Олег Кудрин - Чужая кровь

— Срывайся оттуда.

— Что?

— Я говорю, беги, идиот, сматывайся! Если сможешь…

Баро смотрел на Рыча с нескрываемой яростью.

— Ну? И что говорит твой хозяин? Где золото? Как ни старался Рыч скрыть растерянность, но и лицо, и заплетающийся язык его выдавали:

— Он говорит, что сделка, похоже, откладывается.

— Что значит — откладывается? Мы же договорились: я даю вам деньги — вы возвращаете мне золото! Где оно?

— Кажется, появились какие-то новые обстоятельства…

— Какие еще обстоятельства? Вы решили надо мной поиздеваться?!

"Дорогому бывшему шефу от Рыча"!

Тут Рыч резко нагнулся, набрал рукой горсть песка, бросил в лицо Баро и пустился бежать.

Баро, почти ничего не видя, кинулся вдогонку, доставая на ходу мобильник и набирая Бейбута.

— Алло, Бейбут! Слышишь меня? Золота нет! Не отдавай им деньги!

— Я понял, Баро, они от меня ничего не получат! Бейбут с гневом посмотрел на Руку и Леху:

— Вы что, обмануть нас хотели?

— Чего? — искренне не понял Рука.

— Золота нет, Миро. Они хотели просто так получить от нас деньги.

Рука и Леха недоуменно переглянулись.

— Золото у Зарецкого — нам сказали!

— Золота нет! Рука набрал Удава.

— Слушай, Удав, они говорят, что золота нет. И денег не отдают. Что делать?

Удав был уже готов к этому звонку.

— Мочите их.

Рука на всякий случай переспросил еще раз. Удав повысил голос:

— Я сказал: мочите их и забирайте бабки. Быстро!

Астахов выслушал Олесю очень внимательно.

— То есть, насколько я вас понял, все дело было в платежках, которые вы оформляли.

— В общем — да.

— А что именно в них было не так? В чем конкретно вас обвинили?

— Ну, на словах это сложно объяснить…

— А знаете, как мы сделаем? — Астахов вынул из ящика стола бухгалтерские документы своей фирмы. — Вы покажите мне по этим бумагам.

— Хорошо, Николай Андреевич. Вот, смотрите… Олеся стала объяснять подробности, а Астахов только приговаривал время от времени: "Ясно, ясно".

— …И вот, когда стали разбирать эти платежки — все сошлось на мне.

— Ну что ж, теперь мне все понятно. — И Астахов откинулся на спинку кресла. — Вы ни в чем не виноваты, вас просто подставили.

— Вы действительно так думаете?

— Олеся, вы — добрый, доверчивый человек, и ваши начальники этим воспользовались. На вас повесили всех собак и сделали крайней.

Олеся вздохнула.

— Какое это теперь имеет значение? Репутация моя испорчена. Я даже горничной не могу работать…

— Да, Олеся, вы уволены, — решительно произнес Астахов.

— До свидания, Николай Андреевич. — И Олеся встала со стула.

— Олеся, вы уволены с должности горничной, — неожиданно для девушки продолжил Астахов. — Если вы ничего не имеете против, то с этого момента вы — мой бухгалтер!

— …Понял тебя, Удав. — Рука сунул мобильник в карман. — Все нормально, ромалы. Это была просто шутка, все в порядке. На самом деле золото — оно у нас, правда, Леха? Вот оно!

Но вместо золота Рука выхватил пистолет и навел его на Бейбута.

— Бабки сюда! Быстро!

Бейбут даже не дернулся, только отрицательно покачал головой.

— Ты что, не понял, старик? Бабки сюда!

— Нет, — все так же спокойно отвечал Бейбут под дулом пистолета.

И прозвучал выстрел…

— Отец! — пронесся над Старым кладбищем крик Миро. Сын подхватил на руки истекающего кровью отца, а Рука направил пистолет уже на Миро.

