Джоанна Рок - Ничья в любовной игре

Вдобавок ко всему он захотел взять с собой малыша. Не так она представляла себе развитие событий.

– Забавно, что ты думаешь об этом, потому что я не вижу у тебя на руках ребенка. – Жан-Пьер взял ее за талию, когда она оступилась, и теперь не видел причин убирать руку.

Поцелуй на яхте что-то изменил в их отношениях, заставив ее признать, что между ними остается слишком много недосказанного.

– Знаю. – Ее сердце забилось быстрее, когда она увидела перед домом припаркованные автомобили «рэнджровер» и «феррари». – Но Люсин-да скоро принесет его. Это будет как бомба, сброшенная на головы твоих братьев, – признаться им, что у тебя есть сын, и сразу показать младенца.

– Это не просто какой-то там младенец, – с нескрываемой гордостью произнес Жан-Пьер. – Это наш сын. И первое, что спросят братья, как только мы поведаем им о Сезаре, – когда они смогут увидеть его. Поверь мне. Они обидятся, если я не представлю им их племянника.

Она посмотрела на идущего рядом с ней мужчину в отлично сшитом сером костюме. Белая рубашка без галстука и открытый ворот – вот и все уступки неформальному стилю ужина. Жан-Пьер выглядел великолепно. В мокрых после душа волосах еще оставались бороздки от расчески, и Татьяне отчаянно захотелось пригладить их.

– Тогда тебе и вести разговор.

Ей и без того волнений хватает: непонятно, как обращаться к принцессе и как убедить братьев Рейно в том, что она, в отличие от отца, не держит на них зла.

– Конечно. – Он мягко пожал ее запястье, еще плотнее притягивая Татьяну к себе. – И не напрягайся так, иначе у меня не останется выбора, кроме как сделать тебе еще один массаж.

Татьяну бросило в жар, и напрасно: доктор еще не разрешил ей интимную жизнь, так что все равно случиться ничего не может.

– Было бы неплохо, – призналась она, поднимаясь по ступенькам к главному входу с цветущими камелиями в горшках.

– Я хочу о тебе позаботиться. – Он двумя пальцами провел по ее бедру – вроде бы незначительный жест, оказавший на нее невероятное воздействие даже сквозь тонкую ткань ее платья нефритового цвета. – Любым способом, каким ты только позволишь.

В ее мозгу тут же всплыла сотня соблазнительных картинок. Как он с невообразимой нежностью заботился о ней в ту страстную ночь. Если на то пошло, в те времена, когда они встречались, она еще была девственницей, но даже тогда Жан-Пьер преподал ей незабываемые уроки получения наслаждения. Он и тогда заботился о ней, пусть сексом они не занимались.

До той самой ночи, когда они сделали Сезара. На тот момент они оба уже давно потеряли девственность, но друг с другом были в первый раз. И единственный?

Не в силах произнести ни слова, она поправила волосы и попыталась прийти в себя.

– У тебя щеки горят, – шепнул он ей на ухо – еще одно проявление ласки. – И это меня убивает.

Она осмелилась посмотреть на него, но увидела в его глазах лишь отблеск собственного желания. Если бы не семейный ужин, она могла бы увлечь его назад, домой. Но он уже нажал на звонок.

– Добро пожаловать, мистер Рейно. – Приятная седовласая женщина в черной униформе отступила назад, пропуская их внутрь. – Проходите, пожалуйста.

У Татьяны все внутри сжалось, когда они шагнули в гулкий холл с белыми мраморными полами, стенами, покрытыми фресками с изображением сцен охоты на лис, и огромной лестницей с массивными перилами и площадкой, на которой вполне можно было бы устроить коктейльную вечеринку.

– Они снаружи, – подсказала им служанка, указывая рукой налево. – Мы подаем коктейли у очага.

Женщина поспешила было вперед, чтобы открыть перед ними вторые двери, но Жан-Пьер покачал головой:

– Спасибо, я знаю дорогу. – Отпустив прислугу, Жан-Пьер повел Татьяну через роскошную столовую с шелковыми гардинами и мебелью, над которой сверкала потрясающая люстра. На столе через равные промежутки были установлены цветы.

Татьяна снова нервно провела рукой по волосам. Она распустила их после душа и теперь жалела о том, что не сделала более подобающую прическу.

– Ты прекрасно выглядишь.

Татьяна вздрогнула, услышав голос Жан-Пьера, – он будто прочел ее мысли.

Она теребила волосы, словно маленькая девочка, и он догадался о том, что она нервничает. Надо было надеть один из своих темно-синих костюмов, в которых она выступала в суде. В нем она чувствовала себя как в доспехах, этот наряд напоминал ей о том, что она умна и готова к работе.

– Спасибо за комплимент. – Она ценила его заботу, даже если ей претило то, что он видел ее уязвимость. Ей нужно срочно разработать план совместного воспитания ребенка, а не грезить о массажах и эмоциональной поддержке Жан-Пьера. Ведь это тот же мужчина, который ушел от нее после самой волшебной ночи в ее жизни. – Все будет хорошо. Я готова.

Жан-Пьер кивнул, поверив ей на слово. Он вывел ее из столовой в помещение с баром и итальянскими окнами, выходящими на сад и бассейн. В воздухе плыла медленная любовная песня каджунов [1], аккордеон и скрипка выводили душевную мелодию зайдеко [2]. Вдоль бассейна горели факелы в дополнение к садовому освещению, выгодно подчеркивающему декоративные растения и статуи. Ей показалось, что у бассейна стоит летняя кухня. Но насчет костра сомнений не оставалось – в очаге горел огонь, на каменной скамье, защищенной перголой, лежали толстые подушки.

Лиц сидящих там людей Татьяна разглядеть не могла, но слышала их смех и видела танцующие у бассейна парочки.

– Они не кусаются, – усмехнулся Жан-Пьер, поджидая, пока она рассмотрит представшую перед ними картинку.

– Ты забыл, что я познакомилась с Анри до того, как он был полностью одомашнен, – не осталась она в долгу. Татьяне всегда нравились братья Рейно. В юности она наблюдала, как они шутливо борются друг с другом, дурачатся. В них всегда присутствовал соревновательный дух, начиная от спорта и заканчивая настольными играми.

Бывало, когда ее отец проводил неделю с Леоном, разрабатывая бизнес-планы, она носилась с мальчишками по их необъятному ранчо в Техасе или тут, в Луизиане. Лучшей частью здешней усадьбы было конечно же озеро. До того как они стали достаточно взрослыми, чтобы самостоятельно плавать на лодках, они строили замки из песка или пытались перегородить небольшой ручей, текущий в направлении Пончартрейна. В те времена Джек Дусе видел в Леоне Рейно доброго друга, поэтому ей не приходилось заботиться о приличиях. Только потом, намного позже, отец предупредил ее, чтобы она не рассказывала никому об их финансовых затруднениях, вызванных великим расколом. Все это осталось в далеком прошлом, но обида не прошла.

– Нынче он научился изливать свою ярость в играх. – Жан-Пьер остановился у двери с сеткой от насекомых, ведущей на патио. – Хотя теперь, когда у него появилась Фиона, никто не может заподозрить его в свирепости. – Он показал на парочку, танцующую у бассейна.