Алана Инош - Предания вершин седых

— Проводите в мои покои, — распорядилась Ждана.

Вскоре Гордана переступила порог светлицы, одетая в нарядный праздничный кафтан и чёрные сапоги с золотыми кисточками. К груди она гордо и взволнованно прижимала одеяльный свёрток, из которого доносился писк.

— Прости, госпожа, что я с дитятком, — поклонилась молодая родительница. — Не могла её ни на миг оставить.

— Ты верно поступила, — успокоила её Ждана. — Государыня будет только к обеду, придётся вам с малюткой подождать. Не стесняйся, корми прямо здесь, коли будет надобность. Чистые пелёнки тоже найдутся.

— Благодарю сердечно, госпожа, за твою доброту, — снова поклонилась женщина-кошка, слегка зардевшись от смущения.

— Не за что, — улыбнулась Ждана. — Как там Нечайка? Здорова ли?

— Супруга моя в добром здравии, госпожа. Отдыхает. Благодарю ещё раз.

Воспользоваться предложением Жданы Гордане пришлось дважды: чтобы покормить дочурку и чтобы перепеленать. Грязные пелёнки Ждана велела горничным девушкам тут же выстирать и просушить. Будучи дружинницей, Гордана была обязана являться к княжескому двору в полном и безупречном воинском облачении, а не в мирном платье, но ей как кормящей матери делалось послабление, ведь снимать кольчугу каждый раз для кормления затруднительно, а прорезей в ней не сделаешь, как в рубашке. С пеленанием молодая кошка-воительница, не имевшая родительского опыта, испытала некоторые трудности, и Ждана с удовольствием помогла ей, добродушно посмеиваясь над её неловкостью и смущением.

— Госпожа, ну что ты, — бормотала та. — Не утруждайся!

— И вовсе не в труд мне, а в радость, — заверила её Ждана.

К обеду Лесияра вернулась и без промедления приняла посетительницу. Заметно волнуясь, Гордана рассыпалась в благодарностях за дары.

— А особо благодарю тебя, государыня, за меч! Вот это всем подаркам подарок! Когда дочка вырастет, она станет носить его с гордостью!

Княгиня переглянулась с Жданой и, как та и предвидела, одобрительно ей кивнула.

— Счастья твоему семейству крепкого, совет вам да любовь, а дитятку здравия, голубушка, — молвила она, дружески улыбаясь Гордане. — Не откажись остаться на обед, коли уж пришла: я гостей голодными не отпускаю. О малой не беспокойся, за ней есть кому приглядеть. Нянек у нас тут достаточно.

Гордана разразилась новым всплеском благодарственных слов. Её голос слегка вздрагивал: сказывалось её волнение и трепет перед светлыми очами белогорской повелительницы. Лесияра рассмеялась.

— Ну будет, будет, сестрица. Не трясись так. Все молодые дружинницы для меня как дочери, вот и относись ко мне, как к матушке. Будь как дома.

Гордана осталась на обед. Княгиня лично проследила, чтоб её не обнесли ни одним блюдом, и оказывала ей благоволение, посылая добротные куски. Хмельного, впрочем, молодая кошка не тронула, лишь из уважения к Лесияре и прочим гостьям за столом пригубив кубок. Одна из Старших Сестёр спросила:

— А что это сестрица Гордана не пьёт? Али мёд нехорош?

— Прости, госпожа, кормлю я грудью, оттого хмельные зелья и не трогаю, — учтиво объяснила та.

— Ну ладно, коли так.

Малышка вела себя спокойно — почти всё время спала. Она лишь раз за весь обед попросила есть, и Ждана послала одну из девушек за родительницей. Гордана, испросив у княгини разрешение на отлучку из-за стола, поспешила в покои Жданы к своей крохе. Накормив дочку, она принялась баюкать её мурлыканьем, да сама и убаюкалась. Видно, предыдущая ночь у неё выдалась бессонная. Хоть и спала молодая матушка, но дитя держала цепко, не выпускала из рук, а когда Ждана попробовала тихонько взять у неё ребёнка, Гордана тут же открыла глаза.

— Это что ж, сморило меня? — пробормотала она и первым делом устремила туманный, усталый взгляд на крошку. Та изволила почивать. — За столом меня уж, должно быть, хватились...

— Думаю, государыня не осерчает, коли ты отдохнёшь чуточку, — улыбнулась Ждана.

— Да что ты, госпожа! — встрепенулась та. — Вернуться я непременно обязана. Всё хорошо, я уж приободрилась. Мне б только умыться...

Ждана, вздохнув, велела подать умывальную чашу и кувшин с прохладной водой, и Гордана плеснула себе в лицо пригоршню-другую, промыла слипающиеся глаза, окончательно прогнав сонливость. После чего утёрлась полотенцем, сердечно поблагодарила Ждану и вручила дитя её заботам.

— Уж прости, госпожа, что доставляю хлопоты...

— Да полно тебе! Ступай, — ответила та.

Гордана отважно вернулась за стол, а вскоре откровенно осоловела, но не от хмельного — кубка с мёдом она почти не трогала, лишь для виду смачивая напитком губы время от времени. Бессонная ночь и обильное угощение были виновны в её состоянии, в которое она проваливалась, точно в наглухо заколоченный ящик. Новоиспечённую родительницу нужно было спасать, поэтому Ждана ненадолго вышла в трапезную, должным образом поздоровалась с застольным обществом, ответила на приветствия Сестёр и пригубила поднесённый ей кубок, а потом как бы невзначай склонилась к уху супруги и шепнула:

— Государыня моя, позволь тебе заметить, что ты в своём щедром гостеприимстве жестока к Гордане. Минувшей ночью она едва ли сомкнула глаза, а когда отлучилась из-за стола покормить дитя, уснула сидя, прямо с ребёнком на руках. Пощади её, прошу. Разве ты забыла, как сама кормила, и какая это непростая пора?

Лесияра бросила обеспокоенный взор в сторону гостьи, которая сидела вроде бы с открытыми глазами, но при этом с подозрительно отсутствующим выражением на лице. Вкусная гусиная ножка с золотистой корочкой повисла в её безвольно замершей руке и была готова вывалиться, так и не добравшись до рта.

— Хорошо, ладушка, скажи ей, что малютка её зовёт, — также шёпотом ответила княгиня Ждане. — А там и уложи её баиньки. Пусть не стесняется.

Так Ждана и сделала. Гордана же, увидев, что дочка и не думала просыпаться, пришла в недоумение.

— Государыня, увидев твою усталость, настаивает на твоём отдыхе, — сказала Ждана. — А кормление — лишь благовидный предлог для отлучки. Вздремни хоть немного, прошу тебя. Располагайся без всякого стеснения.

Гордана принялась отказываться и собралась уже возвращаться в трапезную, но положение спасла сама малышка — проснулась и подала голос.

— Что такое, дитятко моё? Кушать? — Обеспокоенная Гордана тут же протянула руки к ребёнку.

— Она сейчас не голодна, просто хочет на ручки, — подсказала Ждана неопытной родительнице, передавая ей кряхтящую и хнычущую девочку. — Возьми её и покачай.

Всё вышло наилучшим образом: женщина-кошка, баюкая дочку мурлыканьем, усыпила и её, и саму себя. В этот раз у Жданы получилось незаметно забрать у неё дитя, не разбудив её саму при этом. Гордана постепенно сползла в лежачее положение. Вскоре послышалось её негромкое похрапывание.