Олег Кудрин - Во имя любви

Алла же продолжала нахваливать дочь:

— В настоящий момент она является моим юрисконсультом. Мы пришли сюда, чтобы подписать со Светой договор на ее картины.

— Я очень рад за нее. А за ваш совет — спасибо. Я подумаю…

— Да что же тут думать? Не сомневайтесь. Нет, ну… Я понимаю, вас смущает ее молодость и отсутствие опыта.

— Не буду от вас скрывать… Есть немного…

— Но мы все тоже когда-то с чего-то начинали… Соня очень хорошо училась в институте, и педагоги всегда были уверены, что она будет классным профессионалом. И, поверьте, первые работы она сделала на высшем уровне.

Астахов еще раз посмотрел на Соню. Хорошая девочка, намного лучше мамы.

По крайней мере, молчит.

— Ну а что, может, действительно попробовать?!

У Сони загорелись глаза. "Дела, работы", о которых говорила мама и которыми она занималась, до сих пор были такой мелочью. А тут большое серьезное дело.

— Так что, Соня, возьметесь за мое дело?

— Конечно.

Вот так. Это вам действительно не Алла. Соня говорит мало, но Соня говорит только по делу.

Света все-таки набралась решимости, открыла дверь и вошла.

Сразу же почувствовала, что дома есть кто-то кроме отца. Причем, судя по одежде, этот кто-то женского пола. Ну что ж, отец, мягко говоря, взрослый человек. И до сих пор он свою личную жизнь скрывал от дочери столь тщательно, что, пожалуй, получил право немного расслабиться. По крайней мере, после тюрьмы.

Света потихонечку начала пробираться в глубь дома. И услышала властный голос отца:

— По-моему, у нас была замечательная ночь. Не правда ли, Томочка?

"Томочка"? Интересно, с кем это он?

Света прошла в гостиную, а потом в комнату отца.

— Ой, дочка пришла! — сказал Форс, почти радостно.

А Света с изумлением уставилась на Тамару. Та начала поправлять прическу. А Форс вел себя по-мужски, то есть как ни в чем не бывало.

— Здравствуй, Света, — сказала Тамара, поправив наконец прическу.

— Здравствуйте.

— Папа, — сказала Света, стараясь не показать своего изумления, — ты бы хоть сказал, что у тебя гости…

— Извини, доченька, но я не знал, где ты сама бродишь. У беременных свои капризы. К тому же, гости уже уходят, — Форс выразительно посмотрел на Тамару.

— Да, пожалуй, мне пора, — тут же засобиралась она.

— Тамарочка, спасибо тебе за эту ночь, — Форс поцеловал Тамаре руку.

Та немного смутилась, показав, что этот театр ей неприятен. Встала с дивана и пошла к выходу.

— Тамара… — позвал ее Форс. — Да.

— Сумочку не забудь.

— Ах да, простите, — Тамара вернулась и забрала сумочку. — До свидания, Леонид Вячеславович, — она специально назвала его по отчеству. — До свидания, Светочка.

— До свидания. Тамара ушла.

— Да, пап. Ну и устроил же ты спектакль. Форс промолчал.

— Я понятия не имела, что у тебя гости. Ты и меня, и Тамару Александровну поставил в идиотское положение. Еще и намеки делал такие… Я же не ребенок, зачем эти намеки, когда и так все ясно…

— Видишь ли, доченька, я не предполагал, что у меня с Тамарой будет свидание. Все сложилось так неожиданно. А насчет намеков — виноват. Глупое мужское хвастовство. Тамара Александровна — видная женщина, и мне приятно, что она обратила внимание на мою скромную персону. Тут я виноват. Хотя… Я хочу, чтобы ты знала все о моей жизни. Ты ведь уже совсем взрослая.

Эта милая девочка хочет сказать, что она адвокат? Ну что ж, очень интересно посмотреть, так ли это.

— Соня, вы, конечно, понимаете, что дело это очень сложное? — сказал Николай Андреевич нейтральным деловым голосом.

— Разумеется, господин Астахов, — Сонечка преобразилась, подтянулась.

И лицо ее с этой секунды уже никому не показалось бы детским.

Произошедшая перемена понравилась Николаю Андреевичу.

— Ну что ж, Соня, тогда давайте попробуем наладить наше сотрудничество.

Так сказать, запустить его. Какая информация вас интересует?

— Скажите, чего требует от вас ваша бывшая жена?

— Ой… Страшно сказать! Она требует половину Всего моего имущества.

Сами понимаете: недвижимость, и бизнес, и картины…

— Сумма внушительная.

— Ну, колоссальная. Особенно если вспомнить, как это все мне доставалось. Я же тут в Управске не на нефтяной или газовой трубе сидел. Это там что хочешь, то творишь. И миллионы растут из ниоткуда. Нет, у нас в провинции каждая копеечка таким трудом добывалась… — Николай Андреевич вдруг почувствовал, что говорит лишнее, ведь Соня задала строго деловой вопрос, а он сам ударился в лирику.

И кто из них, спрашивается, больший профессионал…

Особенно если учесть, что перед тем, как начать разговор с клиентом, Соня мягко, но очень настойчиво выпроводила мать из комнаты.

Толковая девчонка, оказывается, она умеет быть и плюшевой, и железной…

— Значит, ты, папа, хочешь рассказать мне все о своей жизни?

— Да. Ты же — мой самый близкий человек.

— Спасибо. Так зачем ты на моих глазах куда-то увез Кармелиту?

— Я боялся, что она наговорит глупостей в милиции.

— То есть, другими словами… Ты боялся, что она скажет правду и уличит наконец тебя?!

Форс расхохотался, но смех не получился естественным (вот что значит отсутствие деловой адвокатской практики).

— Меня?! В чем она может меня уличить? Дочка, уверяю тебя, я попал в милицию по собственной доброте… чтобы помочь Кармелите. Именно благодаря мне, она осталась жива.

— Ого! Так ты говоришь, что спас Кармелиту?

— Да, именно так.

— Ничего себе! Ну, будь добр, объясни.

— Отец Кармелиты, уважаемый всеми человек, но он крайне вспыльчивый…

Зарецкий готов был пойти на конфликт с похитителями, не всегда выполнял их условия… Как будто не понимал, чем это грозит. С учетом сложившихся обстоятельств мне во время переговоров пришлось идти на более близкий контакт с преступниками. И именно благодаря этому, благодаря мне, все прошло гладко — Кармелита осталась жива.

— Даже так? Только не пойму, почему же тогда тебя арестовали?

Форс еще раз рассмеялся, на этот раз уже совершенно искренне.

— Доченька! Неужели ты такая маленькая, что веришь в сказки про абсолютно честную милицию? Света, в жизни все так переплетается, что порой сам черт концов не найдет… Настоящие похитители решили свалить всю вину на меня, чтобы дать возможность уйти своему главарю — этому Удаву… Но, слава богу, в милиции быстро разобрались. И вот я здесь… Дома…

— Только почему-то очень боишься показаний Кармелиты?

— Да, да, боюсь. И не только за себя, но и за совсем другого человека.

Света недоверчиво посмотрела на отца. Как хотелось бы поверить ему. И как трудно это сделать.

— Пойми меня, дочка, выслушай. Кармелита — человек наивный. Она считает, что только правда может помочь, но это не так. Своими показаниями она только навредила этому цыгану — охраннику.