Дерби Брайа - Пылающая Эмбер

взамен. Это реальность, которую я усвоила с юных лет.

Кроме того, скрываться и переезжать с места на место — все равно, что влачить

одинокое и жалкое существование. Было бы неплохо обзавестись другом или же кем-то,

кто даст мне совет.

Справа от меня раздается тяжёлый глухой звук. Я поворачиваюсь, и мой взгляд

натыкается на глаза цвета зелёной листвы. Они принадлежат девушке. Девушке из

прошлой ночи. Она ростом около пяти футов и трёх или четырёх дюймов. Сложение тела

почти как у ребёнка. Если бы мне нужно было определить ее возраст, я бы сказала, что ей

не больше шестнадцати лет. Но это не так, поскольку ей должно быть восемнадцать,

6

чтобы ее допустили в ночлежку. Хотя, мне начинает казаться, что управляющий этого

места не является приверженцем соблюдения правил. Мужчины и женщины должны быть

размещены отдельно друг от друга, а это не так, если учитывать произошедшее минувшей

ночью.

У девушки овальное личико, высокие скулы и большие глаза, щедро покрытые

тенями под темными бровями. У неё чёрные как смоль, короткие, всклокоченные волосы,

которые ярко выделяются на фоне кожи цвета слоновой кости. Она одета немного

готически на мой вкус, в чёрные майку, шорты и высокие кожаные сапоги, а половину её

предплечья покрывают резиновые браслеты.

В конце концов, не так уж много сходства с феей Динь-Динь, она больше похожа на

юную Джоан Джетт ( прим. Джо́ан Джетт (настоящее имя Джоан Мэри Ларкин; род. 22

сентября 1958, Филадельфия, Пенсильвания) — американская гитаристка, вокалистка,

продюсер и автор песен, актриса).

Её агрессивный внешний вид кажется попыткой оттолкнуть от себя весь мир. Но

тогда почему приблизительно из двух сотен обитателей ночлежки, она была

единственной, кто пришёл мне на помощь?

— Воу, воу, успокойся, Рыжая. Я не собираюсь перерезать тебе горло или что-то

типа того.

Рыжая. Меня звали и похуже. «Рыжеволосая», «Рыжуха», и самые мною не

любимые «Огненная щелка» и «Веснушчатый монстр». Хотя в последние годы меня не

называли ни одним из этих прозвищ.

Мини-версия Джоан Джетт поворачивается к старухе, черты её лица искажаются и

она морщит нос. Из неё вырывается шипение, пальцы сжимаются в кулаки, подтверждая

мою теорию о том, что она подросток.

— Соплячка, — насмехается над ней старуха, и я озадачена её внезапной

враждебностью.

— Хельга.

— Шлюха.

— Ведьма, — Джоан смотрит на потолок и обводит его взглядом. — Вот бы нашёлся

дом, который бы на тебя обрушился.

Старуха закатывает глаза.

Джоан скрещивает руки на груди, смотрит мне в лицо и резко спрашивает:

— Кто ты? Какая у тебя история?

— Э-э... — я не называю своё настоящее имя. Никогда. — Рыжая, как ты уже

догадалась. Эм... это моя первая ночь, — я засовываю руки в задние карманы. — Спасибо

за...

Она качает головой.

— Просто в следующий раз прикрывай свою спину, чтобы мне не пришлось этого

делать. В этом лесу бродит не один волк. Если ты понимаешь, о чем я, — и вот я вновь

впадаю в ступор, когда она делает ложный выпад в сторону старухи, от чего та

вздрагивает. Джоан довольно хмыкает, поворачивается и уходит, пиная предметы,

разбросанные на полу и по несчастью вставшие на её пути, оставляя о себе впечатление

как о маленьком торнадо.

Эта мысль вызывает лёгкую улыбку на моём лице. Ей не занимать дерзости, как и

кое-кому ещё, кого я знаю и по кому скучаю.

Хельга, как назвала её Маленькая Джоан, не особо удивлена. На самом деле, она

выглядит испуганной, бормоча себе что-то под нос.

Между нами повисает неловкое молчание. Затем она бормочет:

— Не обращай внимания на Айви. Эта девчонка — неблагодарное дерьмо.

Имя этой девушки Айви ( прим. Ivy (англ.) — плющ )?

Не поворачиваясь ко мне лицом, она продолжает:

7

— Знаешь, внешне ты похожа на ирландку. Рыжие волосы, веснушки. Но вместо

зеленых — голубые глаза.

Они на самом деле голубовато-зеленые, но я не исправляю ее.

— Может, сходство и есть, но удачей я точно обделена.

— M-мммм, — она бросает сумку к моим ногам. — Возможно, тебе нужно узнать,

как обрести свою собственную удачу. Я скоро вернусь. Не спускай с сумки глаз.

— Конечно, — я киваю и снова сажусь на свою койку, когда она уходит.

Несколько мгновений спустя, пока я избавляюсь от колтунов в волосах, меня

накрывает чувство меланхолии. Оно накатывает на меня каждый день, примерно в одно и

то же время. Я вытаскиваю свой альбом для вырезок и пролистываю страницы, пробегая

глазами по фотографиям, а затем по рисункам, сделанным пятилетним ребёнком.

Единственные вещи, облегчающие тоску по дому, которую я ощущаю где-то глубоко

внутри.

Довольно скоро возвращается Хельга с мокрыми волосами и чистой кожей, правда, в

той же самой рваной одежде.

— Твоя очередь.

Я достаю из сумки свой шампунь и кондиционер. Но она останавливает меня,

накрыв своей рукой мою руку.

— Не трать впустую свои запасы. У них в душевой есть все необходимое. Дядя Сэм

может расщедриться и выручить тебя.

— Ох… точно… спасибо, — я запихиваю шампунь, кондиционер и альбом с

вырезками в свою сумку, после чего закрываю на ней молнию.

Захватив сменную одежду, я направляюсь к душевым, пребывая в подавленном

состоянии, потому что теперь основа моего существования — это сносная еда и душ.

Да уж... это, конечно, не то, какой я представляла свою дальнейшую жизнь.

Вода не ледяная, но и не горячая. Вполне терпимая. По крайней мере, она позволит

мне очиститься от видимой и невидимой грязи, покрывающей моё тело. Я быстро брею

мои покрытые мурашками ноги и мою волосы, радуясь, что старуха уговорила меня

воспользоваться имеющимися здесь шампунем и кондиционером. Я не могу позволить

себе тратить впустую предметы первой необходимости, которые у меня остались.

Высушив полотенцем волосы, я расчесываю их и заплетаю в косу. Если я не хочу,

чтобы они вились, это мой единственный вариант, помимо пучка. Я натягиваю на себя

другие джинсовые шорты, белую майку, более-менее чистую бело-голубую клетчатую

рубашку, и надеваю свои кроссовки.

На обратном пути я прохожу мимо столовой и вижу, как волонтеры стоят за

столами, раздавая пищу. Только одна мысль о еде наполняет мой рот слюной. Но мне

нужна моя сумка, прежде чем я смогу встать в очередь, так что я держу путь в комнату,

отведенную для женщин.

Раскладушки уже сложены и убраны. Двухъярусные койки сдвинуты к стенам.

Большинство женщин ушли, оставив середину комнаты пустой.

Мне становится дурно, когда я нигде не вижу ни старуху, ни свою сумку.