Сара Оклер - Снова любить…

Вымывшись, я натягиваю шорты и розовую футболку, в которой планировала спать, а промокшую одежду прячу в рюкзак. Протираю запотевшее зеркало и разглядываю свое отражение. Удивительно, но лицо выглядит так же, как и всегда. Если не считать хмурого выражения и опухших красных глаз, я все та же Анна Райли и со вчерашней ночи не изменилось ничего. Я не стала ни лучше, ни хуже.

Выхожу из ванной, оглядываюсь по сторонам и, убедившись, что Фрэнки нет поблизости, нахожу себе местечко у двери, которая ведет из гостиной в соседнюю комнату. В противоположном углу на кожаном диване спит Эдди. Поверх зеленой футболки он зачем-то нацепил бюстгальтер и напихал туда салфеток.

Я вслушиваюсь в далекий шум океана и храп гостей, закрываю глаза, дышу глубоко, но все равно никак не могу уснуть. Этот момент я представляла совсем иначе. Думала, мы с Фрэнки будем лежать на полу, смеяться и строить планы на последние деньки ЛЛКНС, а еще обсуждать мою ночь с Сэмом. Теперь же от одной мысли о Фрэнки в груди давит, а в тело впиваются острые черные стрелы злости.

Я разрываюсь между приятными воспоминаниями о поцелуях Сэма и невыносимой грустью от того, что самая близкая подруга, которой я доверяла с раннего детства, меня предала.

Я слышу чей-то голос за входной дверью и вдруг спохватываюсь: где же Фрэнки? Мне почти удается убедить себя, что все это – не более чем игра воображения, но вдруг голос раздается снова. И снова.

– Уборка! Уборка! – Кто-то стучится, а потом, судя по звукам, вставляет ключ в замок. – Мистер и миссис Донован? Есть кто дома?

Дверь открывается, но даже слепящее солнце не в силах разбудить храпящего Эдди. Я забираюсь подальше в угол и с интересом слежу за развитием событий, не собираясь вмешиваться в назревающий скандал.

– Что за… Боже ты мой, парень! Тут что, кто-то умер?

Домработница проталкивает вперед ультрасовременный пылесос и подходит к дивану. Эдди наконец-то просыпается.

– Привет, – зевнув, говорит он. Одинокий воин, который смог пережить безумную вечеринку, приходит в себя на поле боя. Оно засыпано песком, завалено телами, бутылками, сигаретными окурками, чьей-то одеждой, огрызками пиццы, пластиковыми стаканчиками и осколками дорогущей скульптуры.

– Эдвард, где твои родители? – спрашивает домработница, сложив на груди пухлые руки.

Эдди медленно встает и оценивает ущерб, нанесенный семейному имуществу.

– Не волнуйся, Мэгги, – говорит он сонным голосом. – Тебе не придется тут убираться. Я сам.

– Ну-ну. Когда они вернутся?

– Вроде завтра.

– Веселенькая у вас была ночка, – замечает домработница, скрестив руки на груди, и кивком указывает на все еще украшающий Эдди бюстгальтер.

– Что за… – Он ощупывает себя и качает головой. Судя по всему, он мало что помнит.

– Ну ладно, Эдвард. Если понадобится помощь, зови. – Женщина уходит, таща за собой пылесос и по дороге пиная пустую бутылку. Та катится по полу и врезается в коробку из-под пиццы прямо у Эдди под ногами.

– Черт! – Он сгибается пополам, хватается за голову и, кажется, не собирается снимать бюстгальтер.

– Все плохо? – уточняю я, выползая из своего укрытия.

– Да нет. Голова раскалывается.

– Домработница расскажет родителям?

– Наверное. Но если я уберусь, мне ничего не будет. Каждое лето одно и то же. Родители вечно заняты, им плевать.

Я поворачиваюсь и собираюсь сказать Фрэнки: «Вот видишь, всем родителям наплевать на своих детей». А потом вспоминаю, что ее рядом нет и что теперь я ее просто на дух не переношу.