— Не дергайся, парень! Положи старика. Положи, сказал! Вот так. А теперь отойди. Туда отойди!

Миро вынужден был подчиниться.

— Леха, возьми у старика дипломат, — продолжал командовать Рука, не сводя с Миро пистолета.

Леха попытался взять дипломат, но он был надежно прикреплен наручниками к запястью Бейбута.

— Сходи к машине, Леха, — командовал Рука. — Возьми ножовку.

— Так мы ж машину оставили аж за кладбищем. Пререкаясь, бандиты всего лишь на одну секунду отвернулись от Миро. Он тут же выхватил из-за пояса кнут, одним взмахом выбил им у Руки пистолет и с остервенением стал хлестать убийц.

— Сволочи! Гады! Убью! Убью!

Рука и Леха в панике кинулись наружу. Миро побежал за ними, но тут его остановило одно-единственное слово из глубины склепа.

— Миро… — еле слышно позвал Бейбут.

Тем временем бандиты бросились к стоящей возле склепа машине Бейбута, вышибли стекло валявшейся рядом арматуриной, открыли машину — ключ зажигания был в замке…

— Сейчас, отец! — крикнул Миро Бейбуту и все-таки выбежал на свет, но увидел только свою же уезжающую машину.

Он кинулся обратно в склеп, где нашел Бейбута уже без сознания.

— Отец, держись, держись, говори что-нибудь, не молчи! — склонился над ним Миро. — Говори, ты слышишь меня?!

Мобильный у Бейбута звонил уже не первую минуту. Миро взял трубку и услышал запыхавшийся голос Баро.

— Бейбут! Что там у вас происходит?

— Это не Бейбут, это я, Баро, — ответил Миро срывающимся голосом. — Они ранили отца.

— Как ранили?!

— Они стреляли. И удрали на нашей машине. Он истекает кровью, Баро…

Баро так и не сумел догнать Рыча. Тот бросился в какое-то подземелье, Баро — за ним. Поначалу ему удавалось не терять Рыча из виду. Но Рыч за эти дни хорошо изучил каменоломни, а главное — знал несколько выходов.

— Миро, я сейчас еду к тебе! Слышишь? — кричал Баро в телефон, прекратив погоню за Рычем и возвращаясь к машине.

Он вскочил за руль, рванул с места и помчался на предельной скорости, стараясь при этом дозвониться хоть кому-нибудь в табор. Но дозвониться не получалось. Тогда Баро позвонил домой.

А Миро все умолял умирающего Бейбута:

— Держись, отец, держись! Сейчас приедет Баро! Держись!

Палыч сидел у постели Рубины. "Рубина!" — "Паша!", "Паша!" — "Рубина!"

Старики просто называли друг друга по именам, но было в этом гораздо больше, чем в самых длинных и велеречивых признаниях.

— Как ты здесь оказался, Паша?

— Мы к Баро пришли. Но это неважно. Как ты, Рубина?

— Зачем спрашиваешь — сам видишь. Видно, пришел мой срок.

— Рубина, ну что ты говоришь!

— Не мы, Паша, отмеряем наши годы. А мои, судя по всему, уже на исходе.

— Ты не должна себя так настраивать — ты обязательно выздоровеешь!

— Паша, Паша… Дело не в здоровье, дело в судьбе Болезнь-то можно одолеть, а вот судьбу — судьбу еще никому одолеть не удавалось. — И на лице Рубины появилась невеселая улыбка.

— Рубина, нельзя сдаваться — ты же сильная!

— Паша, ты помнишь, сколько нам лет? Даже самый сильный человеке годами слабеет, а я всего лишь женщина… Единственное, что могло бы мне помочь, — потеряно.

И тут Палыча осенило:

— Постой, ты, наверное, говоришь о цыганском золоте? Так мы же его нашли с Максимом! Мы нашли его, оно не потеряно.