталась за свесившимися на лицо волосами. Ах это лукавое корейское превращение комплимента в адрес собственного ребенка в критическое замечание!

– Дочь говорит, ты собираешься в Стэнфорд, учиться на врача, – заявил отец Вайолет.

Я скрыла смущение за нервным смешком.

– Ну, пока нет. То есть сначала надо, чтобы меня приняли.

Мама Вайолет махнула рукой.

– О, да ты поступишь. Дочка всегда хвалится твоим умом.

Вайолет буквально раздавили, так что она превратилась в кучку волос и кожи.

– Омма [49] Мамочка ( кор .). , ничем я не хвалюсь. – Она сердито посмотрела на меня. – Не слушай, пожалуйста, что говорят мои престарелые родители.

Мама Вайолет приставила кулак к ее предплечью, слегка толкнула его и снова цокнула.

Я с удовольствием наблюдала, как мать Вайолет воспитывает дочь, и в это время заметила своего отца. Он вошел в галерею в штанах цвета хаки и темно-зеленом свитере, надетом, видимо, второпях поверх замасленной футболки, в которой работал. Для доченьки только самое лучшее!

Я извинилась и подбежала к отцу.

– Аппа!

Он усмехнулся и посмотрел по сторонам.

– Привет, Дези. Где твоя работа?

– Спрятана где-то в темном уголке. – Я указала на дальний конец зала, где возле выхода в коридор, ведущий к туалетам, висело мое произведение: подходящее место.

– Пойдем, посмотрим вместе. – С этими словами он потянул меня за собой.

– Хорошо, но сначала хочу познакомить тебя с отцом и мачехой Люки. Не возражаешь? – спросила я не без трепета. Я знала, что они поладят, но боялась, как бы не случилось какой-нибудь неловкости. У меня не получалось избавиться от чувства, что все может пойти под откос от малейшего дуновения ветра, ничтожной ошибки или неверного движения.

– А они здесь? – спросил отец, оглядываясь. Затем заметил Люку и, высоко подняв руку, помахал ему.

Мы подошли к Люке и его родителям. Уэс и Фиона уже затерялись среди собравшихся. Я улыбнулась.

– Нед, Лиллиан, это мой папа.

– Привет, папа! А у папы есть имя? – спросил Нед с улыбкой, и они с отцом пожали друг другу руки. Отец засмеялся.

– Нет, для Дези я всего лишь машина для приготовления еды.

Все взрослые прыснули со смеху. Откуда только берется этот юмор у моего отца? Я слегка пихнула его.

– Ха-ха.

– Меня зовут Дзе-Вон, но зовите меня просто Дзе! – Он произнес фразу тем бодрым тоном, что появлялся у него при знакомстве с белыми людьми, которые не могли правильно произнести его имя.

– Рад знакомству, Дзе! Нам очень нравится твоя дочь. Дези просто лучшая, – сообщил Нед и подмигнул. – Люке повезло, что такая девушка обратила на него внимание.

Отцовские шуточки. Я скривилась, глядя на Люку, а он свел глаза к переносице.

Мы вместе пошли по галерее, рассматривая работы. Некоторые были очень хороши, как, например, абстрактная картина Вайолет: в темных тонах, с многочисленными подтеками и неясными формами. Да, что-то подобное я легко могла себе представить в доме какого-нибудь богача.

И вот мы дошли до моего рисунка.

– Тадам! – закричала я. – Филигранная техника, зачаточные навыки в живописи!

Люка вздохнул.

– Опять начинается самоуничижение. – Он посмотрел на родителей. – Она хорошо рисует! Надо только больше практиковаться.

Я кивнула.

– Да, жду не дождусь, когда будет возможность попрактиковаться. Но мне, слава богу, очень помогает Люка. Иначе смотрели бы вы на зеленую кляксу на коричневой палочке.

Мой отец наклонился и, приблизив лицо к холсту, внимательно разглядывал мою работу.

– Неплохо, Дези! Я и не знал, что ты занимаешься живописью… Молодец!

Затем мы перешли к работам Люки, которым в галерее отвели отдельное помещение. Свет был выключен, и на все четыре стены проецировались слайды со снимками переделанных им граффити. Казалось, будто так расписаны стены комнаты. Играла какая-то романтичная запись «Бич Бойз», изображения на стенах менялись каждые несколько секунд. У входа висел небольшой плакат с разъяснением концепции этого проекта.

– О, – восторженно выдохнула Лиллиан и медленно осмотрела все четыре стены. – Потрясающе!

Нед молча взглянул на Люку.

– На заборах рисуешь?

О нет.

Люка пожал плечами.

– Типа того. Граффити уже были сделаны до меня, я только добавил свое.

Нед сжал челюсти.

– Сначала твой арест. Затем этот случай в зоопарке, который тоже превратился бы в арест, если бы охранник был полицейским. Неужели ты ничего не понял? У тебя испытательный срок, как можно быть таким беспечным?

Лицо Люки превратилось в маску – такого каменного выражения я не видела с первых дней его появления в нашей школе. Пришлось вклиниться в их разговор.

– О, Нед, на самом деле это не рисование на заборах. Как Люка уже сказал, граффити на них уже были, идея заключается в том, чтобы превратить вандализм в искусство.

Мой отец выразительно посмотрел на меня, как бы говоря: «Не встревай».

Нед помолчал, потом выражение его лица смягчилось.

– Кажется, я понял концепцию. – Я видела, что он сдерживается изо всех сил. – Но не могу одобрять то, как ты попал на эти территории…

– А твое мнение никого не интересует! – взорвался Люка.

Нед покраснел, Лиллиан застыла. Вот так они, видимо, и живут. Ходят на цыпочках вокруг раздражительного подростка, пока кое-кто не взрывается. Даже если на некоторое время вражда затихает, всегда достаточно поводов для очередной ссоры.

– Люка, – яростно прошептал Нед, – сейчас не время.

– Никогда не время! Когда ты хочешь поговорить? Дома? Отлично, только там мы, блин, не разговариваем!