Я предлагаю Эдди помочь с уборкой, но он отказывается.

– Мэгги вернется, – объясняет он. – Так всегда бывает. Она прикидывается удивленной и уходит. Потом я просыпаюсь, выгоняю всех, и тогда она помогает с уборкой.

– По-моему, ты ей нравишься.

– Это вряд ли. Но ей точно нравятся сто баксов, которые я за это плачу.

Эдди наливает себе кофе и идет будить незадачливых гостей, которые валяются по всему дому, у бассейна и во дворе. Я спрашиваю, видел ли он, куда пошла Фрэнки.

– Да, она наверху. Вы обе вчера, похоже, неплохо напились. Выглядите ужасно.

Я вымученно улыбаюсь:

– Бывало и хуже.

Несколько часов назад, например.

Я иду на кухню, наливаю себе кофе и жду, пока принцесса Перино соизволит почтить нас своим присутствием. Я бы предпочла пойти домой с кем угодно, но возвращаться по отдельности слишком рискованно. Дядя Ред и тетя Джейн свято верят, будто у нас была веселая пижамная вечеринка с Джеки и Самантой, мы хихикали допоздна, дрались подушками и прошли все тесты в Cosmo, а теперь больше всего на свете хотим немного отоспаться.

Фрэнки спускается по лестнице через час при полном параде. Ни следа недавней истерики. Чтобы досадить мне, она демонстративно обнимает Эдди на прощание и благодарит за шикарную вечеринку. А потом, даже не повернувшись в мою сторону, закидывает на плечо рюкзак и выходит через заднюю дверь на пляж. Она шагает, задрав подбородок, втянув живот, выпрямив спину и выпятив грудь. Словно рыжеволосый феникс, который восстал из пепла после предательства лучшей подруги.

Я ДЕРЖУСЬ НА РАССТОЯНИИ от Фрэнки, и меня разрывает от злости и сожаления. Впрочем, первого больше, чем второго. Подруга ни разу не оглядывается, точно знает, что я никуда не денусь. Она прекрасно понимает: если мы не вернемся вместе и не притворимся, будто все в порядке, придется долго объясняться с родителями.

Когда до дома остается меньше десяти метров, я ускоряю шаг. Мы должны подняться по лестнице вместе, улыбаться, сиять, как два лучика солнца. Ведь именно в таком настроении девочки возвращаются после ночевки в компании подруг. Родители Фрэнки уже готовят обед.

– Привет! – говорит тетя Джейн и вытирает мокрые руки о шорты. – Как прошла ваша пижамная вечеринка?

– Отлично, – синхронно отвечаем мы таким тоном, словно пришли на похороны.

– Вы, по-моему, и не ложились, – замечает дядя Ред, оторвавшись от чтения новостей.

– Пап, ночевки придуманы не для того, чтобы спать.

– Ох, прости мое невежество, – отвечает он, складывает газету и бросает ее на стол. – И чем же вы занимались?

– Много чем. Правда, Анна? – голос Фрэнки звенит от отвращения.

– Точно, – говорю я, хватаю яблоко и откусываю огромный кусок. – Алкоголь. Мальчики. Все как обычно.

У Фрэнки глаза лезут на лоб, но дядя Ред и тетя Джейн только смеются. Им и в голову не приходит, что я говорю чистую правду.

– Раз так, в следующий раз я не прочь пойти с вами. – Тетя Джейн подмигивает, задержав на мне взгляд, а потом расставляет на столе тарелки с бутербродами и кукурузными чипсами.

После той ночи на веранде мы ни разу не говорили про Фрэнки и Мэтта. Интересно, замечает ли она ту пропасть, которая теперь разделяет меня и ее дочь? Понимает ли, что мы вернулись с очередной ночной попойки, безуспешно пытаясь забыть о прошлом? Две чайки, сбившиеся с курса…