Анна Морозова - Фанатка [СИ]

Часть 8

На следующий день ее отцу сделали операцию. К середине лета он вроде бы оклемался, на пару с женой стал пропадать на даче. А я оставалась в городе. Таскалась по каким-то клубам и гостям на пару с Альбиной. Но больше торчала дома, в одиночестве. Валялась на кровати под вентилятором, как дохлая рыба. Было жарко. А по ночам — чудовищно душно. Прямо кожу хотелось с себя содрать.

Легко и безболезненно я порвала с Игорем: просто перестала к нему ходить. Он, кажется, был рад. Боялся, что я все-таки чокнутая. Что разрыв со мной обойдется немалой кровью. А тут — подарок судьбы, грех не воспользоваться.

Я свято верила: Кет вернется. Скоро, совсем скоро. Стиснув зубы, прождала ее все лето. Те крики на остановке — ведь это было почти признание. Она захотела меня. Так почему бы и нет, черт возьми…

Но Кет не спешила появляться. Я надеялась до последнего. Продержалась до середины августа. А потом, забив на гордость, позвонила ей на сотовый. Шел третий час ночи. Я была одна. Выпила пол бутылки водки. И, мало соображая, набрала с домашнего номер — тот, по которому Пумба отыскала дочь в прошлый раз.

И Кет взяла трубку. Правда, не с первой попытки. Наверняка, подумала: что-то с отцом. Буркнула:

— Да?

Я не ответила. Кет выждала пару секунд. Поняла, что на другом конце вовсе не мать, и выругалась.

— Слушай, — проговорила она развязно, — как тебя там… Я с детьми не трахаюсь.

— Я тоже, — само собой сорвалось у меня с языка.

И Кет хохотнула. Невольно. Она явно где-то тусила: на фоне глухо пульсировала басами музыка. Судя по голосу, она была сильно пьяна. Так же как и я. Наверное, поэтому мы вполне откровенно поговорили.

— Я не против малолеток, — объяснила Кет. — Но вы же прилипчивые, пиздец. И бестолковые. От вас хрен отвяжешься.

— Старая ты корова, — огрызнулась я в ответ. — Да я сама тебя брошу.

Кет усмехнулась. Видимо, мой тон ее порадовал. И я решила попытать счастья. Бросила небрежно:

— Мне 16 через неделю. Приходи, поздравь.

Кет помедлила.

— Я подумаю, — тихо сказала она. — Больше не звони.

И дала отбой.

День рождения прошел, Кет не объявилась. Я не хотела верить, что этим кончится. Пумба с мужем поздравили меня и вновь укатили на дачу. Пообещали вернуться в следующую пятницу. И я решила: подожду несколько дней. А потом — какой способ проще? Бритва, таблетки. Мне, в общем-то, было все равно.

Спустя три дня в дверь позвонили.

Кет будто сама не верила, что пришла. Всучила мне какой-то подарок. Даже не помню, что. Спросила небрежно:

— Ты одна?

Я кивнула.

Кет нервничала. После она уже никогда не была такой: тихой, почти застенчивой. Мы даже посидели на кухне, как приличные люди, выпили чаю.

А потом я встала и отправилась в комнату. Села на кровать. Кет пришла следом. Какое-то время постояла в дверях, сопротивлялась до последнего. Очевидно, понимала: все это выйдет ей боком. Потом сдалась. Схватила меня, повалила на кровать. Стащив шорты, оттрахала пальцами. Без всяких там предварительных ласк. Когда я очнулась, во рту был привкус крови.

— Вампирша чертова, — буркнула Кет.

Я прокусила ей губу.

Через неделю она увезла меня в Египет. По путевке, на десять дней. Я пропустила начало учебного года. «Это мой вклад в воспитание», — заявила Кет ошарашенной Пумбе, забирая меня в аэропорт.

Все, что запомнилось из поездки: солнце, и бесконечный секс. И ощущение долгожданной счастливой «сытости»: физической и душевной.

В то время Кет еще разговаривала со мной. Особо не откровенничала. Так: болтала, посмеиваясь. Сказала, что пудрит мозги одному мужику. Тот жаждет слепить из нее актрису. Правда, спать с ним ей не особо нравится. А вот ублажать его жену куда приятней.

Я называла Кет потаскушкой и продажной телкой. Она смеялась. Говорила: «грамотно раздвигать ноги — это почти искусство». Ее мало заботила карьера. Она стремилась заработать на собственное жилье. Устала уже мотаться по чужим хатам.

Не знаю, как я умудрилась закончить одиннадцатый класс. Меня тянули: все-таки учительская дочь. Я жила как в тумане, по инерции. Без конца тусовалась, ходила по клубам, бесцельно убивала время до очередной встречи с Кет. Мы виделись на каких-то квартирах, пару раз снимали номер в гостинице. Иногда она приходила домой. К большой радости матери оставалась на ночь. Пумба — дремучая дура — думала, мы с Кет подружились. Умилялась тому, как две ее дочурки — родная и приемная — спят в одной постели.

По ночам Кет зажимала мне рот, когда я, забываясь, начинала стонать. И ругалась трехэтажным матом, злясь на ситуацию. А меня разбирал смех. Порой Кет заражалась моим весельем. А порой вскакивала, уходила посреди ночи, яростно хлопнув дверью. Испуганная Пумба выбегала в коридор — что, что такое?! В бигудях и кружевной ночнушке. И я хохотала еще сильней, как припадочная, просто не могла остановиться.

А потом тетя Люба нас застукала.

К тому времени мы встречались уже месяцев восемь. Изначально Кет не думала сходиться со мной. Но постепенно привязалась. И дело было не только в сексе. Мы понимали друг друга. Были из одного теста: грубые, резкие, неласковые.

Кет продолжала спать с другими. И увлеченно рассказывала об этом мне. А я с интересом слушала, выспрашивала подробности, отпускала грязные шуточки. Мне даже в голову не приходило ревновать. Зачем? Ведь это лишь пустой мимолетный трах: бесцельный, или во благо карьеры. Я, вообще, не цеплялась за Кет, не пыталась ее удержать. Наоборот, вела себя крайне неразумно: хамила, огрызалась. Бесконечно испытывала на прочность ее терпение. Так дети стучат каблуками по первому льду. Мне казалось: Кет в моей власти.

По правде, ее отец спалил нас раньше, чем Пумба. Но он был слишком ленив, и предпочел не вмешиваться. Легко смирившись с увиденным, продолжил глушить пиво перед телевизором. А вот его жена… Похоже, она даже не догадывалась, что дочь предпочитает девушек.

Был воскресный день. Пумба суетилась на кухне, готовила обед. Кет заночевала у меня. Мы только проснулись, и вполне невинно дурачились, превращая постель в развороченную берлогу. Усевшись на Кет верхом, я пыталась выщипать ей брови. Она же кусала меня за руки, и отчаянно вырывалась. Но когда зашла Пумба, наша борьба уже перешла в секс.

Тетя Люба ничего не сказала, просто вернулась на кухню. И снова загремела посудой, будто ничего не случилось. Десяток секунд мы лежали молча. Потом Кет беззвучно выругалась и отстранилась. Сказала сердито:

— Собирайся.

Минут за десять я покидала в спортивную сумку какие-то вещи, и мы ушли.

Некоторое время я жила у знакомых Кет. Это была лесбийская парочка: очаровательные развязные толстухи, обеим лет по сорок. Когда Кет привела меня к ним, то представила как сестру. Она дико злилась. Вскоре, не попрощавшись, уехала на съемки.