Шэрон Гасс Роут - Между нот

Задание по английскому.

– Спасибо, – сказала я.

Риза кивнула. Это малость, но хоть какое-то начало. Мы до сих пор формально не разговаривали. Наше общение продвигалось от холодных взглядов к случайному фырканью или кивкам. Я поймала ее на том, что девушка наблюдала за мной с Молли и Ригби, а она поймала меня на том, что я смотрела на нее с Уиллоу и Уинн.

Я почти уверена, что попала в более счастливое место. Риза была похожа на жертву похищения, боящуюся сбежать от своих похитителей.

***

Молли и я сидели на обочине у ее дома после школы в пятницу, поглощая последние лучи «бабьего лета». Мы пытались составить плейлист музыки для вечеринки.

– Никакой Люсинды Уильямс, – сказала я. – Слишком удручающе.

– Да, но, если я еще раз услышу эту песню «Happy», то закричу. Это как песня, которая никогда не умрет.

– Не забудь, Ригби тоже составляет список песен.

Я покосилась на Молли, и мы засмеялись. У Ригби оказался эклектичный вкус в музыке.

– Мне нравится этот парень, – призналась Молли, – но что это забарабанная дробь, которую он отбивал на днях?

– Мне понравилось, – ответила я, все еще смеясь. – Очень даже, я не знаю… первобытно.

– Если тебя подобное привлекает, – сказала Молли. – Лично я никогда не была фанатом диджериду (Прим. музыкальный духовой инструмент аборигенов Австралии.Один из старейших духовых инструментов в мире).

Мы проигрывали песни снова и снова, пока джип Ленни не подъехал к перекрестку. Он посигналил и помахал нам, чтобы мы подошли.

– Пойду, узнаю, что он хочет, – сказала я.

Я подбежала к дороге и прислонилась к открытому пассажирскому окну.

– Что такое?

– Небольшая поездка на автосвалку, – ответил Ленни. – Хочешь поехать? Прекрасная возможность для тебя.

Парень задвигал бровями, будто это самое заманчивое приглашение, которое можно себе представить.

Ленни взял с меня обещание или, вернее, подбил меня отправиться с ним на двигателе-серфинг (его термин) на автосвалку. Раз в неделю или около того он разыскивал новоприбывшие запчасти. Я совершила ошибку, сказав, что это звучит весело, а Ленни рассказывал и рассказывал об азарте охоты. Когда я чуть не лопнула со смеху и сказала ему, что пошутила, то парень ответил, что я должна пойти. Он докажет, как это весело.

– Звучит потрясающе, Ленни, – сказала я. – Правда. Но я пообещала Молли, что мы подготовим список песен для вечеринки. Ты же придешь?

– Ты имеешь в виду вечеринку в моем же дворе? – спросил парень. – Да, скорее всего я буду.

– Я рада, – ответила я.

Ленни поднял большой палец вверх и отсалютовал Молли.

Я поспешила назад к тротуару перед ее домом и села.

– Считай меня сумасшедшей, – сказала девушка, – но я бы сказала, что гипотетическому парню прекрасно известно о твоем существовании.

– А?

– Ленни. Он – гипотетический парень, да?

– Что? Нет! Почему ты так подумала?

– Ой, – Молли отвернулась с улыбкой на губах. – Просто так.

– Это не он, – заспорила я. – Абсолютно точно не он.

Мама разбудила меня субботним утром для второго похода в пункт раздачи продуктов питания. В этот раз мы знали, чего ожидать, но от этого становилось только страшнее. Тем не менее, нам нужна была еда. Накануне вечером мама приготовила ужин под названием «приготовлено на пару и гриле». Проще говоря, небольшая тарелка того, что у нас осталось с предыдущих нескольких дней, и картофельное пюре, приготовленное с яйцом и поджаренное.

Мы заехали на стоянку методистской церкви в Нортбридже. Снова посидели и некоторое время понаблюдали, собираясь с духом, чтобы занять очередь за нашим номером. Я узнала некоторых людей, которых мы видели в прошлом месяце. Но нигде не было видно Чандры или Ригби.

– Не знаю, привыкну ли я к этому когда-нибудь, – вздохнула мама. – Пойдем.

Мы встали в очередь.

Когда открылась дверь, тот же мужчина с прошлого месяца начал раздавать номерки. Мы семьдесят пятые.

Мама спросила:

– Есть предположения, как долго это займет?

Как будто мы ожидали столик в ресторане.

– Тридцать или сорок минут, – ответил мужчина.

Мама кивнула.

– Давай подождем в машине.

Она начала уходить, но я повернулась к мужчине.

– А церковь открыта? – поинтересовалась я.

Мне вспомнилось, что там было фортепиано, когда мы с Джеймсом здесь были. И у меня до сих пор не было шанса сыграть песню, которую я написала. У меня появилась прекрасная возможность.

Мужчина кивнул.

– С другой стороны. Прямо напротив святилища.

– Встретимся здесь, – окликнула я маму и убежала за угол, прежде чем она бы возразила.

Но я не сразу зашла внутрь. Я сделала петлю в сторону кладбища. Пересекла стоянку у церкви, последовала по тропинке Джеймса и направилась к гигантскому дубу. Я даже побежала на вершину холма, чтобы поймать глубину бездыханности того дня, вспомнить то, как я себя чувствовала благодаря ему. Чтобы вспомнить его. Порознь мы дольше, чем были вместе.

Цеплялась ли я за пустоту? Неважно.

Я опустилась на скамейку, которая возвышалась над кладбищем. Что-то лежало в траве, прямо перед надгробием Робертсонов. Я подошла поближе, чтобы рассмотреть.

Маргаритки. Свежесрезанные.

Я развернулась, ища его.

– Джеймс? – позвала я.

Был пасмурный день, и звук моего голоса, казалось, исчез в серости.

На кладбище единственной душой помимо меня был пожилой мужчина. Он стоял перед надгробием несколько минут, со сплетенными перед собой руками, потом развернулся и медленно захромал прочь.

Осталась одна.

Я вернулась к церкви и вошла в те же самые двери, через которые мы с Джеймсом попали внутрь в поисках телефона. Я заглянула в святилище. Там было пусто, как и в комнате в той стороне, где я тогда видела фортепиано.

– Здесь кто-нибудь есть? – позвала я.

Джеймс рассказал мне, что пастор держал ее открытой, чтобы прихожане могли свободно приходить и уходить, когда пожелают. Поэтому я вошла. Фортепиано стояло в углу, по другую сторону от прямоугольного стола с искусственными цветочными композициями. Я посмотрела на дверь, чтобы убедиться, что там никого нет, подняла крышку фортепиано и села играть.

В основном, вышло так, как я и представляла, с парочкой неожиданных моментов под воздействием сегодняшнего посещения кладбища. Замысловатый, отчасти неистовый отрывок – мое трепещущее сердце, ищущее Джеймса. Затем мелодия успокоилась и нежно завершилась. Счастливым концом, на который я так надеялась.

Я сидела неподвижно, восстанавливая дыхание в течение нескольких минут.

«Хлопок, хлопок, хлопок».

Я ахнула, поворачиваясь на звук пары рук, аплодирующей в темном углу.

– Прекрасно, – сказал слабый голос. Фигура вышла на свет. Это был пожилой мужчина с кладбища. – Именно поэтому я оставляю церковь открытой.