Диего Дон Валенсия - Солнечная пыль

– ¡Hola! – раздалось приветствие на испанском.

Я замер, потом резко обернулся.

– Журналист! Какими судьбами? – спросила девушка и сделала шаг ко мне.

Я обомлел, узнав Лару. Она мало изменилась, все тот же изящный хрупкий облик девочки-подростка, за исключением экстравагантной прически. Цветные пряди оказались не только на концах волос, но и вдоль лица. И это ей странно шло. Лара казалась сказочной девушкой, голубые глаза выглядели ярче, лицо в обрамлении бело-розовых волос – нежнее. Я замер, с трудом преодолевая дрожь волнения.

– ¡Hola! – поздоровался я наконец, выйдя из оцепенения.

Но мне захотелось немедленно убежать, красный уровень опасности жгучим предупреждением пронесся в моем мозгу. Но я стоял и смотрел. Лара приблизилась и чмокнула меня в щеку. От сладкого аромата ее духов, свежего запаха кожи и волос закружилась голова, в глазах потемнело.

– Когда приехал? – непринужденно спросила она и взяла меня под руку.

– Утром…

Лара улыбнулась и повела меня с мостика, я не сопротивлялся, просто не было сил. И шел, как агнец на заклание.

– А ты совсем не изменился, – констатировала она. – Все такой же красавчик.

– Спасибо, – глупо ответил я.

Она остановилась и затормошила меня, глядя в глаза и смеясь.

– Эй, чувак! Проснись! – весело проговорила Лара. – Да что с тобой? Ты будто замороженный. Или не рад меня видеть?

– Рад, – тихо ответил я.

– Ты, наверное, после перелета вконец офигел, – предположила она и снова засмеялась. – Может, кофе тебя взбодрит? Вон уличная кафешка. Погода чудесная, главное, что пока жары нет, – возбужденно тараторила она.

Мы приблизились к столикам под полосатыми тентами и уселись за свободный. Я пришел в себя, волнение немного улеглось. И все равно я чувствовал себя будто на другой планете. И это было странно и неприятно. Только что я пребывал в своем детстве, упивался воспоминаниями о той поре, и вдруг в одно мгновение оказался в иной реальности. Напротив меня сидела девушка, единственная, с кем мне было противопоказано встречаться. Но именно она появилась у меня на пути.

«Неужели это судьба? – метались мысли. – Почему я в первый же день встретил ее?»

Я будто в замедленной съемке наблюдал, как Лара встала и направилась к соседнему столику. Она взяла меню и что-то крикнула проходящей мимо официантке. Та ответила и скрылась внутри кафе. Лара села и в упор на меня посмотрела.

– Заказала нам зеленый чай, – деловито проговорила она, но глянула лукаво. – И пирожные. Но, может, ты хочешь чего-нибудь посытнее?

– Нет, нет, я пообедал в ресторане отеля, – сказал я наконец, вернувшись «на землю» и обретя дар речи.

– Ага, значит, ты не у мамы остановился, – констатировала Лара.

– Решил пожить в городе, снял номер… Мой отель на третьей линии Нахичевани, – зачем-то сообщил я.

– Так тут рядом, – сказала Лара. – То-то ты гулял по этому парку.

– Я все детство здесь провел, – тихо произнес я. – Мы с мамой жили неподалеку.

– Так и я неподалеку, – сказала Лара и заулыбалась. – Отец в этом районе квартиру купил… ну когда мы с Севера уехали.

– Да-да, я помню, ты говорила, – более непринужденно ответил я. – Как Анатолий Степанович поживает?

– Вау, ты помнишь, как зовут моего папу! – восхитилась Лара и покраснела.

– А что такого?

– Просто приятно, – сказала она. – Значит, ты и меня не забыл, – добавила она кокетливо.

– Тебя забудешь, как же, – пробормотал я.

– Чего?! – спросила она и рассмеялась.

В этот момент подошла официантка. Она составила с подноса большой белый чайник, чашки, тарелки с пирожным, разложила приборы, пожелала приятного аппетита и удалилась. Лара разлила ароматно пахнущий чай, пододвинула к себе тарелку с чизкейком.

– ¡Bon profit! – машинально пожелал я.

– В смысле? – не поняла она.

– В смысле, приятного аппетита, – ответил я, начиная расслабляться.

К моему изумлению, Лара открыла сумочку и вынула какую-то потрепанную брошюру. Она полистала ее и прочитала вслух:

– «Buen apetito» или вот еще вариант: «Buen provecho».

Девушка вопросительно на меня посмотрела, затем показала обложку. Я увидел, что это испано-русский разговорник.

– Кстати, вторая фраза буквально означает, что ты желаешь… хорошей отрыжки, – со смехом сообщил я.

– В смысле?! – повторила она.

– Короче, не заморачивайся, это особенности языка, – посоветовал я, окончательно приходя в себя и с наслаждением ощущая, как восстанавливается внутреннее равновесие. – А мое пожелание было на каталанском. Это основной язык Валенсии… в общем, не грузись!

– Понятно, – растерянно проговорила Лара и захлопнула брошюру, бросив ее на столик. – Блин, а я‐то, как дура, учила испанский…

– Зачем? – уточнил я, снова начиная волноваться.

– На всякий случай, – неопределенно ответила она и принялась за чизкейк.

Я смотрел на ее длинные ресницы, на розовую прядь, упавшую вдоль щеки, на тонкие изящные пальцы, держащие ложечку, и снова волнение начало туманить мысли.

– А помнишь венок из незабудок? – неожиданно для себя спросил я и тут же прикусил язык, невыносимо смутившись.

Лара перестала есть и глянула на меня с приоткрытым ртом. Белый крохотный кусочек пирожного на ее верхней губе вызвал у меня улыбку. Но мгновенно ощутив всплеск физического желания, я отвел глаза.

– Ты о чем? – с интересом уточнила Лара.

– Ну… мы встретились на пати, в лагере автогонщиков… Ну, в смысле, когда соревнования по дрифту… – путая слова, пояснил я, удивляясь своему косноязычию.

– А, на пляже! – припомнила она. – Весело было. А, точно, я тогда надела веночек… Кстати, это твоя Софа, конченый ботаник, пристрастила меня к выращиванию незабудок. Милые цветочки!

– Вот даже как, – пробормотал я.

– Папа тогда еще на тебя набросился, – сказала Лара и прыснула.

Я глянул на нее и начал улыбаться. Волнение улеглось, на душе стало тепло и ясно, будто солнечный лучик осветил ее.

– Он потом пилил меня несколько дней, – продолжила Лара более серьезным тоном.

– Но я был вообще не при делах, – заметил я и отпил чай.

Волнение вновь накатило, в горле пересохло.

– Это точно! – согласилась она и снова рассмеялась.

Мы замолчали. Возникла неприятная пауза. Я ощутил долгожданное охлаждение, уровень эмоций понизился, я снова становился сам собой.

– Странная у тебя прическа, – нарушил я молчание. – Кукольная…

– Ничего странного, – ответила она. – Это эльфийский стиль.

– Какой? – удивился я и рассмеялся.

– Слышал же! Чего переспрашивать! – раздраженно сказала Лара. – А еще есть панко-фея… Это когда волосы разноцветные, синие с розовым или фиолетовые с зеленым. Кому как нравится.

– Мода для тинейджеров, – заметил я. – А тебе сейчас сколько? – ехидно уточнил я.