Ульяна Соболева - Нелюдь

Тогда мне страшно стало. Когда в ту секунду его лихорадку уловила. Нетерпение хаотичное, бесконтрольное. Ту секунду, когда уже назад поздно. Когда точка невозврата пройдена, и глаза его пьяные, сумасшедшие, похотью плавятся. Выжидает доли секунд, а мне кажется, мое сердце бьется так громко, что он тоже его слышит. Теперь я боюсь пошевелиться под ним и в глаза ему смотрю, скорее, знаю, чем вижу, как он судорожно сглотнул, потом решительно набросился на мой рот, сильным толчком проникая в тело. Из глаз невольно потекли слезы… он думал, что от боли, а я заплакала, потому что вдруг поняла, насколько дико люблю его и умру, если мы не будем вместе. Мой первый во всем и единственный. Я его плоть изнутри стенками лона чувствую и понимаю, насколько принадлежу ему теперь, и он тоже замер, губы мои целует уже нежно, осторожно. Так невыносимо нежно, что я плачу еще сильнее.

А он целует и щеки мои, и глаза, и снова дрожащие губы, не двигаясь и очень тяжело дыша. Дрожит весь. Оба дрожим. Провела кончиками пальцев по его мокрому лбу по вискам и по скулам, а у него от напряжения вена на виске пульсирует и руки, которыми свой вес надо мной удерживает, дрожат в локтях. Привыкла к нему в себе, невольно сжалась, ощущая так плотно внутри, и он резко выдохнул, а потом толкнулся во мне, и мы оба застонали. Мне кажется, его взгляд так же медленно погружается в мой, как его плоть в мою плоть. Не отпускает, держит, приоткрывая все шире рот по мере того, как входит глубже, и я невольно любуюсь, какой он красивый в этот момент. Ослепительно красивый, напряженный, сосредоточенный… только на мне. Я — его вселенная и никем другим я себя не чувствую. С ума сводит эта его острая необходимость во мне. Отпустила мышцы, расслабляясь, доверяясь своему мужчине, позволяя ему погрузиться глубже.

И его первое "люблю" для меня. Такое хриплое, острое, режет тоненьким лезвием, вскрывает вены, запуская в них этот яд зависимости от его голоса, от его рук, тела, ласк и вот этих слов. И уже громче "люблю", толкаясь сильнее, заставляя меня стонать в ответ и закрывая мне рот рукой, потому что громко… потому что гортанно и очень громко, потому что я от панического возбуждения не в себе.

Кусаю его ладонь с каждым толчком, и это ощущение его члена там, оно сильнее, чем пальцы. Это мощнее… намного мощнее. Выгибаюсь под ним, чувствуя, как что-то нарастает внутри… неизведанное, темное. Намного темнее жажды ласк и поцелуев, нечто опасное и жуткое. Оно хочет меня поглотить всю без остатка, и я снова сжимаю его член, чтобы всхлипнуть от ощущения наполненности и трения пульсирующим клитором о его плоть с каждым толчком все сильнее и сильнее. По краю бездны… и как же я хочу туда упасть.

Утянула. В себя утянула намертво. И я на дно пошел. Я пойму гораздо позже, что приобрел новую зависимость — необходимость видеть ее такой открытой для меня одного. Зависимость от ее стонов хриплых, смешанных со всхлипами, и от вкуса ее поцелуев именно в такой момент — яростно-страстных. Когда зол на себя и на нее за то, что жадно хочешь всю до последней крошки себе забрать и не можешь. Когда впиваешься до синяков пальцами в мягкую плоть, и рычишь, заглушая собственный голос поцелуями.

Скользить все глубже в ней. Все быстрее. Движениями рваными, сильными. Стискивая пальцами колыхающуюся над корсажем платья от резких толчков грудь с острыми, красными, искусанными мной сосками. Тогда она меня заразила этим безумием. Этим ненормальным решением забрать ее с собой. Потому что не смогу оставить. Решением инфицировать ее собой так же сильно.

Подхватил ее ноги под коленями и рывком к груди ее поднял, меняя угол проникновения. Не успел рот прикрыть и засмеялся от громкого вскрика. Вкусно. Немыслимо и так вкусно слышать ее крики наслаждения. И острой болью понимание — никогда со мной не будет так. Только втихаря. Только тайком. Как нечто постыдное и недостойное — связь со мной. Обозленными толчками. Все более мощными. Каждым движением бедер доказывая ей и себе, что моя.

Твою мааать…

Ладонь между нашими телами просунуть и клитор растирать, глядя, как глаза закатывает, откидывая голову назад. Извивается все сильнее, кусая губы… понимает ли, что до крови кусает их? Охренительное зрелище. Зубами в собственный язык вонзиться, не позволяя себе взорваться, желая, до боли желая сначала почувствовать вкус ее оргазма.

Он кажется мне красивым, как Бог, и таким же сильным. Несмотря на лязг его цепи по полу от каждого толчка во мне, он ведет, он главный, он властвует, он хозяин. Мой хозяин. Моего тела, моей души и моей жизни. Это ощущение никогда не исчезнет. И я смотрю на него с мольбой и с четким осознанием, что он даст мне то, что я предвкушаю. Даст мне это черное, вязкое и невероятно мощное, закручивающееся спиралью внутри.

Сильная пульсация внизу, между складками плоти, настолько острая, что я начинаю двигаться ему навстречу в поисках облегчения агонии. И от каждого толчка темнеет перед глазами, и голова из стороны в сторону мечется. В невыносимом "мммммм" выгибаясь под ним, скользя сосками по голой груди, мокрой от пота, впиваясь в его спину ногтями и тут же ослабляя хватку, ощутив под подушечками шрамы, и он зло толкается внутрь, все же заставляя впиться, не жалеет, требуя не жалеть. Он любил отдавать всего себя без остатка, до последней капли, до последнего вздоха. И так во всем, что он делал. Но он так же и отбирал. Безжалостно и до самого конца. Все, что хотел, все, что считал своим, он отрывал для себя даже с кровью.

Под колени ноги мои подхватил и так глубоко проник, что я невольно закричала, кусая губы, уже требуя дать мне что-то другое, что-то сильнее и мощнее всего, что было раньше. И он, как всегда, почувствовал меня инстинктивно, взмокшую, дрожащую в погоне за этим темным сумасшествием, когда его опытные пальцы надавили на клитор, растирая его и слегка сжимая, и меня разорвало изнутри на мелкие атомы адского наслаждения, разорвало его именем в протяжном крике, который он тут же заглушил поцелуем. Когда в первой же судороге сжалась вокруг его плоти, и эта судорога прошла током по всему телу и вскрыла каждый нерв на моем теле, а за ней еще одна и еще. Бесконечным потоком. С такой силой, что тело бьется под ним, извивается в сладких спазмах оргазма, и мои собственные стоны такие хриплые и мучительные… его имя под каждый толчок, глядя пьяным, затуманенным взглядом в его глаза.

Застыл. Завороженный ее наслаждением, застыл, любуясь тем, как исказило оно ее лицо. Судорожно сжимает меня, и во мне самом каждый спазм болью и диким удовольствием отдается. Желанием снова и снова заставлять ее кричать, снова и снова эгоистично впитывать в себя ее эмоции в этот момент. Необходимостью ощутить то же самое. Сорваться в ту же пропасть вслед за ней.