Диего Дон Валенсия - Солнечная пыль

– Боюсь, – подтвердил я, снимая ее со стола и выводя из погреба. – Но не из-за проблем с моим окружением, а из-за тебя, малышка.

Я привел Лару на кухню, усадил за стол, сварил крепкий кофе, заставил съесть огромный бутерброд с маслом, сыром и поджаренным беконом. Она довольно быстро протрезвела и смотрела на меня виновато.

– Что-то я раньше не замечал такой тяги к спиртному, – сказал я, глядя на ее смущенное лицо.

– А когда бы ты заметил? – спросила она. – Мы вместе и не жили.

– Но в Париже ты так не надиралась, – резонно заметил я.

– Так то ж было свадебное путешествие… но мы пили вино в ресторанчиках. Ты не волнуйся, я свою норму знаю. А пью я, милый Ди, каждый день сухое красное вино…

– Это еще зачем? – изумился я.

– А вы будто нет? – со смехом заметила Лара. – Смотрела статистику в Сети и знаю, как вы тут все квасите. Стаканчик вина за ужином вместо газировки… разве не так? Вон, ты игристое принес… Кстати, мне оно по вкусу!

– Да, мы любим вино, но пьем умеренно. И не бутылку крепленого хереса в один присест, – возразил я.

– Да не переживай ты так, – ответила Лара. – Мне врач прописал по полстакана. Особенность крови у меня такая, что надо постоянно разжижать. Можно и аспирин, но вино куда приятнее.

– Вот оно как! – с облегчением проговорил я. – Но если понемногу и в медицинских целях… Но странно, в твоем-то юном возрасте. Обычно старики ежедневно выпивают от густоты крови. Исидора так делала.

– Забей! – весело посоветовала Лара. – Это же чисто для профилактики. Но я тебя предупредила, так что не удивляйся и не препятствуй, когда я налью себе стаканчик. Мир?

– Хорошо, – согласился я. – Давай ужинать. Ты можешь что-то приготовить на скорую руку? Сарита купила свежего цыпленка. В духовке запечешь?

– Что еще за Сарита?! – раздраженно спросила Лара.

– Я же тебе говорил, что за домом следит помощница, – ответил я. – Или ты думаешь, я сам тут убираю, стираю и все такое? Да у меня времени на это нет. А Сара – внучка Исабель, которая последние двадцать лет помогала моей бабушке. Но сейчас она состарилась, ей тяжело, она после смерти Исидоры всего полгода у меня проработала, а потом прислала внучку. Сарита приходит три раза в неделю примерно на полдня. А когда я уезжаю надолго, то она за всем следит, цветы поливает, проветривает. Их семья живет неподалеку, так что всем удобно.

– И сколько этой самой внучке годков? – настороженно поинтересовалась Лара.

– Как-то не выяснял, – ответил я. – На вид около двадцати…

– Та-ак! – зловеще протянула она и встала. – Молоденькая хорошенькая служанка… Только этого мне не хватало! Ну просто сюжет для любовного романа о порочной связи между хозяином и горничной. Уволить ее к чертовой матери!

– Солнышко, ты чего? – изумился я. – И в мыслях не было. Сарита девушка серьезная, учится на фармацевта, а у меня просто подрабатывает. Да и не хорошенькая она вовсе! Плотная, низкорослая, с короткими ногами, совсем не в моем вкусе…

– Значит, ты ее рассматриваешь, видел, какой длины у нее ноги, – раздраженно сказала Лара. – Уволю ее сама! Я же теперь здесь хозяйка!

– Но шале довольно большое, – заметил я. – Тут работы много, а еще и двор, газоны, бассейн…

– Не она же твой лягушатник чистит! – бросила Лара.

Я считаю русский своим родным, но некоторые понятия все еще мне неведомы. Я опешил, не вполне понимая, но когда смысл дошел, то начал смеяться и уверять, что лягушек в бассейне никогда не было. Лара глянула на меня, прыснула и тоже зашлась в хохоте. Это разрядило обстановку. Мы решили поговорить о прислуге на свежую голову. Пословица: «Утро вечера мудренее» пришлась как нельзя кстати. Лара зевнула, прикрыв рот ладонью, я крепко ее обнял и прижал к себе. Но она отстранилась и заявила, что жутко устала, пустая болтовня ей наскучила, у нее начинает болеть голова и она хочет спать. Я возражать не стал, хотя не так представлял первый вечер наедине с молодой женой в моем, теперь уже нашем доме.

Лара довольно быстро адаптировалась на новом месте. Она была восприимчива к переменам, коммуникабельна, и это помогало ей находить контакт с людьми, мимикрировать, если можно так выразиться, в чуждой среде. Познакомившись с Саритой, она тут же поняла, что девушка не представляет для ее семейного счастья никакой опасности, и уже не настаивала на ее немедленном увольнении. И очень скоро оценила, как удобно иметь помощницу по хозяйству. Субординация у нас соблюдается строго, и для Сариты моя жена была хозяйкой дома и, несомненно, стояла выше на ступень. И Ларе это понравилось. Она легко вошла в роль, лихо командовала и ею, и остальными приходящими служащими: чистильщиком бассейна, садовником, мойщиком окон и так далее. И так же самозабвенно она командовала и мной. Лара первым делом решила изменить мою прическу, говорила, что короткая стрижка делает меня похожим на клерка и необходимо отрастить волосы, тем более они у меня «такие густые, вьющиеся и красивые». Она умильно заглядывала мне в глаза, ерошила челку, всячески уговаривала, но я был непреклонен и терпеливо объяснял ей, что мне так удобнее и аккуратная стрижка всегда в моде. Лара не соглашалась, называла меня «красавчиком», «альфа-самцом», фантазировала, как бы мне пошел другой стиль, более дерзкий и даже неформальный. И приводила в пример моего отца. С ним она мгновенно нашла общий язык. Восхищаясь его неординарностью, так ей импонирующей, его картинами, Лара искренне полюбила свекра и с удовольствием ездила к нему в гости. Мой отец не остался равнодушным, но прежде всего Лара занимала его как изящная прелестная девушка, он, как обычно, видел только оболочку, а внутренний мир его мало интересовал.

Однажды мы разговаривали на тему, отчего он перестал работать в жанре реализма и переметнулся в абстракцию. Дошли до натурщиц, которых раньше отец любил приглашать и рисовать, передавая на полотна их живую чувственную красоту. Но потом он остыл к таким портретам, и девушки на его картинах все больше напоминали какие-то кубические фигуры. Отец объяснил, что, на его взгляд, все юные и очаровательные сеньориты внутри одинаковы, хотят только одного: удачно выйти замуж, родить деток, и лишь для этого Бог создал их такими притягательно-прекрасными. Ему надоело писать плоть, а души он не видел, именно так он выразился. Я, конечно, не согласился, пытался убедить его, что он предвзято относится к юности, но отец даже спорить не стал, заявив, что я пока молод и многого не понимаю. И поначалу на мою жену он смотрел под таким же углом и видел в ней лишь хорошенькую оболочку. Он ловко сыпал комплиментами, Ларе было приятно. Они ладили, и я ощущал комфорт от согласия в семье, и даже полюбит наши совместные обеды и ужины. А большего мне пока нужно не было.