Сара Оклер - Снова любить…

Моя загорелая кожа покрывается мурашками. В голове мелькает мысль о том, что мне не стоит торопиться, ведь первый раз должен быть особенным и нужно подождать того, с кем я проснусь утром и проведу всю жизнь.

А вдруг Сэм подумает, что я просто туристка, которой захотелось романтики и отношений на расстоянии, милых открыток с пляжа – маленьких трофеев для хвастовства перед подружками?

Нет, все не так, не после этого лета. То, что происходит между нами с Сэмом, перестанет существовать. Я потеряю его так же, как потеряла Мэтта. Не важно, разлучит ли нас смерть или огромное расстояние от Нью-Йорка до Калифорнии… Просто совсем скоро я проснусь и пойму, что Сэма рядом нет и не будет.

Того самого Сэма с мягкими, пропитанными океаном волосами, щекочущими мои щеки при каждом поцелуе.

Того самого Сэма, который смотрит на меня пронзительными зелеными глазами, касается чуткими горячими ладонями, всегда задевая нужные точки.

Того самого Сэма, чья соленая кожа напоминает о лете.

Того самого Сэма, фамилию которого я забыла спросить.

– Стой! – Я отстраняюсь как раз в тот момент, когда он пытается развязать верх моего бикини. – Я только сейчас поняла, что мы даже фамилий друг друга не знаем. Моя – Райли. – Смотрю на него так сосредоточенно, словно от ответа зависит то, чем закончится эта безумная ночь.

Сэм смеется:

– Макинтош.

– Как сорт яблок? – уточняю я.

– Скорее, как компьютер.

– Разница невелика.

– Слушай, Анна…

– Что?

– Хватит разговоров. – Он улыбается.

– Хорошо, – шепчу я и провожу пальцами по его нижней губе. Мысли мечутся со скоростью света, стучат чаще, чем бьется сердце, и я не знаю, как это прекратить. Да и не хочу. Мне хочется проглотить Сэма целиком. Снова ощутить поцелуи, вдохнуть аромат шампуня, а потом умереть, быстро и безболезненно, смакуя эти впечатления, пока они не испарились.

Сэм подается вперед, но я прижимаю руку к его груди, не давая приблизиться.

– Сэм, это все и правда хорошо. Но ты подумал о безопасности?

Я терпеливо жду, пока он поймет, о чем я.

– Ага, – наконец отвечает Сэм и тянется к лежащей рядом кофте.

Я слышу звук рвущейся упаковки от презерватива.

– Ты уверена? – уточняет он.

– Да.

Он с силой впивается в мои губы, шумно вдыхает через нос, расстегивает, развязывает и снимает нашу одежду, покрывает поцелуями мой живот. А потом медленно поднимается выше. Я обхватываю его ногами и наконец чувствую, как он заполняет меня изнутри.

Мне совсем не больно, просто… странно. В первые минуты я даже задерживаю дыхание. Шорты и трусы от купальника нелепо свисают с моей лодыжки, совсем как неудачливые свидетели, которые не успели сбежать и теперь должны сидеть тихо, чтобы не попасться.

Сэм запускает руки мне в волосы, подается вперед и назад в такт с разбивающимися о берег волнами. Я подстраиваюсь под этот ритм, расслабляю плечи и чувствую, как мои бедра оставляют вмятины на песке под покрывалом. Сквозь шелковистые пряди Сэма виднеется низкая оранжевая луна. Я тяжело дышу, наслаждаясь вкусом его соленой кожи во рту, и все жду, что звезды вот-вот упадут на землю.

Но этого не происходит.

Они просто наблюдают за нами, а потом меркнут, растворяясь в океане. Наконец Сэм отстраняется, а я сажусь и начинаю одеваться.

Ночное небо постепенно светлеет, горизонт окрашивается розовым. Начинается прибой, и вода скрывает под собой камни. Мой же камень наконец-то свалился с шеи.

Но вот что странно, я не чувствую никакой разницы между собой сейчас и собой тогда, несколько часов назад, у зеркала в ванной. Я не стала старше. И вряд ли поумнела. От того, что я теперь «женщина», жизнь не стала лучше, грусть никуда не ушла, а скелеты в шкафу не рассыпались в прах.

Сэм лежит рядом с закрытыми глазами, сложив руки на груди.

– Анна Райли, побудь со мной, – просит он сонным голосом и улыбается. Я наклоняюсь и легко касаюсь его живота кончиками пальцев.

– Только схожу умоюсь и сразу вернусь.

Я подхватываю шлепанцы и босиком иду к воде. Океан омывает мои ноги, а я стою и жду знака, что со мной все будет хорошо, что я поступила правильно и жизнь теперь наладится. Я вглядываюсь в темную воду, так похожую на лакричный соус. Разбивающиеся о берег волны что-то шепчут, в их мудром шелесте слышна неизменная вечность. Все вокруг замирает: прохладный песок, бледнеющая луна, закрытые зонтики на пляже, похожие на бутоны цветов. Вода подбирается к ступням и вновь отступает, оставляя только влажный песок.

Я приняла волшебную таблетку, и всем бедам конец.

Я умываюсь и иду обратно. Сейчас, кажется, часов пять утра. Сэм сидит на покрывале, улыбается и дрожит, глядя на меня своими дымчато-зелеными глазами.

– Что? – спрашиваю я, зарываюсь пальцами в песок и пытаюсь скрыть ответную улыбку.

– Замри, Анна Райли, – просит он. – Сейчас все идеально.

ЗАНИМАЕТСЯ РАССВЕТ. Мы идем вдоль берега, взявшись за руки и опустив головы, и разглядываем влажный песок под ногами. В моих карманах звенит разноцветная стеклянная галька – зеленая, голубая, белая и янтарная. Я провела на пляже целых три недели, но восхищаюсь мощью океана сейчас так же сильно, как в первые минуты. Осколки единого целого, части чего-то огромного погружаются в могучие волны, лежат под водой сотни лет, веками перемещаются с места на место и в конце концов завершают свой путь в карманах моей белой кофты.

Пляж постепенно оживает, готовится к очередному наплыву туристов. Работники отелей в шортах цвета хаки и синих футболках поло бегают по песку, словно муравьи, убирают мусор, готовят пляж к новому дню. Вокруг раскрывают навстречу солнцу свои бело-желтые бутоны пляжные зонтики, а Сэм улыбается мне:

– Анна, ты как?

Я иду, спрятав руки в карманы, перебираю в пальцах их содержимое и вдруг вспоминаю сказку, услышанную в одном из магазинов с побрякушками на бульваре Мунлайт, куда мы зашли с Фрэнки и тетей Джейн.

– Говорят, стеклянная галька – это слезы несчастной русалки, – говорю я. – Она полюбила капитана корабля и спасла его от гибели в страшный шторм. В наказание Нептун, морской повелитель, навечно заточил ее на дне океана.

Сэм кивает:

– Да, я тоже это слышал. Местные рассказывают много всякого. Думаю, иногда полезно принимать вещи такими, какие они есть, ценить их, не навешивая ярлыки. Любое объяснение убивает тайну. Разве не так?

– Наверное, ты прав. – Заметив бирюзовое стеклышко под ногами, я сажусь на корточки, собираясь его подобрать, и вдруг вижу яркий блик на мокром песке. – Боже, ты только посмотри!

Я встаю и протягиваю Сэму свою раскрытую ладонь.

– Ого, – говорит он, забирает мою находку и разглядывает на свету. – Красное стекло самое редкое. Повезло, что ты его нашла.