Шэрон Гасс Роут - Между нот

– Ага.

– Значит, Курт Кобейн.

Я пожала плечами. Когда мы придумали тему, я не подумала о мелодии группы Nirvana, но она не первая упомянула об этом. Ленни продолжал напевать ее, когда мы работали в его сарае. У него был идеальный голос с хрипотцой.

– Так или иначе. Я надеюсь, ты сможешь прийти.

– Вечеринка в тот же вечер, что и у Уиллоу, – сказала Риза.

– Да, ну…

«У меня и Уиллоу больше нет общих друзей», – едва не сказала я. И почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и я пару раз моргнула, очень быстро.

– Я опаздываю на урок, – быстро сказала Риза, после чего развернулась и ушла.

– Не могу представить вечеринку без тебя, – призналась я, но вряд ли она меня услышала.

Я сказала родителям, что проведу вечер у Молли, а не то, что пойду ловить такси в Беллвью, чтобы исполнить песню собственного сочинения перед толпой незнакомых людей. Чем меньше людей знает, что я буду там, тем меньше людей станут свидетелями моего унижения, если я снова застыну на сцене. После этого я пообещала себе: больше никаких секретов.

Однако я совсем не ожидала, что найду записку от мамы под пресс-папье Будды на моем столе, там, где лежали деньги на такси.

« Одолжила немного наличных на продукты.

Буду должна сорок долларов, отдам утром. Надеюсь, ты не возражаешь. Спасибо, милая!

Мама ».

Я перевернула свою комнату вверх дном, вдруг есть шанс, что я забыла о каких-то припрятанных деньгах. После чего присела на верхней ступеньке, ведущей на чердак, почти задыхаясь, и уронила голову между колен. Я просто попрошу у папы денег, когда он вернется домой. Если он вернется вовремя. Последние несколько дней папа работал над большим проектом, который, по его словам, смог бы изменить ситуацию к лучшему. Я могла бы попросить… «У кого я могла попросить?» Молли и ее мама на мели. Я никак не могла попросить у Ризы или кого-то из моих старых друзей. Не у кого. Только если…

Я вскочила на ноги и выглянула в крошечное окно на сарай Ленни. Из-под двери проглядывала полоска света, поэтому я пробежала три лестничных пролета вниз и до его двора и постучала. Дверь была не заперта и открылась от моего прикосновения.

Ленни развернулся на компьютерном кресле и увидел меня.

– Входи, – сказал парень, возвращаясь к своей работе.

Я сделала пару шагов к нему.

– Я, кхм… хочу попросить об одолжении, – я сделала паузу. – Помнишь, когда ты предложил мне заплатить за мою помощь, а я отказалась? Что ж, сейчас мне нужны деньги, и я подумала, быть может … если бы ты мог одолжить мне сорок долларов.

Ленни медленно развернулся, чтобы посмотреть на меня.

– Для…

Мои глаза округлились.

– Не твое дело.

– Хорошо, – парень вернулся к клавиатуре. – Тогда нет. Я не дам тебе сорок долларов.

– Я не прошу тебя дать их мне. Я прошу в долг.

– Нет, пока не скажешь для чего.

– Почему тебя это так волнует? – я рванулась к тому месту, где он сидел. – Прекрасно. На платье. Мне нужно купить платье на… вечер встречи, – я съежилась от лжи, это жалкое нарушение данного себе обещания прекратить лгать.

Ленни покачал головой.

– Не-а. Прежде всего, где ты собираешься найти красивое платье за сорок баксов? Полная брехня, Эмерсон. Как-никак, ты не пришла бы просить у меня деньги на платье.

– Я не прошу. Ты говорил, что заплатишь.

– А ты сказала, что не хочешь, чтобы я тебе заплатил. А теперь хочешь. Так в чем дело?

– Ни в чем. Мне просто… нужно… сорок долларов! – я судорожно вздохнула и заплакала, что удивило меня так же сильно, как и Ленни. Пришлось закрыть лицо руками.

– Воу, – отреагировал Ленни. – Что ты делаешь?

– А на что это похоже? – я схватила рулон бумажных полотенец, который он держал на рабочем столе, и оторвала несколько листов, чтобы спрятать свое лицо. Если меня прорвало, то я не могла остановиться, пока слезы не иссякнут.

Сперва Ленни попятился от меня, как будто боялся, что я могу взорваться, а затем начал подходить ближе и ближе, пока его плечо не поравнялось с моим носом. Парень нежно обвил меня руками и притянул в свои объятия. Я опустила голову, мое тело расслабилось.

– Шшш, – утешал он. – Я дам тебе сорок баксов.

– Это не на платье, – сказала я, все еще всхлипывая.

– Ты не обязана объяснять, правда. Я…

– Это на оплату такси в Беллвью и обратно, в «King». Вот и все. Сегодня вечером я выступаю на музыкальном вечере. Никто не знает об этом.

Его брови сошлись у переносицы.

– В котором часу ты должна там быть?

– В семь.

Ленни улыбнулся.

– Я сам тебя отвезу.

Было полседьмого вечера, когда Ленни припарковал свой джип за углом дома Молли, так что мои родители не увидят, как я с ним поеду. Я забралась внутрь, поставив сумку с маминым лиловым платьем на полу между нами. Парень завел двигатель, и мы поехали.

Как только мои глаза привыкли к приглушенному вечернему свету, я заметила, что Ленни надел не коричневые рабочие ботинки, а черную пару с темными джинсами. И он сменил фланелевую рубашку и концертную футболку на застегнутую угольно-серую и черную кожаную куртку.

Парень откинул волосы назад, но они вернулись на место, очертив линию подбородка. Никакого хвостика, неопрятные кончики исчезли.

– Ты подстригся?

Ленни опустил голову, словно прятался за тем, что осталось.

– Карла помогла, – пробормотал он.

– Выглядит…мило.

Он улыбнулся.

– Не хотел смущать тебя или еще что.

Я легонько похлопала его по руке.

– Это я могу сделать самостоятельно, спасибо тебе большое.

Некоторое время мы ехали в тишине, наблюдая за проносящимися мимо фарами автомобилей. Как вдруг меня осенило, что я увижу Джеймса. Наконец-то. Но вместо того, чтобы радоваться и чувствовать волнение, я была в ужасе. Почему он просто не позвонил, объясните мне? Это выступление казалось своего рода изощренным тестом. Должна ли я подвергать себя унижению, чтобы доказать свою искренность?

– У тебя все получится, – Ленни вытянул руку, останавливая мое колено, дергающееся вверх и вниз, словно отбойный молоток. – Не волнуйся.

Мандраж касаемо Джеймса он принял за нервное возбуждение из-за пения, что лишь напомнило мне, как я из-за пения нервничаю.

– Ты чересчур уверен, учитывая, что ты никогда не слышал мое пение, – сказала я.

Его губы растянулись в ухмылке, несомненно, виноватой.

– Ты слышал?

– Восемь тридцать, колыбельная. Лучший концерт в городе.

– Ленни!

– Что? Как-то вечером я был у Карлы и услышал твое пение. Ты действительно умеешь петь.

Я помотала головой.

– Но я не могу. Не на глазах у людей. В том-то и беда. Застываю на месте. Что, если это произойдет со мной сегодня вечером? Такое и раньше происходило.